Механический ученик - Чапковский Александр Вениаминович (бесплатные серии книг TXT) 📗
У Ивана началась новая жизнь.
Его начальник Никита Бахарев был человек необыкновенный. Он учился в Петербургской морской академии, ездил, как и Порошин, в Швецию перенимать тонкости машинного дела. На первый взгляд он казался учёным сухарём, который ничем, кроме заводов, не интересовался. Иван даже думал, что рабочих он запоминает не по лицам, а по машинам — кто у какой стоит. Но один случай заставил Ваню переменить своё мнение о Бахареве.
Однажды Бахарев вместе с заводским приказчиком и своими учениками делал обход завода. Возле одной из печей они увидали горщика, прикованного к печи цепью.
— Провинившийся солдат, — объяснил приказчик. — Прислали недавно, он здесь новичок. Командир заводов самолично велели приковать его к печи за дерзостные слова.
Бахарев подошёл к солдату.
— Что за слова ты говорил? — спросил он.
— Послало нас, ваше благородие, начальство работать, — рассказывал солдат. — На дворе стужа, а у половины — ни сапог, ни кафтанов. Вот я и крикнул: «Давайте нам сапоги и одежду. Иначе не станем работать!» Скрутили меня — и к командиру на суд. Вот и весь сказ.
— Сними его с цепи, — сказал Бахарев приказчику.
— Это как же так, — отвечал тот. — Поперёк командирова приказа идти?
— Делай, что велят, — коротко приказал Бахарев. — С командиром я сам поговорю.
Он покосился на Сеньку и добавил, обращаясь к солдату:
— А ты, солдат, в другой раз остерегись бездельные слова болтать! Понял?
— Так точно, понял, ваше благородие, — отвечал солдат.
Механик Никита Бахарев числился не на заводе, а в Главнейшей горных и заводских дел канцелярии. И не один, а вместе со всеми учениками. Канцелярии подчинялись все сибирские, пермские, кунгурские и прочие заводы. И вместе с ними — все управители, служащие, мастеровые и приписанные к заводам крестьяне.
Много забот лежало на плечах механика Бахарева!
Кто отвечает за постройку на рудниках водоподъёмных машин? Бахарев!
Кто отвечает за постройку пильных мельниц и прочих заводских архитектур? Бахарев!
Кто отвечает за пожарные машины и насосы? Опять Бахарев!
Всё на нём висит, за всё он в ответе.
Сухопарый, всегда небрежно одетый, он носился по заводу, появляясь ни с того ни с сего там, где его меньше всего ждали. И, как нарочно, именно в том месте нуждались в его помощи. Нюх у него, что ли, был какой-то особый?
Механическое и горное искусство он знал назубок. Иван с первых же недель многое перенял у него, а главное — умение видеть всё производство целиком, охватывать взглядом целый завод.
Ещё в арифметической школе его научили чертить части механизмов, разбираться в их работе. Но все эти колёса, шестерни, валы, штанги слились в один огромный механизм только теперь, когда их показывал Бахарев.
— Завод есть соединение трёх главных частей, — говорил Бахарев. — Первая часть — гидравлические колёса, сила всего завода, вторая — штанги, валы, шестерни, передающие эту силу цехам, а третья — цеховые механизмы.
Как-то раз они пришли в кузнечный цех — громадное каменное здание. В печах раскаляли металл, а потом били по нему тяжёлыми кузнечными молотами. Огонь в печах раздували мехами. Раскачать эти мехи вручную было невозможно.
— Ну-ка посмотри, где здесь гидравлическое колесо? — спросил Бахарев Ивана.
Иван покрутил головой туда-сюда, но никакого колеса не увидел. Под потолком ходили взад и вперёд крепкие железные штанги. Они-то и приводили в движение мехи, стоящие возле печей.
— Гидравлическое колесо крутится в особом помещении, через дорогу от кузнечного цеха, — объяснял Бахарев. — А штанги передают его силу двадцати четырём мехам. Не приставлять же к каждому механизму своё гидравлическое колесо!
Они прошли в высокий сруб, где вода, стекая с ларя, медленно поворачивала деревянное колесо. В помещении пахло сыростью. Брёвна сруба почернели и кое-где покрылись плесенью.
Неподалёку от колеса крутились точила и шлифовальные круги. Возле них сидел на стуле точильщик. Его лицо облепила мелкая каменная пыль, он походил на арапа. Точильщик даже не повернул головы в сторону вошедших — боялся оторвать глаза от каменных кругов.
День за днём Ползунов узнавал завод всё лучше и лучше.
Двум своим ученикам Бахарев дал совершенно разные задания. Работа Ползунова состояла вот в чём.
Василий Никитич Татищев перед отъездом из Екатеринбурга подарил городу свою библиотеку. Часть книг рабочие свалили без разбора в одной комнате заводской лаборатории.
— Даю тебе срок два месяца, — сказал Бахарев Ивану. — Будешь помогать немцу-библиотекарю. Разбери все книги и раздели по языкам и специальностям. Потом разложи по полкам: книги по артиллерии — на одну полку, по фортификации — на другую, по истории — на третью. Все книги, где хоть что-то говорится о механике, отложи и составь на них опись: что и на каком языке написано. Понял?
— Понял! — радостно отвечал Ползунов и тотчас принялся за дело.
Чего только он не узнавал из этих книг!
История древних и современных народов, войны, путешествия, открытия, горное дело, металлургия, строительное и военное искусство — перед его глазами оживал целый мир.
Он брал в руки карандаш и погружался в сложные выкладки артиллерийских расчётов, разглядывал планы и разрезы крепостных сооружений.
— Смотрите-ка, — говорил он Бахареву, который время от времени заглядывал в лабораторию. — Если поднять ствол выше, то ядро полетит высоко-высоко, а упадёт близко. Если направить его прямо, ядро полетит дальше. Линия, по которой оно полетит, зависит от притяжения Земли.
— Верно, — говорил Бахарев. — А тебе-то это зачем?
— Прелюбопытно, — отвечал Ползунов, прятал в карман листок с расчётами и рисунками, а книгу ставил на место.
Любопытно было всё!
Он жадно проглатывал книги по истории. Иногда читал целый день. Потом волновался: вдруг не успеет прочесть всё, пропустит самое интересное? И с головой погружался в механику.
Поздними вечерами в окне лаборатории то и дело горела лучина. Иван не мог расстаться с книгами даже ночью.
Иногда он забегал к Шедалю, чтобы рассказать об очередной находке и спросить объяснений. Но времени на такие встречи оставалось всё меньше.
Однажды по дороге в библиотеку Иван встретил Семёна. За плечом у Семёна болтался мешок.
— Как дела? — спросил Семён. — Всё в книжках копаешься?
— Всё копаюсь, — отвечал Иван.
— Что ж, оно, конечно, неплохо, но уныло, — лениво произнёс Семён. — Другое дело — у меня. Хоть и не так почётно, зато хлебно. Меня Бахарев приставил постигать хозяйство, в припасную контору. Тут тебе и железо кровельное, и лес, и, — он многозначительно тряхнул мешком, — продукты, конвой снаряжать.
— Рад за тебя, — сказал Ползунов.
— Это ещё что, — хвастался Семён. — Хоть с виду я и мелкая сошка, многое от меня зависит. Я всё успел доглядеть, и иные мне уже боятся перечить. Вот как!
— Я пойду, — сказал Иван, — у меня каждая минута на счету.
Никите Бахареву приходилось много ездить по сибирским заводам. В одну из дальних поездок он взял с собой Ивана.
Ехали в крытых возках, не спеша. Тридцать вёрст проедут — и привал. Дорога шла среди лесов и редких деревень. Время лихое, ехали с бережением — Бахарев позаботился об охране, взял с собой трёх драгун.
Иван никогда ещё не уезжал так далеко от дома. Вокруг открывалась деревянная страна: сторожевые башни с наблюдательными теремками, рубленые церкви со множеством больших и малых куполов, бревенчатые крепостные стены, тесовые заборы. Осторожно жили.
В маленькой деревушке, которая не случайно называлась Капелька, им повстречался конвой: два солдата везли в телеге человека в кандалах. Тощая лошадёнка понуро подвезла заключённого к покосившейся остроконечной башенке, одиноко торчавшей на околице. Заключённый подошёл к башенке и огляделся вокруг.
