Человек с ружьем - Гольдберг Иссак Григорьевич (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Там, где подъем на сопку стал круче, Кешка передохнул свободнее. По склону росли кусты багульника и КешКа стал нырять меж ними, теряясь в их пахучей чаще. Отсюда он смог уже безнаказанно оглянуться назад. Но там, позади, он не увидал никого.
Радость обвеяла Кешку: «Отстал проклятый!»—подумал он.
Он сел на склоне. Вдали в зыбком воздухе яснели еще обнаженные бурые рощи, темнели пашни, избо-роздившие ровными размеренными полосами землю.
и
Белела, пропадая в излучинах, речка, а" дальше за рощей' чернели гумна и кой-где бродил скот.
И видя^ вокруг себя CBCie, привычное, родное, Кешка стряхнул с себя недавнюю отсрочь. Он повеселел. Он вскочил на ноги и, Играя ножом, который поблескивал на солнце, пошел по сопке, пробираясь к склону, туда, где в мягкой, влажной долине, меж тальников бежала речка.
Утром, почти на рассвете, Кешку разбудил необычный шум на дворе. Сначала он пи.чспо не мог сообразить и хотел было кинуться из избы посмотреть—чего это расшумелись в такую рань. Но в избе никого уже не было, со: двора неслись отрывки громкой брани и бабий вой, и в памяти* внезапно: встало вчерашнее: встреча с Митрофаном, крадущийся Охроменко и потом, позже, торопливая, тайная передача старику Боль-шедворсксму поручения Митрофана. Кешка поспешно обулся и вылез 'в окне прямо в огород на задах избы. Оттуда он пробрался к амбарчйку, влез на вышку и сквозь щель взглянул ВО' двор, откуда неслись разро-ставшиеся крики, брань и вой.
У крыльца стояли офицеры, окруженные Охромеп-кой я группой солдат. Перед ними меж солдатами стояли с ту го- связанными за спиду руками, оборванные, без шапок старик Большедворский и один из Тете-рпиых. У ворот толпились бабы и ребятишки и несколько мужиков, оттесненные солдатами, а три бабы бились и ревели и все порывались вперед К офицерам: старзоса Болыпедвсрская и две молодухи Тетерипых.
Охроменко- тыкал волосатым кулаком в бороду старику Бо-лыиедБорскому и яростно кричал. Офицеры покуривали папироски и вполголоса переговаривались меж собою, щ Семен Степанович видимо- прислушивался й' брани Охромеики.
— Тьг, гадина челдонская, говори, коли тебя спрашивают!—Кричал Охроменко, наступая на старика.— Зачем ты коло- пулеметов шлялся? Зачем ты, стерва, посты разглядывал? Спрашивают тебя, али пет?!Спрашивают!?
И он замахивался на старика, который молчал весь понурый, опаленный робостью.
Кешка глядел на все это и сердце его колотилось тревожно, как подшибленная птичка. Он еще ничего не знал, но- начинал уже что-то смутно понимать.
— Ваше благородие!—отступил вдруг Охроменко от старика и повернулся к офицерам.—Тут без нагаек да без шомполов, видно, никакого дела не получится... Дозвольте!..
Семен Степанович бросил папироску и что-то тихо сказал остальным офицерам. Те захохотали.
— Голяш!—Крикнул один из них. Из группы солдат выскочил юркий солдатик с цыганским- лицом. Он выслушал, что ему сказал • к.шкиувщий его офицер, и, расталкивая у ворот баб, убежал со двора.
Семен Степанович вытащил портсигар, вынул нз пего 'папироску, стукнул мундштуком ее по крышке портсигара и, закурив, громко сказал:
— Эй ты, старик! Ты чего' молчишь? Ты не слыхал разве, о чем тебя спрашивают? Де слыхал?
Старик, которого толкнули ближе к офицерам, угрюмо молчал.
— Для чего ты Приглядывался к пулеметам? Дому это ты сведения должен был давать?,. Да ты без языка, что ли?—повысил голос Семей Степанович, видимо начиная сердиться—Немой он?
— Никак нет!—вывернулся Охроменко.—За гумнами он вот с этим фрухтом,—юн показал на Тегерана,— даже шибко разговаривал... Язык у него хороший...!
В это время солдат с цыганским лицом вернулся. Он нес с собою Какие-то железные прутья, а два солдата следом; за ним тащили широкую лавку.
Бабы заголосили. Старуха кинулась к Семену Степановичу:
— Батюшка, вашблагородье,—завопила юна,—неужто старика не пожалеешь?
Но ее оттащилИ.
— В последний раз я вас, мерзавцы, спрашиваю,— для Кого вы тут разведку делали?—сухо, с жестокими нотами в голосе спросил Семен Степанович.
Старик поднял голову. Борода его, расклокочеиная, когда его вязали, тряслась, глаза слезились.
— Ни для КОШ, вашблагородье,—тихо сказал он.— Напраслина все это.
И, как эхо, вслед за ним' Тетерин повторил:
— Напраслина!—и в его голосе прорвался животный
страх. • ,
Кешка, затаив дыхание, следил за этим жутким разговором., В горле у него пересохло, голова горела, а сердце стучало^ так громко, что порою Кешке казалось, что люди там, во; дворе, услышат этот стук.
Придвинувшись ближе к щели, он увидел, как солдаты поставили лавку возле офицеров, как со старика Большедворсдопо срывали решменку, потом штаны. Он увидел темное обнаженное .старческое тело', видел как солдат с цыганским лицом засучил рукава и пробовал железные прутья, со слабым свистом рассекая ими воздух'. И дальше видел он, как старика повалили на лавку, насели двое—один на голову, другой на Ноги—И как опустился первый удар железного, сверкнувшего на, солнце прута на старое беспомощное тело.
Й успел услышать ой глухой: стон и усилившиеся вопли баб, ш хохот, громкий, смачный хохот, прерываемый матерной руганью. Но больше уж ничего не смог он увидеть и услышать: он скатился с вышки в задний двор, поднялся на ноги и, ничего не помета, Ничего' не соображая, Кинулся бежать.
А вслед за ним неслись войли, стоны и хохот, хохот...
VII
Остановился он только на знакомой полянке, Куда увлекло его бессознательное чутье. Здесь вдруг он почувствовал слабость, опустился на землю, и заплакал.
Слезы рвались наружу, сотрясая все его маленькое тело. Слезы душили его и он бился о. колючую землю, вскрикивая и захлебываясь. Внезапно откуда-то накатился на него незнакомый, еще никогда не испытанный страх. И этот страх обессилил его: нужно вот подняться, вскочить на нощ, бежать,—нужно, но не может он и бьется его тело, приминая шуршащую прошлогоднюю траву и робкие, молодые, чуть приметные новые побеш. Небывалым и диким встает пред глазами трясущаяся из ж ел та .седая борода, обнаженное темное стариковское' тело' и сверкающий взмах шомпола- И в ушах звенят дикие бабьи вопли и глухие стоны...
В плаче Кешка забылся. И не расслышал он, как подошли к нему, как остановились удивленные лесные знакомцы его. И Только1 когда кто-то потряс его за плечо, вскочил он, обожженный' испугом, готовый кричать дико и неумно. Но сразу притих и размяк: трое с ружьями обступили его и среди них тот, молодой, смеющийся, сверкающая улыбка которого обрадовала когда-то Кешку в безмолвии и покое весеннего утра.
— Ты чего это, Коха?..—участливо и встревоженно спрашивал, наклоняясь над ним, человек с .ружьем.— Что случилс-сь? О чем ты плачешь, парень ?
Кешка приподнялся с земли. Он тер кулаком заплаканное грязное липо и, всхлипывая, сбивчиво, стал рассказывать, что случилось. |
---|
Трое, окружив еш!, опершись на ружья, молча слушали. Изредка человек с ружьем задавал Кешке ка-кой-пибзчдь вопрос и, выслушав ответ, глядел куда-то поверх Кешкиной головы, словно видел вдали что-то |
невидимое Другим. Его лицо- нр улыбалось и Серые, всегда насмешливый и ласковые глаза, потемнели и над ними сдвинулись в тяжком раздумьи брови.
— Сволочи!!—сквозь стиснутые зубы кинул он,' когда Кешка рассказал все, что обожгло его страхом и болыо.
— Что же нам с ним делать?—обертгулся он к своим товарищам.—В деревню ему возвращаться не след.
— Я не пойду туда!—встрепенулся Кешка.—Я, дяденька, с вами останусь...
Человек с ружьем хмуро усмехнулся:
— Рано тебе о нами... Куда ты, парень, в огонь полезешь...
— Р1адо его в тыл отвести,—сказал один из спутников человека с ружьем.—Пущай там с кашеваром болтается.
Iio Кещка вдруг словно ожил. Еще блестели иевы-сохшие ‘ слезы на его лиде, но глаза его загорелись и словно новая сила вливалась в него.