Хозяева старой пещеры - Браун Жанна Александровна (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Держись, Гошка! — хрипло выкрикнул Ким.
— Держись, Ким! Ага-а! Вот вы как?! П-получайте… Аг-га!
Пот заливал Гошке глаза. Из разбитой губы текла кровь. Перед глазами назойливо мельтешили оранжевые мошки.
Неожиданно что-то шершавое больно стянуло руки. Гошка отчаянно дёрнулся, пытаясь вывернуться, и ничком свалился наземь.
— А-а-а-а! Эт-та… как его… попались субчики-голубчики!
Гошка поднял голову и почувствовал, как жгучая влага наполнила глаза. Рядом с ним на земле лежал Ким. Руки его были связаны за спиной. Рубашка разорвана до пояса. В тёмных волосах запутались колючие шишки репейника. Из носа Кима капала темная кровь. Увидев кровь, Гошка почувствовал лёгкую тошноту.
Приборовские сбились в кучу и о чём-то горячо спорили. Только Митька Соколов сидел на корточках в ногах связанного Кима.
— Посмотрим теперь, чья возьмёт! — торжествовал Митька. — Эт-та… как его… генерал нашёлся!
— Заткнись, — хмуро посоветовал Ким.
— А ты не пугай, не пугай… Не очень-то! Видали мы таких пугачей! — Митька вскочил и стукнул Кима ногой в бок.
Приборовские наконец кончили совещаться и окружили пленников. Санька легонько дал Митьке по шее:
— Лежачий он… не видишь? — и развязал пленникам ноги.
— Пошли, — коротко сказал он.
— А куда? — поинтересовался Гошка.
— За кудыкину гору, — Санька быстро пошёл вперёд. Следом за ним, подталкивая в спину, приборовские повели пленников.
Наверное, на всю жизнь запомнит Гошка этот позорный путь со связанными за спиной руками, под градом насмешек.
— Попался, генерал! Ха-ха-ха!
— А Гошка-то, Гошка! Ха-ха-ха! Абракабабрик несчастный!
— Они думают, пляж навсегда ихний!
— А пещера? Пусть теперь поплачут! Хозяева!
Друзей провели через всё Приборовье и заперли в сарае.
Запах прелой соломы и навоза ударил в нос. Сквозь широкие щели в крыше сарая неясно светили звёзды. В дальнем углу тяжело ворочался и хрюкал во сне подсвинок. Темного освоившись в темноте, Гошка перекатился поближе к Киму.
— Надолго они нас з-заперли?
— Не знаю… — сказал Ким и вдруг застонал, как от мучительной боли.
— Ты чего? Раненый? — испуганно спросил Гошка.
— Ну да, раненый… лучше б я был убитый!
— Совсем? — ужаснулся Гошка.
— Совсем… чем так вот… Всё село видело, как нас вели…
— Ага. Всё. Прямо как в кино глаза таращили… — печально подтвердил Гошка.
— Вот видишь! Теперь мы только кровью сможем смыть свой позор.
— Лучше чем-нибудь другим, а? Я её знаешь как боюсь… Когда Юлька с крыши упала и нос разбила, меня потом два дня тошнило, сколько у неё кровищи вытекло…
— И что ты за человек, Гошка! Это же только так говорится… когда надо позор смывать.
— А-а… тогда ладно, давай смывать! — успокоился Гошка и через минуту тоскливо вздохнул: — Есть как охота… просто живот к спине приклеился…
Загремел замок… Дверь распахнулась, и на пороге сарая показался Санька с керосиновым фонарём в руках. Он поставил фонарь на перевёрнутую вверх дном бочку у дверей и выпрямился, расставив тонкие ноги в широких отцовских сапогах. За спиной Саньки виднелась ехидная физиономия Митьки Соколова.
«Во время драки был босиком, а сейчас сапоги для виду надел, Ястреб несчастный!» — подумал Гошка.
«Ястреб» было старое Санькино прозвище. Он и впрямь походил на ястреба. Всегда насторожённый, немногословный, с зоркими маленькими глазами и клювастым носом.
— Вояки… — презрительно сказал Санька, хмуро глядя на пленников, а Митька приставил ладони с растопыренными пальцами к своему носу и, кривляясь, пропел:
Кулаки Кима сжались. Он рванулся вперёд и, как подкошенный, рухнул на холодный земляной пол. Санькин ремень туго стянул ему ноги.
Гошка ободряюще кивнул другу и повернул лицо к Саньке, чувствуя, как жарко запылали щёки.
— Что тебе от нас надо?
— Что бы вы… эт-та… как его… чтобы и духу вашего в пещере не было… и на пляже! — выкрикнул Митька.
— Помолчи, — Санька отвёл рукой Митьку в сторону и шагнул вперёд. — Генералы нашлись… полковники… — Он вытащил из кармана штанов тетрадку с приказом и, разорвав её на куски, бросил на пол. Следом за тетрадкой на пол полетели куски разорванной карты.
Гошка чуть не заплакал от обиды. Такой мировой приказ получился — и на тебе… А карта? Где они теперь другую возьмут? Это что же значит? Пещера окончательно потеряна для них?
— Ничего у тебя не выйдет, — твёрдо сказал Ким, — пещера всё равно наша. Мы её нашли. И пляжа вам не видать. Он на нашей стороне реки. Ищите себе другое место…
— Это вы ищите другое, а нам и на этом не холодно! — сказал Митька. — Лучше сразу сдавайтесь!
Скосив чёрные глаза, Ким посмотрел на широкое, исцарапанное лицо Гошки с грязными подтёками на щеках.
— Гошка, пой!
— Да ты что? — Гошка от удивления раскрыл рот.
— Пой, говорю! — властно крикнул Ким и первый запел:
— Рехнулись! — удивлённо взвизгнул Митька, во все лаза глядя на орущих дикими голосами пленников.
— Ладно, — пробурчал Санька, — надоест петь… подумают… Айда, Митрий, есть охота, — он подтянул сползшие с худых бёдер штаны, — там мать картошки с салом нажарила… пахнет!
— Айда! Тоже… эт-та… как его… герои нашлись! — Митька хихикнул и следом за Санькой вышел из сарая, прихватив по дороге фонарь.
Дверь захлопнулась.
Пленникам сразу расхотелось петь. Гошка втянул носом воздух и сглотнул слюну. Даже сквозь запах прелой соломы в сарай пробивался аппетитный, мутящий сознание запах свежей картошки с салом и луком.
— Что делать будем? — тоскливо спросил он. В таких случаях он всегда полагался на своего более находчивого друга.
Ким не отвечал.
— Ты чего молчишь? — обеспокоенно спросил Гошка, вглядываясь в темноту сарая. — Ким, а Ким… не молчи… — Гошка стыдился признаться другу, что ещё с детства отчаянно боится темноты. С тех самых пор, когда он однажды проснулся во время пожара. — Ну, скажи чего-нибудь, Ким…
— Не мешай. Я думаю, — сказал Ким.
— А про что? Как мы позор смывать будем?
— И про это. Бежать нам надо, Гошка, вот что, — решительно сказал Ким.
— Надо, — согласился Гошка, — вот если бы руки развязать, а то и не пошевелишься… и штаны у меня все разорванные…
— С развязанными руками и дурак убежит… Я знаешь про что вспомнил? Как в кино этот, наш мушкетер, попал в плен к кардиналам, а потом перегрыз верёвки и убежал…
— А мушкетёры за нас?
— А то! Здорово они тогда давали этим фашистикам-кардиналам… Раз! Раз! Шпагами… Ой!
— Ты чего? Болит что-нибудь?
— Верёвка в руки врезалась… Гошка, давай грызи верёвки!
— Как же я буду их грызть? — удивился Гошка. — Если они за спиной? Что ли, у меня зубы на затылке?
Двери сарая неожиданно распахнулись, и вошла мать Саньки, толстая и смешливая доярка тётя Маруся. В одной руке она держала фонарь, а в другой — ведро с пойлом. Приятели хорошо знали Санькину мать, потому что тётю Марусю на каждом собрании совхоза торжественно выбирали в президиум.
— Ой, кто это? — испуганно вскрикнула она и подняла фонарь над головой. Гошка отвернулся. Свет с непривычки больно резал глаза, да и Санькина мать на расправу скорая — это всем известно. Но тётя Маруся неожиданно рассмеялась.
— Никак кавказские пленники?! Опять бои разводили? Вот горе-то ещё с вами, чисто петухи. Неужто вы меж собой кусок берега поделить не можете?
