Вот моя деревня - Арро Владимир Константинович (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Хозяйки засмеялись:
— Приходи, Лексей Иваныч, будем тебя любить!
Тут я как закричу:
— Вы что же это, пастуха у нас переманивать, а? Не совестно вам? Дядя Леша наш, равенский! К вам он не переметнется! Ты, дядя Леша, их не слушай, у нас паси!
— Это кто же там такой бойкий? — засмеялись кильковские хозяйки.
— Антошка, Пелагеи внучок.
— Не видать вам нашего пастуха! — кричу. — Вот кликну сейчас мужиков, они вам покажут!..
— А у вас мужиков-то раз-два и обчелся! — это мать Шурки Шарова кричит. — А ты еще не дорос, чтобы нам указывать! Ишь он, худой элемент!
А тут и наши равенские хозяйки подоспели. Что тут у них началось!
Дядя Леша покачал головой, усмехнулся и пошел к деревне.
Любу сманивают, теперь дядю Лешу сманивают, куда ж это годится? Эдак всю деревню по перышку растаскают!
Мы и с Фомушкой в этот день не играли. Я все слепней ловил и от досады за реку, в Кильково их насылал.
Вечером мы еще одну штуку придумали
Вечером мы еще одну штуку придумали. Вот нырнул Коля Семихин с нашего берега, а вынырнул почти у кильковского. И была у Коли веревка в руках.
Привязал он веревку к лодке Шурки Шарова, а тут как раз по кильковскому прогону Шурка, бригадирский сынок, идет. А с ним Тришка, у него руки все в бородавках. А с ними Надька, Шуркина сестра. А с нею Ленка-дачница, я таких зануд еще не видел.
Пришли они на берег, удочки разматывают, в нашу сторону даже не смотрят, будто нас на реке и нет. А мы-то ведь здесь: Санька с Ванькой рыбу ловят, Федяра пиявок дразнит, а у Коли веревка в руках. Даже Куварин здесь, сидит, улиток из раковин выковыривает.
Надька вошла в лодку, а за нею и Ленка, дура-дурой, хочется ей на нас посмотреть, а она не глядит.
Шурка стоит на берегу, в лодку не входит. Ну, что же ты, думаю, Шура, входи, входи!
— Вы, мальчики, с берега пока половите, — говорит Надька, — а мы в заводь сплаваем.
Кувшинок, значит, захотели нарвать.
Наконец и Шурка голос подал:
— Ну, что, равки, клюет?
— Пока нет, — отвечаю, — но, может, еще и клюнет.
— Да они никак на веревку ловят!.. — крикнул Тришка. — Равки-то совсем помешались, на веревку щуку хотят поймать!
— Щуку не щуку, — говорю, — а какая-нибудь килька, может, и клюнет.
Коля от смеха давится. Лодка-то ведь их привязана, а конец веревки у Коли в руках!
Надька тем временем вывела лодку в тростники. Коля знай себе веревку отпускает. Это я такую большую веревку принес.
Ленка с Надькой уселись вместе на корме и вдруг как затянут:
Это ж надо такую молитву выдумать! Неужто в Кильково других песен нет?
Мы иначе поем. Коля Семихин у нас очень хорошо песни запевает. Я его подтолкнул: давай, мол, Коля. И мы как заорем:
«Эгей» — это припев такой, он у Федяры лучше всех получается. Прямо непонятно, такой маленький, а голосина у него истошный, даже в ушах звенит. Этой песне нас брат Паша научил, когда в отпуск весной приезжал. Веселая песня! Когда ее поешь, нужно руками и ногами всякие кренделя выделывать.
Шурка с Тришкой на нас уставились и хохочут, а Надька с Ленкой, что ты скажешь, ноль внимания, знай свою молитву тянут, распевают про Колумбину. Слушать тошно!
Шурка кричит:
— Эй вы, рыбаки в кавычках, давайте еще!
Я говорю:
— Сами-то вы в скобках!..
Шурка подумал и говорит:
— А вы с вопросительным знаком!..
— А вы кильки! — кричу. — Эй, кильки, килечки! Вас самих надо ловить и в банке мариновать!
Потянули мы веревку, лодка сначала пошла тяжело, девчонки ничего даже и не заметили. Но потом лодка стала все быстрее от тростников отдаляться, Надька тут и крикнула:
— Ой, а куда ж это мы плывем?..
— Ага-а! — закричали мы. — Попались!..
И давай изо всех сил тянуть веревку. А Надька вскочила в лодке и орет:
— Отпустите!.. Слышите, отпустите!
— Вы чего там? — кричит Шурка.
— Клюет рыбка, клюет!
— Дураки!.. Отпустите сейчас же, чего мы вам сделали?..
Шурка вопит на берегу:
— Надька, развязывай веревку, чего орешь!
— Кильки, какие крупные кильки! — кричим мы. — Тянем-потянем! Тянем-потянем!.. Эге-е!.. Ого-го-о!..
Лодка уже совсем к нашему берегу приблизилась. И тут Надька с Ленкой сели тихонько на корме и стали реветь.
А я, честно скажу, не могу терпеть, когда ревут девчонки. Крикнул я нашим ребятам:
— Погодите тянуть!.. Да ну их!..
Вынул я перочинный нож, зажал его зубами и к лодке поплыл. Девчонки как увидели в зубах у меня нож, так и замерли. Надька-то реветь совсем перестала, а Ленка как завизжит:
— Ай, ай, ай! Режу-ут!..
Ну, думаю, пока доплыву до лодки, ты криком всю деревню соберешь. Пропадай моя веревка! И разрезал ее чуть ли не посередине.
Девчонки увидели это, успокоились. Надька стала к берегу грести, а Ленка кричит:
— Вот дураки, думают, мы их испугались! Я нарочно визжала!
Надька говорит:
— Пусть бы только вытянули, я бы этому Антошке-картошке все глаза выцарапала.
И запели, как ни в чем не бывало, только громче прежнего:
Ну не зануды ли? Веревка-то теперь пропала. И рубаху свою я только зря измочил.
У меня бабушка в Кильково живет
У меня бабушка в Кильково живет. Бабушка у меня не то чтобы очень старая, но и не молодая. Она уже пять лет на пенсии. Приду я к ней, она и говорит:
— Ну, Антон Иванович, давай чай пить.
А я и не возражаю. Самовар у бабушки к моему приходу всегда готовый, она каждое воскресенье меня ждет.
Я сажусь на лавку под самым окошком.
— Давай, — говорит, — Антон Иванович, чай пить…
Бабушка любит все по многу раз повторять.
— Давай, сударик ты мой, чай пить, — в третий раз говорит бабушка.
А когда уж вынет она яйца из самовара и нальет нам по чашке чая, когда я уж полкуска булки с вареньем съем, бабушка вздохнет и все равно скажет:
— Давай, Антон Иванович, чай пить…
Ну и что? У людей и похуже привычки бывают. Вон, Федяра, он ногти грызет. А бабушке, может, весь день не с кем поразговаривать. Бабушка ведь одна.
Я у нее спрашиваю:
— Тебя тут не обижают, бабушка?
— А кому, — говорит, — меня обижать?..
— Как же! Шурка с Тришкой, часом, не балуют? Фонариком в глаза ночью не светят? Под окнами псами не лают?
— Да по-олно тебе, чего им лаять, — отвечает бабушка, — чай, они люди, а не Полканы…
А я говорю:
— Будто ты не знаешь, какие они злыдни, ваши кильковские, и-эх! А ты мне скажи, чуть обидят, я им вмиг хвосты позакручиваю!
— Да будет тебе, Антон Иванович, больно ты грозен, — отвечает бабушка. — Не тронь их, помилуй, они ребята нехудые, редко когда примутся баловать.
— То-то, — говорю, — ты не бойся. Чуть чего, ты на речку выйди и меня покличь.
— Чего мне бояться, — говорит бабушка. — За таким заступником мне бояться нечего.
У бабушки с огорода калитка к реке есть. Она ее тряпкой завязывала, а я проволоку нацепил. Вообще я ей много полезных вещей сделал, например, вертушку на огород — кротов распугивать, потом лесенку, чтобы ей на печь лазить, починил. Можно бы и дальше перечислять, но тогда выйдет, что я хвастаюсь.
