Двое с лицами малолетних преступников (сборник) - Приемыхов Валерий Михайлович (книги полностью .TXT) 📗
Кругом рассмеялись.
— Что бы это означало? — делаю я вид, будто ничего не знаю.
Все смеются, потому что прозвище Саши Ряхина даже не Ряха, а Морда.
— Сложный с вами случай, господин Ряхин, — листаю я толстую книгу, хотя все про его фамилию помню наизусть.
— Пусти, а то сейчас двину! — ничего не хочет слушать Морда.
— Ваша фамилия никакого отношения не имеет ни к Ряхе, ни к Морде, — Саша притих. — Ваше имя Аккуратный, то есть Аккуратов или, если хотите, Опрятнов — есть и такой вариант.
— Ну да?! — не поверили вокруг. — Так можно что хочешь напридумывать. При чем здесь?!
Я зевнул нарочно, говорю самому горлопану:
— Слово «неряха» слышали? Что значит?
У всех шарики заработали, стоят задумались.
— Свинья, — родил самый сообразительный.
И сразу все наперебой:
— Зачуханный…
— Грязный…
— Ханыга…
— А если человек ряха, то он кто? — спрашиваю.
Да, это вам не рассказ на тему «Как я провел лето» — с наскоку не ответишь.
— Чистый, — пискнула Фуртичева.
И все сразу:
— Вежливый…
— Опрятный…
— Следит за собой…
— Ухоженный…
— Правильно. Было такое древнее слово «ряха». Оно потерялось, его забыли. Переделали в рожу, морду, а «неряха» осталось в правильном смысле…
— Вы слышали?! — сказал Винт. — Саша не Морда, а Аккуратный Человек…
Опять ко мне этот надоедливый Иванов лезет:
— Пожалуйста, Кухня.
— Иванов, — говорю я, — что тебе в твоей фамилии не нравится?
— Может, она тоже вроде Ряхина?
— Иванов — это всегда Иванов, — говорю я. — Отвали!
Прибежала Фуртичева. Запыхалась, глаза горят — это ее обычное настроение.
— Вадик не идет, он не хочет ничего знать! — кричит нам. — Он стесняется.
Беру книгу под мышку и с толпой болельщиков иду к человеку, который стесняется. Окружили мы его.
— Трусов! Его фамилия Трусов! — кричат. — От слова «трус».
— Мешаете! — сдерживает толпу Винт. — Не видите, человек думает! Мешаете работать. Может, Вадим и не Трусов.
Я для вида полистал книгу. Все примолкли. Закрываю книгу.
— Плюнь тому в лицо, — говорю Трусову, — кто тебя назовет Трус. Это неграмотный человек или не русский! Как известно, «трус» означает землетрясение. А трус, который от страха трясется, — это поздней придумали. Тебя зовут Вадик, так вот, ты, Вадик, — Потрясающий Землю. Приблизительно так.
Он не поверил своему счастью, я ему — книгу под нос.
Дальше пошло не так празднично. Подвела фамилия Эллы — Бесстужева. Совершенно ясно, Бесстужева от «без стужи», родилась, когда не было стужи, не любит стужи. Но русский язык — не такая простая штука. Думается одно, пишется другое, а читается — третье. Бесстужева — бесстыжая. Кто-то из ее предков был бесстыжий человек и получил такую фамилию.
Элла — мужественный человек, только побледнела, и все. Но тут вылезла Фуртичева. Она Элле завидует: та и красивая, и умная, а Фуртичева и есть Фуртичева — на кошку похожа.
— Я всегда думала, здесь что-то не то, — говорит она, — зря человека бесстыжим не назовут.
Элла в слезы. Звонок, и на пороге вот она — Лина стоит. Пошли разборки, кто виноват в девочкиных слезах, кто не рыцарь и хулиган.
— Извинись перед Эллой, — говорит мне Лина Романовна, — извинись немедленно.
— Это не он, это Даль, — козыряет Винт. — Он в словаре Даля прочитал.
— Молчи, умник, — говорит Лина Романовна. — Слова по-человечески сказать не могут, а туда же — Даль!
Я обиделся. Не за Даля — за то, что я не по-человечески.
— Тогда вы должны извиниться перед Плохотнюком, — сказал я и сам перепугался своей бесстрашности. — Вы на прошлом уроке сказали ему: «Товарищ Плохо», то есть вы думали, что Плохотнюк от слова «плохо», а ничего подобного. Плохотнюк от слова «плахотник», то есть «палач»…
— Это ведь Даль написал, — защитил меня Винт, — знаменитый человек.
Даля Лина Романовна, видно, побаивалась, поэтому решила вроде отыграться на нас. Очень точно рассчитала.
— Не понимаю, — сказала она, обернувшись к Плохотнюку, — неужели тебе, Вася, лучше быть «палачом», чем просто «плохо»? Как ты считаешь?
Эти козлы, наши товарищи по учебе и детству, смеются, а ведь на Плохотнюка стало страшно смотреть.
— Я считаю, — пыхтит Вася Плохотнюк (у него кулак три четверти моей дурной головы), — морду набью ему после уроков.
Честно, труднее подростка я не встречал. Нехорошо было со стороны педагога так меня подставлять.
— Ты придумал название для своей Кукуевки? — спросила Лина Романовна.
— Я узнал, что деревня Кресты означает еще и Росстани. Видите, как красиво? Может, и Кукуевка что-нибудь значит, только я найти не могу.
— Тебе нравится жить на Кукуевке?
— Да.
— И Кресты нравятся?
— Да.
— Не все такие тупые, как ты, понимаешь? И нормальные люди не хотят жить ни в Кукуевке, ни в Крестах!
— Им объяснить надо.
— Садись, Кухтин! — закричала она. — Чтоб я твоего голоса не слышала! Чтоб завтра принес название — или на урок не приходи!
Подумаешь, «Завтра на урок не приходи»! Напугала. Вот сегодня после уроков что делать?
Сидим мы с Винтом в классе и видим из окна — ждет нас во дворе Плохотнюк со своими дружками, разобраться насчет «палача», поколотить то есть. Хорошо, уборщица нам заднюю дверь открыла, и мы проскочили незаметно. Вот так. Говорят, русский язык скучный. Веселее нет предмета!
Эллу мы не хотели обижать. Поэтому поехали к ней домой уладить недоразумение. Для живого примера взяли с собой Колю Закатова — хилого, но боевого парнишку.
— Я с вами не разговариваю, — сказала Элла с порога.
— С нами не надо, — говорит Винт, — ты вот послушай, что тебе Коля расскажет.
— Его фамилия Закатов, не хуже твоей, — говорю я, — такая же красивая.
— Да.
— От чего произошла? — спрашивает Коля Закатов.
— От заката, — несмело говорит Элла. — От чего еще?..
Винт важно достал книжицу из-за пазухи. Тоненькая такая, называется «Русские фамилии». Читает:
— «Закатов — отчество от прозвища Закат. Арх., устар., неупотр., костр., вол., пск.».
— Что значит, — поясняю, — архаическое, устарелое, неупотребляемое в современной речи. Псковский, костромской, вологодский диалект…
— «Закатывать, — читает Винт, — сильно пьянствовать, загуливать»!
Коля Закатов весело засмеялся.
— Вот видишь, — говорю я, — у него не лучше, чем у тебя. Его фамилия правильно Пьянов, Алкоголиков…
Колька опять хохочет. Веселый человек.
— Смешно дураку, — говорит Элла.
Коля некстати перестал веселиться и говорит:
— Ну уж пьяница всяко лучше, чем бесстыжий…
Элла опять в слезы и хлоп дверью перед нашими носами.
— Ну ты тоже, — сказал Винт Закатову, — нашел где свою гордость показывать…
Эта история все больше и больше заедала меня. Ладно, я еще не вырос. Неужели умным взрослым все одно, где жить? Мы зашли с Винтом к ним домой и спросили у дяди Володи Елхова, как ему нравится жить на улице Кукуевке? Ему было все равно, только бы квартиру побольше, а то Винт женится — и станет тесно. У Винта язык отнялся, а я говорю:
— У него еще и нет никого, дядя Володя. На ком жениться?!
— Посмотри на его лицо, — показывает дядя Володя на своего сына Винта. — Что от него хорошего ждать? Лучше уж пусть женится, чем зарежет кого-нибудь…
— Все, — сказал Винт. — Следующим летом сбегу из дому…
— Ну вот! — обрадовался дядя Володя. — А ты говоришь — не женится!
— При чем здесь название улицы? — говорю я. — Мы вас спрашиваем, нравится ли вам жить на Кукуевке, а вы про женитьбу.
— Видишь, какой разговор идет, — пояснил обстоятельный дядя Володя, — или, мол, название или канализация… Если б можно было и то и другое вместе, то ничего… А если из-за названия нас не переселят в высотный дом, то на кой черт это название…
А мой-то умный человек, почти директор библиотеки…
