Первый особого назначения - Соколовский Александр Александрович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Это предложение было встречено с восторгом. Конечно, Степке тоже очень хотелось бы пойти вместе со всеми к монастырю. Но сегодня утром, до обеда, была его очередь дежурить в мастерской у Гриши. Впрочем, он не очень жалел о том, что ему не удастся полежать у костра и послушать разговор о всякой всячине. У Гриши он не был уже два дня и еще вчера радовался, что до обеда сможет посидеть в мастерской. Тайно он решил поработать там — ведь уже третью неделю стояли и пылились на верстаке непочиненные утюги, плитки и кастрюли.
Отказались пойти к монастырю и Лешка с Олегом. Лешка сказал, что он останется дорисовывать заголовок стенгазеты, а Олег попросил отпустить его доделывать черепаху.
— Хорошо, — согласился Андрей. — Ты, Леша, одновременно назначаешься дежурным по пионерской комнате. Если кто-нибудь будет нас спрашивать, скажи, что вернемся к обеду.
— А кто будет спрашивать? — удивился Хворин.
— Может быть, кто-нибудь и поинтересуется, — сказал Андрей, и Степке показалось, будто бы командир отряда чего-то недоговаривает…
Глава тринадцатая
В мастерской стояла все та же тишина, к которой за все время Гришиной болезни Степка никак не мог привыкнуть. Только сигнальная лампочка по-прежнему вспыхивала, когда открывалась дверь.
Гриша больше не пытался встать с постели. Может быть, он просто не мог вставать. Степку он встретил улыбкой, но даже не сделал движения, чтобы приподняться. Впрочем, он мог двигать руками и пальцами и «спросил», как дела в отряде — он знал и про отряд, и про красный уголок, и про скамейки во дворе. Оля и Таня быстрее других ребят освоили азбуку глухонемых и подолгу «рассказывали» больному мастеру о том, что делается во дворе двадцать третьего дома.
Степке очень хотелось поведать Грише о том, что у них появился художник, о стенной газете и о другой — где была напечатана заметка про отряд, и о дедушкиной посылке. Но надо было прежде всего разогреть Грише завтрак. Девочки вчера нажарили картошки, и Степка поставил сковородку на электрическую плитку. Он разжег примус, водрузил на него чайник и принялся перемешивать ножиком картошку на сковороде, чтобы она не пригорела.
«Да, доктор прав, — раздумывал он, оглядывая стены каморки, — в такой комнатушке не то, что заболеть, а и совсем помереть можно. Умер же дворник дядя Гриша».
Картошка шипела, примус гудел, чайник начинал уже тоненько посвистывать. «Вот если бы Гриша вдруг получил большую комнату или две, — размышлял Степка. — В одной — мастерская, а в другой он бы жил… Да можно и одну. Для житья. А мастерская пусть будет здесь. Ну да, здесь. Нельзя же жить там, где вечный чад от примуса, от паяльной лампы и канифоли… Столько домов строят в городе! Неужели для Гриши не найдется одной-единственной комнаты?.. Но разве он пойдет куда-нибудь просить и хлопотать?.. Конечно, нет. Значит, что же, так и оставайся тут, в каморке?.. — И вдруг Степку осенило: — А что, если им, всему отряду, пойти попросить за Гришу? Как шефам. Только надо узнать, куда идти. У Андрея. И отец тоже знает…» Степка очень ясно представил себе, как он — начальник штаба отряда — получает ключ от Гришиной новой комнаты… И ребята несут этот ключ Грише. Он улыбается, благодарит… Потом все вместе берутся и грузят в машину его вещи… Вещи? Да какие же у Гриши вещи? Железная койка, да фотография на стене, да еще старенькие часы на цепочке… А, кстати, что же это за фотография? Кто на ней изображен? Степка так и не успел спросить об этом у Гриши.
Чайник перестал петь и сердито зазвенел крышкой. Вскипел. Картошка давно уже подогрелась. Степка выключил примус, плитку и стал доставать с полочки из-под верстака чашку, блюдце, ложку, вилку, тарелку, хлеб… Он накрывал превращенную в стол табуретку подле Гришиной постели, а в голове все неотвязно сверлило: «Надо пойти, надо пойти, надо попросить комнату для Гриши…» Эта мысль словно подгоняла его. Движения стали торопливыми, как будто бежать куда-то и хлопотать насчет комнаты надо было немедленно. Он пожалел даже, что в это утро никто не дежурит в паре с ним. Он забыл, что сегодня воскресенье, а значит, все учреждения закрыты.
Гриша ел медленно, с трудом. Его плавные неспешные движения будто бы вернули Степке утраченное равновесие. Он немного успокоился и вспомнил, что хотел рассказать мастеру о газете, Лешкиных рисунках, о посылке… Гриша внимательно следил за его знаками, даже улыбнулся, когда Степка объяснил, какие уморительные фигурки нарисовал Лешка Хворин. Он с интересом выслушал новость про заметку в районной многотиражке и кивнул головой, разобравшись, что за черепаху мастерит Олег Треневич.
Увидев, что Гриша отодвинул тарелку с картошкой и принялся за чай, Степка стал поспешно убирать посуду. Нет, нет, объяснил он мастеру, спросившему, не собирается ли он уходить. Нет, он останется. Только все уберет. А Грише сейчас лучше всего поспать. Гриша успокоился, откинулся на подушку и закрыл глаза. Тогда Степка тихонько вышел из-за перегородки и устроился за верстаком.
Подумав, он решил, что паять не будет. Все-таки в этом деле нужна не такая сноровка, как у него. Лучше заняться утюгами и плитками. Вот как раз и утюг. Должно быть, тот самый, который так и не удалось починить Грише из-за внезапного сердечного припадка. Гайка на крышке отвернута, ручка лежит рядом…
Приподняв легкий стальной корпус, Степка увидел спираль, вставленную в тоненькие фарфоровые изоляторы. Спираль походила на длинного кольчатого червяка. Степка осторожно приподнял ее и сразу же увидел обрыв: как раз в центре спирали. Эге, да она вся трухлявая! Ломается от одного прикосновения. Надо заменить.
Новые спиральки лежали у Гриши в особом ящичке под верстаком. Степка быстро его отыскал, вытащил длинную дрожащую пружинку и стал снимать со старой спирали фарфоровые изоляторы. И вдруг ему показалось, что Гриша стоит в дверях перегородки и смотрит на него. Он испуганно обернулся, и изоляторы посыпались на пол.
В двери, конечно, никого не было, и, ругая себя за дурацкую свою неловкость, Степка стал собирать рассыпанные по всему полу фарфоровые кружочки. Вот растяпа! Теперь ищи их! Один потеряешь, и все пропало: голую, неизолированную спираль в утюг вставлять нельзя. И лентой не замотаешь — в момент сгорит…
Он лазил под верстаком, заглядывал в каждую щелочку. Он не заметил, как отворилась дверь с улицы и кто-то тихо вошел в мастерскую.
— Еще один… Еще… — приговаривал Степка, собирая изоляторы. — Вот куда закатился!
Насобирав полный кулак, красный и вспотевший, он вылез из-под верстака. Вылез и увидел Таню. Она стояла и смотрела на него с лукавой усмешкой. В руке у нее была какая-то книга.
— Ты что это делаешь? — спросила Таня. — Клад нашел?
— А ты что тут делаешь? — с удивлением спросил, в свою очередь, Степка. — Ребята же к монастырю пошли.
— Не захотелось. И потом — вот… — Таня показала книгу. — Это я Грише принесла. Пусть почитает. А то скучно так лежать…
Степка взял книгу посмотреть. Это были «Детство», «В людях» и «Мои университеты» Максима Горького.
— Правильно, — кивнул он. — Пусть почитает.
— Прочтет, я ему другую принесу, — сказала Таня и снова спросила с любопытством: — Нет, правда, что это ты тут собираешь?
— Изоляторы рассыпал, — объяснил Степка. — Взялся вот утюг за Гришу починить и рассыпал.
— Надо все найти, — озабоченно сказала Таня. — Давай я тебе помогу.
Она положила книгу на табурет, и они вдвоем стали ползать под верстаком. Долго искали они, но ни одного изолятора больше не нашли.
— Уф! — вздохнула Таня, поднимаясь. — Ты, Степка, наверно, все уже собрал. Зря мы только ползали.
— Сейчас посмотрим, все или нет, — ответил Степка, вылезая вслед за ней. — Надо их надевать на эту спираль. Вот так, вот так…
— Как бусы! — обрадовалась Таня. — Ну, это просто. Давай так: ты с одной стороны будешь надевать, а я — с другой.
— Давай.
Когда работаешь вдвоем, дело движется куда быстрее, чем у одного. Малюсенькие белые чашечки изоляторов ложились одна к одной, ровно и красиво. Спиралька одевалась, начиная снова походить на белого кольчатого червяка.
