Самая высокая лестница (сборник) - Яковлев Юрий Яковлевич (книги без сокращений TXT) 📗
— Разве я сказал, что твой лев погиб? Идём, посмотрим. Может быть, он остался на воле. Ведь из пяти убили четырёх.
Они отошли в сторону. Туда, где на шестах висели туши убитых львов. Огромные, с запрокинутыми головами. Джур шёл первым и внимательно разглядывал мёртвых животных. Так он дошёл до последнего.
— Здесь нет моего льва, Ахмет.
— Вот видишь, — оживился Ахмет, хлопая друга по спине, — значит, он жив! Как и договаривались.
— У моего льва с детства остался большой шрам. Его ранила львица. А я вылечил его. Но шрам остался… Где он, Ахмет?
— Он ушёл за границу. И этим спасся. Хозяин не посмел догнать его.
— Он ушёл за границу… — задумчиво повторил Джур. — Но там же не знают, что он мой. Там устроят сафари…
— Он вернётся, — успокоил друга Ахмет. — На той стороне не устраивают сафари. Можешь быть спокойным. Там, наверное, и львам живётся лучше.
Они шли между кострами, и звуки невидимого оркестра заглушали их голоса.
На другой день Рад с Дедом отправились на поиски льва.
Они шли по просекам и по узким тропам, взбирались на склоны гор и скакали с камня на камень у речки, сверкающей как ртуть. Вокруг пели птахи. Светило солнце, подсушивая ночную росу. Бодрящий сквознячок задувал в лесных коридорах. Но от сознания того, что где-то здесь бродит грозный хищник, нарождающийся день казался тревожным, и два охотника испытывали незнакомое доселе волнение. Они часто останавливались, прислушивались. Каждый шорох холодил сердце.
— Где он? — спрашивал Рад своего спутника.
— Видимо, нашёл себе логово. Отдыхает после ночной охоты.
— Может быть, он ушёл из нашего леса? — спрашивал Рад.
Дед пожимал плечами.
В одном месте, на небольшой песчаной залысине, охотники наконец обнаружили свежие отпечатки львиных лап. Но кончился песок — и следы исчезли, растворились, как бы заросли травой.
Над головами охотников послышался нарастающий шорох. Это летела стая уток. Рад смотрел на птиц, прикрывая глаза ладонью.
— Стрельнём, Дед?
— Ты забыл, что патроны заряжены пулями, — отозвался лесничий. — Теперь забудь об утках.
Стая скрылась за зелёным холмом, где, видимо, было озеро. В небе их сменил орёл. Его широкие крылья, распростёртые для парения, слегка вздрагивали от встречных потоков воздуха. Орёл делал круги, как самолёт, собирающийся совершить посадку. Его когтистые лапы, невидимые в полёте, были выпущены как шасси.
— Видишь? — сказал Дед. — Похоже, что орёл что-то заметил.
Рад и лесничий прибавили шагу и вскоре очутились на лужайке, над которой кружил орёл.
Они увидели останки лани. Мясо было съедено. Только кости валялись в траве.
— Лев? — спросил Рад, глядя на Деда.
Тот ничего не сказал.
— Значит, он не ушёл из нашего леса. Идём! — оживился Рад. — Скорей бы убить его! Сколько животных гибнет зря.
— Не спеши. Он где-то близко. Отдыхает после еды.
Дед зашагал по тропе, которая, извиваясь, поднималась в гору. Рад не отставал от него.
Теперь мысль о льве полностью завладела Радом. Даже по ночам ему снился лев. Во сне ударом лапы лев убивал зубров, нёс в зубах трепетных косуль, подстерегал одиноких путников. Он наводил страх на доверчивых обитателей заповедного леса.
Снился Раду и одинокий козлёнок на дрожащих, негнущихся ножках. Козлёнок, потерявший мамку.
Каждое утро Рад одевался, брал ружьё и уходил в лес. Напрасно Дед отговаривал его и даже запрещал одному выходить за ворота кордона. Стоило Деду заняться по хозяйству или уехать на Орлике по своим лесным делам, Рад тут же подхватывал ружьё и, заперев малышей, исчезал.
Иногда ему удавалось отыскать след, похожий на большую фиалку. Но тропы в лесу были каменистые, и следы быстро пропадали…
Рад осунулся. Его глаза горели тревожным нетерпением. А па лице появились царапины от шипов терновника.
— Я найду его, — говорил он Деду. — Я спасу лес.
Дед качал головой.
— Одинокий охотник не справится со львом. Ты слышал про сафари?
— Слышал, — отвечал Рад. — Сафари — не охота, а убийство! Льва подносят на блюдечке — стреляй! Я убью льва в честном бою.
— Я звонил в город, — говорил Дед, — на днях обещают прислать егерей. Так будет вернее.
Известие о егерях не успокоило Рада, а подхлестнуло. Уж очень ему не хотелось упускать такого неповторимого случая: самому в честном бою убить льва.
В это утро Рад проснулся от выстрела. Выстрел прозвучал, как сигнал тревоги. Первой мыслью Рада было, что в лесу появились егеря и начали охоту на льва.
Рад быстро оделся и, прихватив ружьё, которое всегда лежало рядом с ним па сене, стал спускаться вниз.
Он вошёл в конюшню. В лицо пахнуло ночным теплом. Конь мягко заржал, словно засмеялся. Ему тихим блеянием отозвалась коза.
Так они приветствовали Рада.
— Пойдём, Орлик! — сказал Рад и снял со стены тяжёлое седло. Стремена воинственно звякнули друг о друга.
Конь послушно шел за Радом. Юноша положил ему на спину суконный подседельник, седло, затянул подпруги. Потом он вывел коня за ограду. Закрыл за собой калитку. Танцуя на правой ноге, попал левой в стремя, оттолкнулся и очутился в седле.
А в это время вдоль базальтовой стены, которая на рассвете казалась серовато-голубой, двигались три бородатых фигуры. Двое несли на шесте убитую косулю. Третий шёл за ними с огромным мешком за спиной. Он был невысокий и, сливаясь с ношей, напоминал шар. У всех троих была тяжёлая ноша, и они шли медленно, шаркая по каменистой тропе подкованными сапогами. В тени была не видна их одежда, и все трое казались первобытными охотниками, какие на базальтовой степе изобразил доисторический художник.
Они дошли до края стены и скрылись за поворотом.
Рад скакал на коне по узкой лесной тропинке. Низкие ветки задевали его за плечи, порой хлестали по лицу, и приходилось прижиматься к самой гриве. В том месте, где тропка, как ручеёк, вливалась в широкую просёлочную дорогу и где к дереву была прибита дощечка с тревожным предупреждением «Осторожно: лев!», Рад повернул коня направо.
— Но, но, Орлик! Пошёл!
Он торопил коня. Он спешил туда, откуда донёсся утренний выстрел. Может быть, стреляли во льва?
Три бородача расположились у входа в пещеру. Самый маленький из троих — Клочок сена — колдовал над костром. Он сложил валежник шатёриком и, приложив голову к земле, дул из-под низа. Огонь никак не желал поселяться в шатёрик.
Чернобородый, засучив рукава, орудовал большим ножом. Он разделывал убитую косулю. Получалось у него ловко. Чувствовалось, что ему не впервой заниматься таким делом. Его фартук был забрызган кровью.
— Надо уходить отсюда, — сказал Кофейная борода. — По-моему, за нами следят.
— Здесь нас никто не найдёт, — успокоил его Чернобородый. — Местечко отличное. С пещерой. Ну, как там костёр?
— Сейчас задышит, — отозвался Клочок сена.
— Надо уходить, — повторил Кофейная борода.
— Пойди посмотри картинки на скале, — посоветовал ему Чернобородый, — успокаивает нервы… Человек ещё в древние времена был охотником. Он шёл на зверя с копьём.
— Он шёл на зверя с копьём, — согласился Кофейная борода. — На зубра, на тигра, на барса. А ты идешь на беззащитную косулю. И не с копьём, а с ружьём. Это не охота. Убийство!
— Ладно, ладно! Красиво говоришь, а как запахнет жареным, так «где моя большая ложка?»! Питайся кореньями, тогда и рассуждай так.
— С костром всё в порядке, — доложил маленький, поднимаясь с земли и расчёсывая пятернёй свою бесцветную бороду. При этом он затянул какую-то тоскливую песню. Вернее, песня была весёлой, но пел он её заунывно и когда забывал слова, то просто мычал.
Орлик скакал вдоль базальтовой стены, и подковы звонко ударяли о камень, высекая искры. Неожиданно Рад осадил коня, привстал на стременах и прислушался. До его слуха донеслась какая-то несвязная песня.
