Мастерская пряток - Морозова Вера Александровна (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Мария Петровна никогда не говорила детям неправды. И в дальнейшем она видела себя матерью, которая имеет полное доверие своих детей. А как можно доверие сохранить ложью?!
— Леля, я никогда не говорила тебе неправды… И сегодня не скажу. — Мария Петровна прижала голову Лели к груди. — Ты девочка большая, но не настолько, чтобы понимать все, что делает мама. Потерпи — придет время, и мама расскажет. Только помни одно и верь — твоя мама никогда ничего плохого и бесчестного в жизни не сделает.
Леля кивнула головой. И была довольна — мама с ней говорила, как с равной, а не сочиняла разные сказки, как Марфуша, когда Катя капризничала. Значит, нужно потерпеть. И она поцеловала маму. Хорошая она какая…
О ЧЕМ ВСПОМИНАЛА МАРИЯ ПЕТРОВНА
Полено с секретом, как и бочку с секретом, придумала Мария Петровна Голубева. Придумала, чтобы спасти рабочих от тюрьмы, придумала не сразу, а после тяжких лет революционной работы.
В революцию вступила молоденькой девушкой. Происходила она из бедной дворянской семьи. Воспитывала ее Матрена, нянюшка, которая рано открыла глаза на несчастную долю бедняков. С ней и по крестьянским избам ходила. Нянюшка была человеком безграмотным, но среди крестьян слыла знахаркой. Хорошо знала травы, собирала их в полях и лесах, сушила, раскладывала по мешочкам. На каждую траву свое время. Одну следовало брать на зорьке, пока роса не высохла, другую — поздним вечером, когда закат окрашивал леса пурпурным маревом. Докторов в волости не было, вот и звали Матрену к больным по разным деревням. За ней увязывалась и Мария. Как ни скромно жили родители Марии, но бедности, с которой она столкнулась, не могла и представить. Домишки, покрытые почерневшей соломой. Ветер взъерошивал солому, и домишки напоминали аистиные гнезда. В окнах вместо стекол промасленная бумага. Комнатенки грязные от сажи, свисавшей черной паутиной с потолка. Топили печь по-черному. Дым не уходил через трубу, как принято, а оставался в доме. Боялись выпустить тепло. Дров мало, все леса у помещиков. Тепло берегли. Зимой ребятишки сидели на лежанке, печь занимала большую часть комнаты. Сидели, не имея ни сапог, ни одежды. Болезни косили детей. Худых, с большими животами и прозрачными от голода лицами. Да и что могла сделать Матрена, лекарка, когда хлеб бывал в хатах по праздникам?!
Как-то в своих странствиях встретили помещицу, которая проезжала по деревне. Сидела она в карете с золочеными дверцами, вся в кружевах и лентах. Кучер в красном кафтане, и мальчик-казачок стоял на запятках. У казачка синее лицо и взгляд, как у затравленного зверька. Мария подумала: как не стыдно расфранченной помещице ездить по голодной деревне в карете с золочеными дверцами!
Нянюшку Мария любила самозабвенно. Однажды, когда они возвращались из дальней деревни, на них напал бешеный волк…
…И память раскрыла страницы былого.
Уползла вдаль узенькая тропка. На траве красными гвоздиками торчали подосиновики. Дымным облаком кружили комары за Матреной, идущей впереди. Мария отломила березовую ветку, отмахивалась от их назойливого жужжания. Солнце освещало вершины деревьев, заливало золотом просеку. Начинался ельник, сумрачный, неприветливый. Тонкие стволы усыпаны лишайником, утыканы голыми сучьями. Тоскливо прокричала сойка. И раздался волчий вой. Матрена подняла голову. Приостановилась. Запрыгала белка, распушив хвост. Матрена выломала покрепче сук и прибавила шаг. Широкими прыжками пробежал заяц, прижав уши.
— Мамушка, боязно! — Мария старалась не отстать от нянюшки.
— Бог милостив! Тут в овраге завсегда волки воют!
И опять по лесу тоскливый волчий вой. Волк среди бела дня! Мария прислушалась. Нет, стая выла левее, а одинокий вой доносился справа, с той стороны, где, по словам Матрены, волчий овраг. Вой был таким явственным, что она замерла. Крестьяне поговаривали, что в округе появился бешеный волк, изгнанный из стаи.
— Нянюшка, погоди! Давай разведем костер! Не ровен час — матерый наскочит! — Мария заприметила лужайку в стороне от лесной просеки.
— Давай, касатка! — согласилась Матрена. — Собирай сушняк!
Мария набросала хворост, прошлогодних шишек. Руки дрожали, плохо слушались. Матрена казалась невозмутимой. Вынула платок, где были шведские спички (большая ценность!), поднесла к хворосту.
Костер разгорался медленно. Всю ночь лил дождь. Ветки набухшие, сырые. Наконец бледное голубое пламя неохотно поползло по сучьям. Матрена на коленях старательно раздувала пламя. Потрескивали ветки. Красноватым светом вспыхивали шишки. Потянуло дымком. Матрена теснее прижала Марию. Мария поначалу хотела укрыться среди деревьев, но Матрена отсоветовала. Волк боится огня и открытого пространства.
По лесу катил смерч. Над просекой черным облаком пролетели скворцы. Среди пней мелькнул оранжевый хвост лисы. Вой затих, но предчувствие беды не покидало Марию. И на просеку выскочил волк, серый, худой, с рыжими подпалинами на запавших боках. Волк, чуть волоча задние ноги, бежал прямо на них. Мария швырнула головешку. Головешка опалила шерсть, свисавшую космами. Волк взвыл и яростными прыжками пошел на женщин. И вдруг Матрена с силой, которую Мария никогда и предположить не могла, повалила ее на землю. Прикрыла собственным телом. Раздался волчий рык, крик Матрены…
Мария поднялась. Нянюшка жалобно стонала. У костра валялись головешки, покрытые серым пеплом. Матрена сидела у костра, обессиленно опустив голову. С тупым равнодушием поглядывала на кровь, сочившуюся из руки. На юбке вырван клок. Платок сбился на ухо. Седые жидкие волосы падали на лоб. Мария расширенными от ужаса глазами смотрела на нее. Искусал… Искусал… Бешеный…
Она опустилась на колени и хотела отсосать кровь из раны. Матрена отстранила ее. Кровь отсосала сама, кривясь от боли. Мария тугим жгутом перехватила покусанную руку. Матрена поднесла головешку и прижгла рану. По щекам текли слезы. Плачущей нянюшку Мария никогда не видела.
— Тебя-то не задел? — спросила Матрена и удовлетворенно заключила: — Нет, не задел! — Здоровой рукой провела по лицу девушки, ощупала шею, руки. — Слава богу! Пощадил мою ласточку!
Давно скатилось солнце за вершины деревьев, погружая лес в таинственную дрему. Смолкли птицы. Заходили тени по сумрачному ельнику. Они все шли. Все грузнее и грузнее наваливалась Матрена, все тяжелее и тяжелее становилось ее вести. Тоненькой струйкой просачивалась кровь сквозь платок, которым обмотали прокусанную руку.
На повязку ушла и кофта. Кровь не останавливалась. Нянюшка слабела, просила бросить ее в лесу. Последние версты Мария ползла, почти тащила нянюшку волоком. Слезы застилали глаза. Силы оставляли ее, временами от усталости теряла сознание.
Их подобрали на обочине дороги в двух верстах от села. Подобрал крестьянин, возвращавшийся с сенокоса домой. Он не сразу признал в этой истерзанной и окровавленной женщине знахарку.
Мария сидела на телеге, прижимая к груди голову нянюшки. Целовала посеревшее лицо с заострившимися чертами. Погибла нянюшка, погибла… Судьба отняла у нее единственного друга…
После смерти нянюшки Мария поступила в учительскую семинарию. Учительница всегда ближе к народу. В семинарии был революционный кружок, в него и вошла Мария, стала читать запрещенную литературу.
В те времена людей, которые боролись против царя, было очень мало. Мало было и книг, которые объясняли бы народу бесправность положения и звали на борьбу. К этой кучке революционеров принадлежала и Мария Петровна Голубева. Нужно было поднять народ против царя, против строя помещиков и капиталистов.
Мария занялась агитацией — ходила по деревням и вела запрещенные беседы. Рассказывала правду о царе, объясняла народу причины их нищенской жизни и звала к бунту. Крестьяне, безграмотные и забитые нуждой, слушали с опаской, а староста в первом же селе выдал полиции.
Голубеву задержали и отвезли в волость, так назывались небольшие местечки, которым подчинялись деревни. В волости находился полицейский участок. И там допросили и обыскали. Мария была смелая и находчивая, прямых улик властям не дала. Ни листовок, ни книг при ней не обнаружили. А раз улик нет, то и арестовывать до поры до времени не спешили. Ее стращали, запугивали, держали в каморке, которую охранял солдат с ружьем, а потом, пригрозив тюрьмой, отпустили. И опять она брала партию листовок и запрещенных книг, рассовывала по тайным карманам и отправлялась по селам и деревням волости. И так она делала много раз.
