Живинка в деле - Бажов Павел Петрович (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Я, конечно, скинул свои дыроватые пимишки, поставил их на шесток, поцарапал голые пятки — морозцем малость прихватило — и к Шурке. А он там шкатулочку соломой украшает. Только гляжу, будто не так выходит, как у дядьки Егора: в одном месте соломка густо ложится, в другом — реденько. И то опять же в особину: соломку-то Шуряня по цвету разбирает. Где вовсе зеленая, где бурая, где белесая с голубоватым отливом, а в иных местах золотом играет. Глядел я, глядел — ничего понять не могу. Чую только — что-то хорошее получается. Не утерпел, спрашиваю:
— Что это у тебя будет?
— Погоди, увидишь. Наперед не заскакивай…
Ну, я, значит, притих. Швыркаю носом да тру по щекам кулаками. Бабка спала уже. Где-то в подпечье выстрикивал свою песенку сверчок, и меня в тепле-то скоро разморило. Заснул… И вот слышу вдруг: кто-то в бок толкает. Открыл глаза, а то Шуряй тормошит:
— Смотри, — говорит, — Минька, чего я сделал.
Я как глянул, так весь сон с меня ровно рукой сняло. На крышке шкатулки картина обозначилась. Озеро — будто наше, камышовая заводь, что у Кривой косы, а в той заводи две утки плывут. На берегу поляна и дряхленький домишко к лесу скособочился. Ни дать ни взять — старое зимовье.
Как вовсе развиднелось на дворе, мы с Шурянькой к дядьке Егору побежали. Тот осмотрел работу и говорит:
— Ну, Шурка, здорово выклеил. Мне так-то не суметь. Талан у тебя. Ты чисто рисовальщик. Учиться бы тебе… Эх, бедность наша!
Шуряньке лестно это слышать. А тут как раз заказчики случились. Давай наперебой шкатулку смотреть да расхваливать. Скоро без малого вся деревня про Шурянькину шкатулочку узнала. Попова дочь даже купить пыталась:
— Продай, — говорит. — Я тебе вдвое супротив обычного заплачу.
Шурка только головой помотал:
— Нет, — отвечает. — Тебе, чай, батюшка золотую купит. А шкатулку свою я дяде Егору на память отдам: у него ремеслу обучался.
Так и сделал, а дядька Егор взял да шкатулочку ту на окно поставил. Ну, ясное дело: кто не идет — глаза пялит. А про ребятню и говорить нечего: то и гляди, стеколко в раме носами выдавят.
Прослышал про эту диковинку и дедушка Силантий. Старичок был у нас один. Его в деревне почему-то Всезнаем звали. Шустрый такой. А годов уж ему много было. Никак за восьмой десяток перевалило. Седой весь, что куржой обсыпан. А так старик ядреный еще. Летом по домашности копошился, зимой на озере рыбу из проруби удочкой потаскивал. А и любил же он это дело — хлебом не корми! Другой раз морозище — носа не высунешь, а он сидит себе и хоть бы что. Когда, бывало, застынет, что сосулька, рук не разведет, а все одно домой его не скоро утянешь. У нас над ним посмеивались:
— Ишь, как дед Силантий за зиму проморозился: в лето оттаять не может.
Это насчет седины, значит.
Так вот, прослышал он про Шуркину диковинку — приплелся как-то. Не сказать, чтобы нарочно, а просто между делом. Поглядел на шкатулочку, повертел ее в руках, потом говорит:
— Да, парень, сработал ты ловко. Не в охайку. Будто на карточку снял. А только, знаешь, милок, от твоей картинки холодком несет: живой красоты не хватает.
— Какой-такой живой красоты, деда?
— Да как это тебе рассказать? Бают люди, что есть на свете девица. Она будто бы в хозяйках надо всем красивым ходит и живую красоту вместе с теплом душевным людям раздает. Вот если бы тебе эту девицу увидать привелось, может, она своей словинкой на живую красоту глаза-то и открыла бы тебе. Но только не всякому такое счастье выпадает. А лишь тем, кто по живой красоте смертельную тоску на сердце имеет. Мне самому ту девицу видеть не доводилось. Врать не стану. А так говорят…
Я тогда с Шурянькой был. Дедкины речи за пустяшное слово принял. Где же оно видано, чтобы сказка в быль перекинулась? Нет, есть, конечно, ковры-самолеты там и прочее… Но это совсем другое. Самолет — не девица. А Шурка, верно, по-своему смекнул. Нет-нет да о красоте и вспомнит. И вроде мрачней глядеть стал. Все о чем-то думает. А шкатулок сколько переделал — не счесть! Кончит работу, поглядит — будто и ладно все, а мертво.
И вот зима прошла, весна ручейками-побегунчиками отыграла, лето красным яблочком к осенним денькам подкатилось. Пошел раз Шурка к озеру, сел на бережок, привалился спиной к пенечку и думает: «Вот ведь красивые здесь места кругом, а начни в картину клеить, так-то не выйдет. Нешто и правда живая красота на свете есть? Хоть бы раз привиделась…»
Только подумал, глядь, — а от сосны, наискосок от него, девица отделилась. Сама белоликая, брови черные в стрелочку, глаза голубые, на щеках румянец играет, а косы чуть не по земле волочатся. Смотрит на Шуряньку ласково-ласково. А вокруг нее разноцветное облачко.
Шуряньку так и подняло. Вскочил на ноги и от красавицы глаз отвести не может, а язык ровно к нёбу прилип. Потом совладал с собой малость, спрашивает:
— Ты чья такая будешь?
Она подошла к нему, повела рукой и, ровно покрывалом, облачком прикрыла. Шуряньке сразу тепло-тепло сделалось, что в пуховике очутился. Она смотрит на него вприщурку, улыбается:
— Ну, — говорит, — теперь признал, чья буду?
— Признал, — отвечает. — Я сразу признал, да только не поверил… А больше того испугался…
— Пугаться не надо. Я худа никому не делаю. А что не поверил — это хорошо. Обманка хоть и красивая бывает, да никто ей не рад.
Только Шурянька ее слов и слышать не слышит. Глазами-то как уставился на девицу, так ровно окаменел. Она тогда принахмурилась немного, спрашивает:
— Ну, сказывай, зачем обо мне тосковал да видеть хотел? Давно уж я сердцем это чую. Да все времечка не хватало к тебе прийти.
Шуряй немного сконфузился, но ответил:
— Шкатулочки я соломкой обклеивал, а всегда вроде чего-то не хватает. Я и сам вижу, да не пойму.
— Ну, что же, — молвит. — Давай оглядим твои поделочки.
— Так у меня шкатулки-то при себе нет. Ты погоди немного, я в деревню сбегаю.
Девица только рассмеялась. Да так тихо и нежно, ровно легкая волна по прибрежным камешкам пробежала.
— Долго ждать. Не тебе одному нужна. До деревни, поди-ко, версты три будет. Я скорей.
Только этак сказала, протянула руку — шкатулочка, что дядьке Егору была подарена, вмиг и появилась.
Шуряньке одно удивленье. А девица поглядела на рисунок, нежненько улыбнулась и говорит:
— Правильно тебе дедушка Силантий сказывал: моего слова не хватает. Да и не только слова. Вот гляди сюда, примечай. В другой раз не покажу.
И начала пальцем-то до соломинок дотрагиваться. Да как! То шкатулочку на вытянутую руку отведет, то чуть не к самым глазам поднесет. Потом пальцем легонько заденет и будто дыхнет на картинку. А сама в лице так и меняется, будто частицу сердца картинке отдает.
Смотрит Шуряй — совсем иное выходит: где девица соломку заденет, — там вроде и оживет. Так и кажется: дунь ветерок — камыши в заводи, ровно настоящие, зашевелятся, а утки крыльями по воде хлопать начнут. И ведь вроде бы просто все, а поди ж ты!
— Ну, — спрашивает, — насмотрелся? Понял теперь, где живую красоту искать надо? Она в тебе самом. Да только брать-то ее нужно умеючи: с умом да с душой, не для показа. Тогда твои картинки и живыми казаться будут.
Сказала этак — и ни ее, ни шкатулки. Только облачко радужное будто к небу поднялось да над лесом повисло…
Глядит Шурянька вокруг себя и в толк не возьмет: то ли наяву ему привиделось, то ли вздремнул малость. А все ж главное запомнил, что к чему. Прибежал в село и давай новую шкатулку мастерить. Дней десять, знать-то, над нею бился. А кончил работу да показал людям — скажи, прямо в заказах у него отбоя не стало. Этакую-то красоту кому заиметь не охота?!
Вот оно и выходит: видно, не то хорошо, что отглажено да напомажено, а то, что теплом веет да душу греет, что от самого сердца идет. Так-то.
Огневский чугун
В старые времена у нас здесь на Урале часто можно было слышать не то побаску, не то сказку про девку Огневку. Теперь-то о ней редко поминают. Оно и дива нет — народ новыми сказками свою жизнь обставил: их само время дает. О старом где уж вспоминать! Да молодежь о нем невесть сколь и наслышана. А услышат, бывает, что-нибудь о старинке — хоть вот девку Огневку взять — и ну смеяться: хватит-де сказками умы тешить. А вот старики на этот счет себе на уме: вперед-то торопись, но и назад оглядываться не позабудь, потому как старое с новым крепкими жгутиками связано. О том и речь поведу.
