Кыш и Двапортфеля: Повести - Алешковский Юз (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

Мама застеснялась и стала отказываться, но Анфиса Николаевна сказала, что мы её гости, а не дикари-квартиранты и что она предлагает нам по очереди готовить обеды, а деньги бросать в какой-то общий котёл. Мама обрадовалась.

Обе женщины начали готовить ужин, а у меня ноги подгибались от усталости. Я сел прямо на прохладный пол, прислонился к стене, и мне захотелось написать моему самому лучшему другу Снежке письмо про Крым.

Я достал из своего чемоданчика тетрадку в косую линеечку и шариковую ручку с разноцветными стерженьками.

Зелёным я решил написать про вечнозелёные кусты, деревья и склоны Ай-Петри. Синим — про синее море, непонятно почему называющееся Чёрным. Жёлтым — про мальву, которую сломал похититель огурцов. Красным — про солнце. А разноцветными словами я решил написать Снежке о павлине с великолепным хвостом.

Я писал долго — и до ужина и после, но письмо оставалось коротким, хотя было красивым. Тогда я добавил в него рассказ про то, как вытащил зубами занозу из лапы Кыша, и про то, что я видел самого сильного мужчину древнего мира, и что папа оказался жертвой цивилизации, а также попросил Снежку ответить мне, что такое цивилизация. Потом я сообщил, что Корней Викентич похож на Айболита, написал: «До свидания!» — и провалился, заснул и не проснулся, когда мама с Анфисой Николаевной перенесли меня на раскладушку…

Ночью вдруг всех нас разбудил грохот, громкое мяуканье, визг и лай. Я вскочил с раскладушки, не сразу сообразив, где я нахожусь. По дому взаправду носился смерч. Мы с мамой начали искать выключатель, чтобы разнять дерущихся животных.

— Кыш! Фу! Фу! — кричал я.

Тут смерч вылетел в окно. Я понял, что Кыш продолжает бой с кошкой в саду. А в доме стало тихо.

И в темноте к нам с мамой стал, хохоча, приближаться кто-то в длинной, до пола, белой одежде. Всё во мне замерло от страха, мама, прижав меня к себе, дрожащим голосом спросила:

— Кто здесь?

Свет вдруг зажёгся, и мы с облегчением вздохнули, увидев хохочущую Анфису Николаевну в ночной рубашке.

— Бога ради простите, — сказала она. — Совсем не думала, что Волна проучит Кыша прямо сегодня. — Она выглянула в окно и позвала: — Волна! Кис-кис!..

Немного погодя на подоконник с улицы, сверкая зелёными горящими глазами, прыгнула Волна, и я понял, что не ей, а Кышу на этот раз пришлось плохо. Волна, урча, кровожадно облизывалась и старалась стряхнуть с когтей клочки Кышевой шерсти. Кыш горько скулил под окном. Я позвал его, он подошёл и встал на задние лапы. Я втащил его в дом и сказал:

— Не дразни кошку днём, и она тебя ночью не тронет. Она всё видит в темноте, ты же слепой и глупый. И потрепали тебя справедливо.

— Волна тут одну овчарку так испугала, что та за три версты теперь нас обходит.

Мама посмеялась с Анфисой Николаевной, потом Волну заперли на терраске, Кыш забился под раскладушку, и мы опять легли спать.

ГЛАВА 11

Утром мама сказала:

— Алёша! Можно, я прочитаю твоё письмо?

— Прочитай, — разрешил я.

Мама внимательно прочитала и снова спросила:

— Почему ты пишешь «Доброе утро, Снежка!» вместо «Здравствуй!»?

— Потому что почтальонша приносит письма утром, — сказал я. — А не днём и не вечером.

— А почему ты написал «Да свидания», а не «До свидания»?

— Потому что говорят: «Да здравствует», а не «До здравствует».

— У тебя в голове не грамматика, а каша, — сказала мама. — Стыдно посылать письмо с таким количеством ошибок!

— Вот ты никак не поймёшь, что если я пишу с ошибками, то Снежка с ошибками читает и всё понимает правильно. Одно накладывается на другое.

— Хорошо. Иди умывайся, — сказала мама.

Кыш из-под раскладушки сначала вылезать не хотел, но потом всё-таки вылез. Мы вышли вместе во двор. Волны нигде не было видно. Вдруг подул ветерок. Он донёс до Кыша её запах. Кыш зарычал.

— Не тронь кошку, а то ночью опять получишь, — сказал я.

Кыш лёг на дорожку, прикинул что-то в уме и пулей полетел к сарайчику. И тут же Волна сиганула через весь огород на дерево, на старую чинару. А Кыш лаял под ней. Он говорил:

«Я собака. Я тебя умней и не сдамся. Ты увидишь, как я тебя перехитрю! Ав! Ав!»

— Марина! Алёша! Быстрей идите сюда! — позвала Анфиса Николаевна. Голос её был взволнованным.

— Что случилось? Неужели опять огурцы? — спросила мама, когда мы подбежали к огуречным грядкам.

— Вот — смотрите!

На земле валялись три огурца, похожие на дирижаблики с жёлтыми пропеллерами. Анфиса Николаевна держалась за сердце.

— Вы не волнуйтесь, — сказала мама, — надо сейчас же заявить в милицию.

— Что вы! Что вы! Тут дело не в огурцах. Уж очень странно всё повторяется… Так странно… Ведь всё это уже было! — сказала Анфиса Николаевна.

— Когда? — спросил я.

— Тридцать один год тому назад. В июне сорок второго года… Сначала он просто натаскал огурцов и обломал жёлтую мальву… да… да… а на следующее утро на этом же месте я нашла три оброненных огурца!

Мы с мамой незаметно переглянулись.

— Мне тоже кажется, что когда-то я был здесь, в Крыму, — сказал я, чтобы успокоить Анфису Николаевну.

— Да! Да! И у меня частенько бывает ощущение того, что какие-то мгновения когда-то уже были мной пережиты! — добавила мама.

— Но вы же не помните, в отличие от меня, когда именно они были. А я помню. Вплоть до дня помню… вплоть до часа… И сломанная жёлтая мальва и три огурца на земле… Не с ума же я схожу, в конце концов? — засмеявшись, спросила Анфиса Николаевна.

Пока меня не позвали завтракать, я внимательно осмотрел грядки и лужайку между ними и забором. Ведь должен был тот, кто лазил за огурцами, оставить хоть какой-нибудь след? А если он был не один, то тем более. Я же помнил, как в одном фильме сыщик говорил другому сыщику, что не бывает преступника, не оставляющего следов, а бывают инспектора, этих следов не замечающие. И всё же ни одного следа я не нашёл. Словно похититель огурцов висел в воздухе над грядками. Трава на лужайке была не примята, и в расщелинах камней ограды не виднелось ни крошки земли с ботинок. А перелезть через ограду Он должен был обязательно, потому что калитка на ночь закрывалась.

Тут меня позвали завтракать. Я вымыл руки, прошёл на террасу и сказал, увидев нарезанные кружочками огурцы, к тому же политые сметаной:

— Что вы наделали? Ведь на огурцах, наверно, были следы от пальцев преступника!

— Слушай, ты давай ешь, а не ищи себе работу. Ты приехал отдыхать и набираться сил. И лечить своё горло, — сказала мама. — Во всём мы разберёмся без тебя.

Но я так загорелся этим делом, что мне было не до еды.

Я обыскал на коленках всю лужайку, осмотрел каждый камень, но ничего не нашёл. «Не невидимка же Он, в конце концов», — подумал я и позвал Кыша.

— Без вашего брата нам не обойтись, — сказал я ему, прицепил к ошейнику поводок, подвёл к тому месту, где нашли три огурца, и велел искать.

Но Кыш ленился, чесал нос лапой, ел травку и чихал.

Ко мне подошла Анфиса Николаевна.

Она спешила на работу в пансионат «Прибрежный».

Я спросил:

— А вы тогда поймали похитителя огурцов?

— Я сначала догадалась, кто он. Его фотокарточка справа от зеркала. Посмотри. Я спешу, вечером поговорим.

Наша хозяйка ушла на работу, а я зашёл в дом, залез на стул и увидел справа от зеркала фото парнишки лет тринадцати в военной гимнастёрке.

К ней были приколоты орден Красной Звезды и медаль «За отвагу».

«Вот так похититель!» — подумал я.

— Алёша! Пойдём скорей в «Кипарис», отнесём папе бритву. Она была в моём чемодане! — позвала мама. — Папа будет бушевать, когда её не найдёт.