Экзамен - Сотник Леонид Андреевич (книги бесплатно читать без txt) 📗
— Конечно, знаю. Сунул монету служителю… Живёт там некий Ибрагим, мулла-бача, а Камол, как утверждает служитель, — это его дядя. Кстати, Камол там бывает часто.
Друзья надолго замолчали. Трещал и чадил огонёк светильника. Неясные тени шевелились в тёмных углах. Где-то далеко лаяли собаки.
Рябинин первым нарушил молчание:
— Ахмад, ты не думал над тем, как бы встретиться с этим господином Камолом?
— Ах, Мазофшо, ещё как думал!.. Прихожу я это к господину Камолу и говорю: «Здравствуй, свет очей моих, вместилище знаний и тайн, сын ишака и верблюда! Расскажи ка мне, для чего ты с инглизом Бейли ходил в Арк и чем ты там занимался!» А вместилище знаний и тайн отвечает мне: «О достойнейший из отроков ЧК, я ходил туда, чтобы встретиться с его высочеством эмиром и готов подробно сообщить тебе о содержании нашей беседы». Тут я беру калам или огрызок карандаша и записываю всё услышанное, дабы передать то, что дошло до ушей моих, нашему дорогому товарищу Фоменко.
— Да-а, — вздохнул в темноте Рябинин, — заманчивую ты, Ахмад, картину нарисовал. Всё у тебя по Шахерезаде. А если по Фоменко?
— Это как?
— А вот слушай, я тебе сейчас расскажу… Вечером ты нанесёшь визит Камолу.
— Что такое визит? Я не знаю.
— Ну одним словом, придёшь к нему в медресе…
— А он меня зарежет.
— Ах, Ахмадушка, — развеселился Рябинин, — кто станет резать человека, который сто раз мыл ему руки и даже ноги? Придёшь к Камолу и скажешь… Скажешь всё то, что ты ему и хотел сказать, только без этого… без сына ишака и верблюда. Тебя послал мулла Акобир. Понимаешь?
— Мало-мало начинаю понимать.
— Акобиру срочно нужны сведения о том, поддержит ли эмир восстание достойных людей в Ташкенте. А также он интересуется, каких успехов добился здесь высокочтимый инглиз Бейли. Скажешь, чтобы обо всём этом он написал мулле в письме. Потом возьмёшь письмо…
— Дальше мне понятно. Но если он меня всё-таки зарежет?
— А я зачем? Пока ты будешь вести переговоры с Ка— молом, я спрячусь где-нибудь в дворике. В случае чего ты меня позовёшь…
— Но ведь у тебя же нет оружия!
— А это что! — Рябинин вытащил из-под халата чёрный воронёный браунинг и поднёс его к светильнику. — Здесь семь патронов. На одного Камола хватит.
… Операция «Камол» началась удачно.
Вечером следующего дня, как и было условлено, Ахмад отправился в медресе. В келье, указанной ранее смотрите лем, он увидел Камола вместе с его племянником, хлопотавших над пловом. Неяркое пламя очага слабо освещало комнатушку, но Ахмад всё же рассмотрел маузер в деревянной кобуре, небрежно брошенный в углу на подстилку.
— А, это ты, — линиво бросил Камол так, словно он расстался с Ахмадом только вчера. — Как поживает его святейшество Акобир?
Ахмад подробно рассказал о самочувствии своего хозяина и приступил к главному. Камол, сидя на коврике, чистил лук и, казалось, слушал его вполуха. Он то и дело подсказывал своему племяннику, как лучше помыть рис, как тоньше порезать мясо, сколько положить гороха. Когда же у Ахмада поток красноречия наконец иссяк, шпион спросил с усмешкой:
— Как ты думаешь, что сделают с тобой красные, если поймают с моим письмом?
— Расстреляют. Но его святейшество Акобир изволил утверждать, что ни красным, ни белым не нужен маленький оборвыш, которого когда-то выгнали из медресе. А ещё он сказал, что если поймают, то я должен сказать, что нашёл этот клочок бумаги на дороге и смысл написанного мне непонятен.
— Ну что ж, — согласился Камол, — твой хозяин рассчитал всё правильно. Эй, Ибрагим, дай-ка мне лист бумаги и калам. Да зажги ещё один светильник: в твоём храме науки больше тьмы, чем света.
Когда письмо было готово, Ибрагим помог Ахмаду зашить его в шапку. Камол вышел проводить гостя. Спросил на прощанье:
— Сколько ты думаешь добираться до Чирчика?
— Почему до Чирчика? — спросил простодушно Ахмад и вдруг застыл на месте, словно бы его током ударило. С чего Камол завёл речь о Чирчике? Когда Ахмад и Миша уезжали в Бухару, мулла Акобир оставался в своём ташкентском доме. А теперь… Но откуда это известно Камолу? Значит, у него с Ташкентом есть постоянный канал связи?
— А разве мулла уже вернулся из Чирчика? — в голосе Камола чувствовалась несвойственная ему елейная мягкость.
Ахмад запнулся, он не знал, что ответить. Выпалил, наконец, наугад:
— А он туда и не ездил.
— Ах, вот оно что! — ещё нежнее пропел Камол и взял
Ахмада под руку. — А теперь мы с тобой, порождение ехидны, возвратимся в келью, и ты мне расскажешь всё: и кто тебя послал, и с каким заданием. Да будет тебе известно, малолетний шпион, что мулла перебрался в Чирчик, скрываясь там от ЧК.
Ахмад рванулся, но почувствовал на себе железную руку Камола.
— Мазофшо, — закричал он что есть мочи, — на помощь!
Грохнул выстрел. Камол тихо охнул и разжал пальцы.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Ташкент. Мятеж
— Макарыч, это Колесин! — закричал с порога Рябинин. — Это никакой не Бот. Я узнал его, узнал…
— Стой, — поднялся из-за стола Степанишин, — не тарахти, не кричи. Кто Колесин? Отвечай всё толком и вразумительно.
Час назад Степанишин послал Рябинина в военный комиссариат с пакетом, велел подождать ответ, а тот врывается, запыхавшись, и несёт какую-то несусветную чушь. Уж не повредился ли парень разумом в этой чёртовой Бухаре?
— Хорошо, Макарыч, начинаю вразумительно. — Рябинин снял фуражку, пригладил взмокшие от пота белёсые вихры и уселся на стул. — Вы посылали меня к Боту?
— Ну… И даже велел ответ подождать.
— Так это не Бот.
— То есть… Осипов что, сменил адъютанта?
— Не сменил. Этого типа все называют «товарищ Бот», но никакой он не товарищ. Это тот самый Колесин, которого мы подобрали на Каспии.
— Ничего не пойму. Ты же сам говорил, что ухлопал Колесина, когда он собрался перебежать к дутовцам?
— Значит, не ухлопал. Стрелял-то я в темноте. Может быть, только ранил?
— Ну и ну!.. А Осипов знает? Впрочем, об этом, Мишук, я не тебя спрашиваю. А ты, часом, не ошибся?
— Да как же мне ошибиться, Макарыч! Та же рожа, та же фигура, только звёздочку на фуражку нацепил, гад.
— А он тебя узнал?
— Не знаю. Может быть, и не узнал. Там в приёмной, много народу толкалось. Я зашёл, а он с каким-то военным разговаривает, не смотрит в мою сторону. Я говорю: «Товарищ Бот, вам пакет из ЧК для товарища Осипова». Он говорит: «Хорошо, положите на столик». А на меня не взглянул. Но тут я его узнал и тихонько выскользнул из приёмной.
— Пакет с тобой?
— А как же! — Миша вытащил из-под ремня большой конверт с сургучными печатями и протянул его Степанишину.
— Ну, Мишук, ты молодец. Чувствую, кое-чему в последнее время научился. — Степанишин застегнул портупею, разогнал на поясе складки гимнастёрки. — Потопали к Фоменко.
— Я тоже?
— «Я тоже»… — передразнил Степанишин. — Не знаю, что вы там ему приволокли с Ахмадом из Бухары, но теперь он надышаться на тебя не может. Смотри, скоро выгонит меня с должности и тебя на моё место посадит…
— Всё сходится, — сказал Фоменко, выслушав Мишин рассказ. — Мне на днях прислали донесение с Закаспийского фронта, и там, между прочим, поминается некий Бот, который не Бот. Да и утечка секретной информации из Наркомвоендела наводит на некоторые мысли. — Фоменко помолчал, поглаживая пальцами высокий лоб. — Жаль, правда, Миша, что ты не успел передать пакет: мы в нём кое-какую дезинформацию подсунули, ну, ложные сведения. Хотели проследить, как эти сведения из комиссариата уползают и куда они потом деваются. Но дело сделано. Так, Степанишин?
— Так, — кивнул головой Макарыч.
— Что предлагаешь?
— Нужно брать Бота.
— Правильно. И немедленно. Теперь в прятки играть поздно. А друг нашего Рябинина на допросах может многое рассказать.
— Разрешите выполнять? — Степанишин поднялся.
— Хорошо. Возьми конный отряд и скачи за Ботом. Берите его прямо в приёмной. Берите нагло, лихо, но без стрельбы.
