Возвращение Поллианны (Юность Поллианны) (Поллианна вырастает) (Другой перевод) - Портер Элинор (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Но ведь благодаря вашей игре мама стала сама справляться со своими заботами, так что у меня появилось свободное время. И потом то, что я купила машинку и научилась печатать! Разве все это не ваши заслуги?
Потом в беседу вступила миссис Сноу, отдыхавшая в кресле на колесиках возле окна. Она очень просила Поллианну внимательно выслушать все то, что она скажет.
— Послушай, детка, мне кажется, ты сама не понимаешь, что ты сделала. А я хочу, чтобы ты это поняла. У тебя сегодня грустные глаза, и я не могу этого вынести. Я чувствую, что ты страдаешь и переживаешь. Это ведь и не мудрено. Смерть дяди, тяжелое положение тети, всего я не стану перечислять. Но я хочу, чтобы твое лицо просветлело, и вот поэтому я должна сказать тебе о том, что ты сделала для меня, для всего этого городка и для множества людей в разных концах страны.
— Миссис Сноу! — отчаянно запротестовала Поллианна.
— Поверь мне, я знаю, о чем говорю! — торжественно продолжала больная. — Прежде всего взгляни на меня. Помнишь, какой я была капризной самодуркой? Требовала сначала одно, потом другое, пока не убеждалась сама, что я вообще ничего не хочу. И ты мне открыла глаза на то, что я была за человек, именно в тот момент, когда принесла сразу все три блюда, которые я в разное время просила.
— Ах, миссис Сноу, я сама в детстве была такая назойливая, просто невыносимая! — краснея, шептала Поллианна.
— Нет, ты не была назойливой. И ты не читала мне нравоучений. Зато ты открыла для меня игру. Это то, чего никто бы больше не придумал. Эта игра просто спасла нас с Милли. Я теперь не лежу больше в постели, а сижу в кресле и даже немного стала ходить по дому. Я сама живу и даю жить другим — это я имею в виду Милли. Даже врач признает, что всем этим я обязана игре. И сколько еще людей в городке воспрянули благодаря тебе! Когда Нелли Мейони сломала кисть руки, она радовалась тому, что сломана только кисть руки, а не нога. Старенькая миссис Тиббис оглохла, но она находит утешение в том, что не потеряла зрения. А помнишь Джо, которого прозвали за его характер «Джон Всем Поперек»? Он ведь благодаря игре стал совсем другим человеком! А то ему тоже, как и мне, все было не так. И вот, послушай. Это все не замкнулось на нашем городке. Вчера я получила письмо из Массачусетса от моей кузины, и она пишет мне о миссис Том Пейсон. Помнишь ее? Они жили на Пендлтонском холме.
— Да, еще бы! — отозвалась Поллианна.
— Они уехали отсюда в Массачусетс, когда ты была в санатории. И там она познакомилась с моей сестрой. И вот миссис Пейсон рассказала моей сестре, как ты спасла их с мужем от развода. И вот уже твоя игра распространилась по всему штату. И кто сказал, что это не пойдет еще дальше? Очень важно, чтобы ты сама не забывала свою игру, хотя я понимаю, как иногда тебе бывает трудно играть в свое собственное изобретение.
Поллианна осторожно взяла больную за руку, в глазах у девушки блестели слезы.
— Спасибо вам, миссис Сноу. Вы помогли мне снова обратиться к игре. Когда мне вдруг не захочется играть, я вспомню, сколько других людей уже втянулось в игру, и я опять заиграю!
И все же ей было немного грустно. Она думала о том, что сама стала играть тайно, ни с кем не делясь. И, может быть, поэтому тетя Полли совсем разучилась находить в жизни радости.
«Если я буду играть увлеченно, как раньше, — думала Поллианна, — может быть, и тетя Полли хоть немножко начнет играть. Как бы то ни было, я теперь сама должна очень поусердствовать. Не то другие люди будут играть в мою игру лучше, чем я!»
26. ДЖОН ПЕНДЛТОН
За неделю до Рождества Поллианна послала свой рассказ (аккуратно напечатанный на машинке Милли Сноу) на конкурс. Победителей обещали назвать только в апреле, и Поллианна решила быть философом и проявить терпение.
«Я вообще-то рада, что это протянется так долго, — думала она про себя, — потому что всю зиму я буду тешить себя надеждой, что я победительница. Это даже лучше, чем если бы моя победа была уже позади. Ну а если я выиграю только малую премию, я все равно буду рада». Вообще не получить премии не входило в расчеты Поллианны. Рассказ, красиво перепечатанный Милли, выглядел так, как будто уже был опубликован в журнале.
Счастливого празднества в поместье Харрингтон не получилось, как ни старалась Поллианна его подготовить. Тетя Полли решительно потребовала ничего не устраивать и не приносить в дом никаких подарков, даже самых простых.
Все же Джон Пендлтон пришел к ним в гости на сочельник. Миссис Чилтон не вышла к нему, а Поллианна, утомленная тяжелым днем, проведенным с тетей, приняла его с радостью. Но и здесь Поллианне оказалось не до веселья. Мистер Пендлтон принес с собой письмо от Джимми, который не писал ни о чем другом, кроме своего участия в рождественском вечере, который устраивала миссис Кэрью в Доме девушек-работниц. Поллианне тяжело было читать про все эти чудесные торжества, и особенно потому, что о них писал Джимми.
Но мистеру Пенлдтону мало было принести и показать письмо, он еще подверг его обсуждению.
— Большие дела! — восклицал он.
— Да, замечательные, — тихо проговорила Поллианна, стараясь изобразить должное воодушевление.
— И ведь все это происходит как раз теперь. Вот бы посмотреть на это хоть немного!
— Да. — Теперь изобразить воодушевление ей уже совсем не удавалось.
— Миссис Кэрью не была уверена, что Джимми согласится приехать. Но ему это оказалось по душе — играть Санта-Клауса для забавы пятидесяти девиц.
— Да, ему приятно быть в центре внимания.
— Пожалуй. Это ведь все-таки интереснее, чем с утра до ночи делать чертежи мостов.
— Да.
— И я готов биться об заклад, что у этих девиц еще не было такого увлекательного праздника, как тот, который устроит для них Джимми.
— Д-да, конечно, — Поллианна на этот раз не смогла победить дрожь в голосе; слишком грустно было сравнивать большой праздник, на котором веселятся пятьдесят девушек и Джимми, с этим грустным ужином в Белдингсвиле, на котором единственным гостем был Джон Пендлтон.
Воцарилось молчание. Джон Пендлтон, сощурясь, смотрел, как играет пламя в камине.
— Она удивительная женщина — миссис Кэрью! — сказал он наконец.
— Да, еще бы! — Теперь Поллианна говорила с неподдельной радостью.
— Джимми писал обо всем, что она сделала для этих девушек, — продолжал гость, все еще глядя на огонь в камине, — он и в прошлых письмах писал про нее. Что он и здесь ею восхищался, но все же не так, как теперь, когда увидел, какая она у себя дома.
— Она всегда ровная и всегда замечательная, — сердечно подтвердила Поллианна. — И я люблю ее.
— Да, я знаю, — проговорил Пендлтон смущенно и в то же время лукаво, — наверно, не ты одна ее любишь.
У Поллианны бешено заколотилось сердце. Джимми! Не имел ли в виду мистер Пендлтон, что Джимми полюбил немолодую миссис Кэрью, которая годится ему в матери?
— Вы имеете в виду… — она не смогла договорить. Мистер Пендлтон нервно поежился и встал со стула.
— Я имею в виду этих девиц, — ответил он все с той же загадочной улыбкой, — ведь, наверно, каждая из них ее боготворит.
Поллианна согласилась, но в душе она недоумевала. Неужели весь вечер мистер Пендлтон не будет говорить ни о чем другом, кроме как о событиях в Бостоне?
И в самом деле, он продолжал разглагольствовать о миссис Кэрью.
— Что ты думаешь про этого чудака Джейми? Я, по правде говоря, сомневаюсь, что он в самом деле ее племянник.
Поллианна ничего не отвечала, и мистер Пендлтон продолжал:
— Он вообще-то славный парень. Он мне нравится. Что-то есть в нем хорошее, настоящее. Она привязана к нему, и это выглядит трогательно, независимо от того, родственник он ей или нет.
Поллианна и теперь не проронила ни слова, а он между тем говорил:
— Только странно, что она больше не выходила замуж. Она ведь и теперь еще весьма красивая женщина. Ты как считаешь?
