Уезжающие и остающиеся (сборник) - Басова Евгения Владимировна (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Светка, да тебе вообще везёт.
– Мне? – спрашивает мама.
– Рисуешь ты, – объясняет ей тётя Анжела. – А мне, если мой Генка бросит меня, только на рынок и дорога…
– Зачем на рынок? – не сразу понимает мама.
Наверно, ей уже охота спать. А тёте Анжеле что – ей спозаранку вставать не надо. Она бойко откликается:
– На рынке стоять придётся. А куда меня возьмут ещё?
Тут в ней просыпается надежда. Она спрашивает:
– Послушай, а может, это когда ты одна осталась, в тебе дар проснулся?
Мама переспрашивает:
– А какой дар?
– Рисуешь ты…
– А… это, – слышно, как мама зевает. – Это уже давно. Я ведь в художественную школу ходила…
И тётя Анжела победно говорит ей:
– Вот видишь, тебе везёт!
И дальше расписывает ей её счастье:
– Дети у тебя умные. И трое. Весело вам. А мой-то, – жалуется она на дядю Гену, – мой больше детей не хочет. С одной Наташкой, говорит, плохо справляешься, растёт никчемная…
Как мы живём, вот это называется – везёт?
Что скажет тётя Анжела, когда мы наконец уедем отсюда – с Копом и Прошаком? А мы уедем, пусть не сомневается. Зря я, что ли, в гимназии учусь? Про меня рассказывали по гимназическому радио. У меня оказались лучшие работы по словесности и по зоологии. И может, завтра Пончик не станет намекать, чтобы я забирала документы из гимназии. Потому что завтра я как пить дать опоздаю на обществознание. С утра мне надо будет сначала в школу с Толиком и Сашкой. Сашка боится появляться там без взрослых – ведь сколько пропустил. А наша мама с ним пойти не сможет.
Когда-нибудь мама станет известной художницей и не должна будет ходить на службу. Но завтра она как миленькая должна к восьми явиться в горадминистрацию. Её бригада никак не сдаст панно. Мне проще вырваться… А Сашку сейчас не оставишь одного. Наташку, впрочем, тоже. Её не надо сопровождать в школу. С ней надо просто вместе пить чай по вечерам и слушать, где продаётся дешёвая помада и как она закрылась в ванной, когда дядя Гена пытался отхлестать её ремнём. И вот она сидела там. А ванна с туалетом у них вместе, и дяде Гене в конце концов понадобилось. И уж как он просил её, и на колени вставал за дверью.
– Что же он дверь-то не сломал? – не верю Наташке я.
Она не моргнув глазом отвечает:
– А он трезвый был. Он трезвый ничего дома не ломает. «Доча, – говорит, – я тут на колени встал». Она его спрашивает: «А ты мне золотые серьги купишь? А сапоги на шпильках?» А он знай: «Куплю! Куплю!»
Вышла она тогда, он пулей – и дверь на крючок! А она от греха подальше – поскорей на улицу.
Вечером возвращается, думает: «Может, уже забыл?»
Куда там – ждёт, чтобы отстегать.
Наташке весело рассказывать об этом.
– Вот! – приспускает она джинсы.
По-моему, ей было бы весело рассказывать о чём угодно – только бы слушали её. У неё нет подруг, кроме меня. Дома ей только и твердят, что она никчёмная, а она знает: у никчёмных подруг не бывает. А я дружу с ней – потому что я такая странная.
Пусть думает, что хочет. Главное, что сейчас она не одна. Правда, я уеду. Но это будет ещё не скоро. Это – только через несколько лет. А пока я здесь…
Молоточки танцуют на моей макушке, отстукивают ритмические звуки.
