Люсина жизнь - Чарская Лидия Алексеевна (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Так прошел этот год, полный радостного покоя для всех нас вообще и для меня включительно. Наступило одно из важнейших событий моего отрочества: проверка моих знаний, иначе сказать экзамен при реальном училище нашего провинциального городка. Нашими учителями и воспитателями было решено отэкзаменовать нас при училище, чтобы знать, сколько усвоено нами, то есть детьми д'Оберн Лили, Марией и мною за учебные годы дома, а затем приступить уже к дальнейшему нашему образованию.
Старый граф продолжал жить и лечиться за границей, изредка наезжая в «Анино» на месяц, на два. Обе старшие дочери его Лиз и Китти были уже замужем, одна в Италии, другая в Париже. Граф поговаривал теперь все чаще и чаще во время своего пребывания на родине о том, что скучает, тяготится одиночеством и желает взять Ани за границу с собою, мальчиков же отдать в училище правоведения или в лицей в Петрограде. Но прежде необходимо было, по его мнению, проверить их знания самым серьезным образом при каком нибудь учебном заведении. И вот нас стали усиленно готовить к экзамену. Теперь мы с Ганей целые дни проводили у д'Оберн. Классные занятия не прерывались до позднего вечера и только к вечернему чаю мы успевали возвратиться домой. Не знаю, как дети д'Оберн, Лили и Мария, но я волновалась в ожидании предстоящих мне экзаменов ужасно. Я бредила по ночам тем, что заучивала днем. Иногда вскакивала среди ночи, с постели, чтобы повторить пройденное. Мне, такой тщеславной и болезненно самолюбивой по натуре, хотелось отличиться, во чтобы то ни стало, хотелось выдержать экзамены самым блестящим образом и затмить моих сверстников по части знания пройденных предметов.
Вот почему я так сильно волновалась и в то светлое весеннее утро, в которое Ганя везла меня в реальное училище, куда должны были приехать и четыре мои друга из графской усадьбы.
Как-то особенно быстро все свершилось в то утро. Отец только что приказал запрячь Ветра в шарабан, а Василий уже лихо подкатывал к крыльцу в своей щегольской поддевке. Что же касается меня, то я не могла сделать глотка молока, ни съесть кусочка булки от волнения, несмотря на все уговоры Гани. Папа вышел провожать нас на крыльцо. «Будь умницей, Люся, отвечай хорошенько. Ну, Господь тебя храни»! Он быстро перекрестил меня, поцеловал и велел садиться. Ветер мчался нынче со скоростью настоящего ветра, и через двадцать минут мы входили в приемную комнату N-ского реального училища где нас уже ждали наши друзья. Какие у них у всех были разные лица в те минуты! У Марии сосредоточенное и как будто растерянное, у Лили любопытное по обыкновению, Этьен был, как всегда, задумчив и серьезен, Вадя смущенно-испуганный, а Ани… Я положительно удивилась Ани. Как будто не ей самой предстоял экзамен, а кому-то далекому и чужому, до кого ей решительно не было никакого дела. Так спокойно и сдержанно, так самоуверенно было красивое породистое личико этой странной тринадцатилетней никогда не волнующейся девочки. Мы едва успели обменяться приветствиями, как нас уже позвали в класс, где должен был происходить экзамен. В это время у самих воспитанников училища была по расписанию большая перемена.
Длинный светлый коридор и прилегающий к нему зал для рекреации кишели большим и маленьким народом, одинаково одетым в черные куртки. Когда мы проходили мимо залы, оттуда выглянуло несколько подростков мальчиков с красными, оживленными лицами. Один из них держал большой мяч под мышкой. Мальчики смотрели на нас и делились своими впечатлениями:
— Ага, на страшный суд, видно, влекут рабов Божиих. К ответу, значит! — крикнул худенький быстроглазый подросток, лукаво подмигнув нам глазом.
— Бросьте экзамен, товарищ, — подскочил другой, хватая за руку Этьена, — пойдемте лучше в футбол с нами играть.
— А вы экзаменоваться экстернами? Советую «Макарки» бояться… Он у нас злющий, — шепнул третий.
— Ни пуха ни пера! Провала полного и колов да пар с десяточек от всего сердца желаю! — засмеялся третий.
— У нас примета такая, — оправдывал его четвертый, пожелать худшего — получится лучшее.
— Дети, что вы остановились? — вдруг, обернувшись назад, строго окликнула нас мисс Гаррисон, недовольная развязностью реалистов.
— Пожалуйте сюда! — внезапно словно из-под земли вырос перед нами инспектор классов N-ского училища.
Тем же длинным коридором мы прошли в класс. Я увидала большую светлую комнату с тремя рядами парт и пюпитров. Посередине ее большой стол. За столом целое общество незнакомых людей и среди них нашего законоучителя, преподавателя русского языка и математики — нашу «гориллу». Все трое смотрели на нас с улыбками, желая ободрить, насколько это возможно, нас бедных детей.
Старик директор училища тоже с ободряющим видом кивнул нам головою.
— Добро пожаловать, барышни и молодые люди! — произнес он с легким полупоклоном в нашу сторону. — Посмотрим, послушаем, как вы отличаться будете. Хе, хе! Место дамам, вот вы и вы соблаговолите нам ответить первыми, — обратился он к Ани и Лили, рукою приглашая их к столу и в то же время приглашая садиться мисс Гаррисон и мою Ганю по правую от себя руку.
Мисс Гаррисон когда-то раньше давала уроки английского языка в этом самом училище в зимнее время, когда бывала свободной в месяцы пребывания ее воспитанников за границей и здесь ее считали всегда желанной гостьей. Она-то и устроила весь этот настоящий серьезный экзамен для нас, детей, в стенах школы.
Этьен, Вадя, Мария и я уселись за ближайшими партами, в то время как Ани и Лили подошли к столу. Начались устные испытания. Учитель словесности предложил сделать синтаксический разбор Ани.
Вначале еще дело шло недурно. Но потом в хорошенькой головке юной графинюшки все словно перепуталось и перемешалось. Она смешивала сказуемое с подлежащим, обстоятельства образа действий с обстоятельствами места и прочее, и прочее, и прочее. Мисс Гаррисон, наш преподаватель и моя Ганя сидели как на иголках. Глубокое недоумение отражалось на лицах инспектора, директора и других ассистентов, находившихся за экзаменаторским столом.
С экзаменом истории дело вышло не лучше. Ани преблагополучно смешала Генриха II с Карлом V, а про войны гвельфов с гибеллинами понесла такую ахинею, что становилось вчуже страшно за нее. Выручила разве только география, точные описания тех Европейских стран, где побывала Ани, да еще удачно решенная на доске математическая задача, и Ани с миром отпустили на место. Ее заменила Лили. Предыдущий ответ, очевидно, успокоил девочку. Ведь, что бы ни отвечала она, все-таки это было бы удачнее и лучше Анина ответа. Пока Лили стояла перед экзаменаторами, я мельком взглянула в сторону Ани, севшей рядом с Марией на классную скамью. Меня крайне поразило выражение лиц обеих девочек. Насколько расстроенным и смущенным вследствие неудачного ответа подруги казалось лицо Марии, настолько по-прежнему спокойно, самоуверенно и горделиво казалось лицо самой Ани. По-видимому ей было безразлично все сборище экзаменаторов, и самый экзамен, и ее собственный неудачный ответ.
Между тем Лили кончила отвечать. К столу пригласили меня и Марию. Не скрою, волнение, охватившее меня в ту минуту, было настолько велико, что ноги мои подкашивались, руки похолодели как лед, а на горячем лбу выступили капли пота, пока я подходила к «эшафоту», как мысленно окрестила экзаменаторский стол. Мне искренно хотелось провалиться в те минуты сквозь землю! О том, чтобы отличиться, я уже не думала больше. Только бы ответить мало-мальски сносно и прилично — вот чего жаждала теперь моя встревоженная душа. Взглянула на Ганю… Боже, какое вымученное страдальческое личико было сейчас у моей милой мамочки! Казалось, она волновалась значительно сильнее ее проказницы Люси. Но губы ее улыбались мне ободряющей улыбкой.
Первою из нас двоих спрашивали Марию. Ученье давалось этой почти взрослой шестнадцатилетней девушке всегда с трудом. Достаточно сказать, что она проходила то же, что Вадя, и я — двенадцатилетние дети. Но сейчас Мария как-то вся подтянулась и отвечала довольно сносно. Наступила моя очередь. Я никогда не забуду этого первого моего экзамена в жизни, не забуду той ужасной головоломной задачи, которую начертала на классной доске мохнатая рука нашего математика, и мой триумф, последовавший за блестящим решением задачи! Меня похвалили. И эта похвала испортила все дело.
