Друг-апрель - Веркин Эдуард (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Поэтому Аксён решил помириться.
– Вы тогда про ворона рассказывали, – сказал он. – Помните?
– Про ворона? – Дядя наморщил лоб. – С чего бы это… Какой ворон? Валька Ворон, так он сейчас в Инте…
– Нет, про другого. Там стихи еще такие. Прилетел ворон, накаркал всякого. Мрачняга такая.
– Я стихи вообще не читаю, ты что-то путаешь, дружочек, – ответил дядя. – Вот если бы газетку какую. Тут газеток нет?
– Нет, это же пригородный.
– Жаль. Мы, кажется, уже подъезжаем? Это Неходь?
За окнами поплыли опилочные дюны.
– Пора переодеваться. – Дядя закинул за плечи рюкзак и направился в сторону туалета.
Аксён стал смотреть в окно. Необычно так. Раньше взрослые никогда с ним не разговаривали. Хотя нет, Савельев, участковый, иногда пытался, но не очень у него получалось.
Неправ только дядька. О том, что все проходит. Ничего не проходит. Ничего. Каждую секунду… Стоп! А зачем он все-таки меня с собой потащил?
Неходь осталась позади, теперь только деревья мелькали. Зачем потащил? Зачем…
Так…
Мгновенно вспотел лоб. Аксён поежился.
Он это сделал затем, чтобы я зашел к ней. Специально! К ней. От вокзала по Советской, затем на Кирова и вверх два квартала, так, чтобы справа стала видна новая водокачка, а потом Набережная и туда, к мосту, четыреста двадцать семь шагов, это если считать от колонки. Ага! Сейчас! Побегу просто! Как Жужжа! Как Бобик! С вытянутым языком! И прыгать буду! Эй, погляди на меня, я тут! Я хороший, я готов, только посмотри на меня, и я прыгну с моста, да что там с моста, я прыгну с телевышки вниз башкой, стекло буду кусать…
Появился дядя в оранжевой балдахинине. Немногочисленные пассажиры разглядывали дядю с интересом, сам Гиляй ни на кого внимания не обращал, лицо у него было нирваническое. Уселся напротив Аксёна, улыбнулся кротко, агнец просто.
– План у нас такой: к двенадцати, – дядя поглядел на часы, – к двенадцати выдвигаешься к базару. Там уже буду я. Ты меня не знаешь. Стоишь в сторонке. Потом будто случайно проходишь мимо. Я тебя останавливаю. Твоя задача – помалкивать и слушать меня. Понятно?
– Ну да…
– Я буду выглядеть… несколько нетривиально. Внимания не обращай. Все. После встречаемся в четыре часа на остановке возле поликлиники. Ясно?
– Да.
– Тогда в тамбур. До двенадцати можешь погулять.
Так и есть. До двенадцати еще полтора часа, значит, могу погулять. По Советской, затем по Кирова, вверх… Ну и так далее.
– Все равно не так все, – сказал Аксён и направился в тамбур.
Он выскочил на перрон и, не заглядывая в вокзал, двинулся в город. По улице Советской. Но на Кирова не повернул, пошагал прямо. Улица Советская заканчивалась музыкальной школой, Аксён два раза прочитал расписание занятий, после чего отправился обратно. За полтора часа он четыре с половиной раза промерил Советскую и ни разу не повернул на Кирова, даже не посмотрел в ту сторону, на пятом заходе он повернул к рынку.
По поводу субботы рынок расползся далеко за свои обычные границы. Приехало много вьетнамцев, молдаван и торговцев неопределимых национальностей, все галдели, кричали, размахивали руками, местное население с самодовольным видом болталось между, покупало мало, шопинг совершался в основном для души. Аксён погрузился в толпу и стал бродить туда-сюда, стараясь увидеть дядю. Дяди не наблюдалось.
Его не наблюдалось довольно долго, Аксён заскучал и даже испугался, что дядя попал, что, возможно, его повязала милиция.
Но тут дядя объявился.
Шагал сквозь толпу. Похожий на апельсин. На грейпфрут, красный, с оранжевыми точками. Ничего не говорил, просто шагал, руки держал перед собой, перебирал четки и блаженненько улыбался. Тазик держал под мышкой.
Перед дядей расступались, кто-то смеялся, большинству же было на это просто плевать – мало ли кого занесло, в Костроме всяких чудиков хоть волком ешь, а в Москве и подавно, тесно им там, вот и путешествуют, несут безумие в массы.
Иногда дядя останавливался и улыбался встречным, те по большей части шарахались, но некоторые смотрели с любопытством.
Интересно, зачем ему тазик?
Аксён вспомнил: в Солигаличе собралась секта, адепты которой мыли друг другу ноги в тазике, а затем ставили клизмы. Аксён даже испугался: а вдруг дядя как раз из этих? Клизматиков? Сначала конфетой угостит, затем бац – и клизму. С виду-то все нормальные, а чуть ковырнешь, такие восхищения проскакивают…
Хотя дядя, конечно, на буддиста больше похож. На этого, Саи Бабу, его в новостях часто показывают, и в «Светлой Силе» рекламируют, он тоже что-то там материализовывает. И тоже лохматый…
Но на всякий случай Аксён решил быть настороже, напустил на себя равнодушный вид и стал медленно приближаться к родственнику по синусоиде. Когда расстояние сократилось до трех метров, дядя Гиляй вдруг остановился и указал на Аксёна пальцем.
Аксён неуверенно приблизился.
Дядя электрошоково затрясся, неожиданно зазвенел и неуловимым движением карточного шулера извлек из эфира конфету. После чего с идиотской улыбкой протянул ее Аксёну.
Аксён конфету взял. Почему-то ему подумалось, что под оберткой никакой конфеты не будет, только воздух, но под «Мишкой на Севере» оказался именно «мишка», все как полагается, чуть горький и с толченым орехом.
Вкусно.
Аксён хотел попросить еще, но дядя уже прошествовал мимо, к нему подскочил посторонний парнишка, дядя зазвенел и извлек еще конфету, после чего дело пошло вообще хорошо. Весть о том, что какой-то дурачок раздает конфеты, распространилась стремительно, скоро вокруг дяди стало не протолкнуться от детей и некоторых взрослых. Дядя улыбался совсем уже идиотски, извлекал из воздуха конфеты и еще какие-то зеленые штучки. Конфеты доставались детям, зеленые предметы взрослым, приглядевшись, Аксён понял, что это маленькие пузыречки, размером с полмизинца.
Народу собралось много, все галдели и тянулись к дяде, а тот гнул свое – сорил конфетами и мизинцами. Аксён все ждал, что дядя пустится в разглагольствования о всевозможных чакрах, кундалини и прочих упанишадах, а потом предложит публике исцеление от артрита, грудной жабы, ну и, само собой, беседы с загробными жителями, и все это по прейскуранту и совсем недорого. Но дядя молчал, только колокольчиками брякал.
Аксён удивлялся. Он не очень хорошо был знаком с методикой работы пророков и провозвестников, однако полагал, что быка надо брать за рога сразу. Для чего тогда дядя приперся на базар? Не просто же так это все? Не из-за щедрот душевных Гиляй сорил косолапыми? Конфеты и пузыречки – а это наверняка были целебные конфеты и пузыречки – следует продавать, и не задешево – тогда поймут, что туфта, а подороже – тогда целебное действие проявится значительнее. Еще надо быть истеричным и болезненно-пронзительным, провозглашать Конец Света, призывать к покаянию и очищению, клеймить, обещать агнцам мятные карамельки, козлищам же непременно трясины огненные – авторы «Талисмана» и «Светлой Силы» всегда так делали. Ну и цитировать надо, лучше всего, конечно же, Библию, лучше всего, конечно же, из непонятного. Чтобы там такие слова были, как «воздел», «десница», ну и все в том же…
А дядя ломал стереотипы.
Хотя время было самое подходящее – начинать проповедовать, стенать и трястись, заодно предлагая желающим скинуться на починку крыши Храма Мудрости, покрышки Колеса Сансары, да мало ли чего надо наладить в хозяйстве мироздания, но дядя не спешил. Он вспомнил про тазик. Откуда-то появилась табуретка, дядя устроил на ней тазик… Тут Аксёна оттеснили в сторону и даже чуть-чуть развернули, а когда он увидел дядю снова, в руках у того была проволочная петля, он выписывал ею в воздухе восьмерки, приплясывал и, кажется, даже присвистывал.
Людей стало больше как-то вдруг, разом, точно каждый из толпы взял и просто удвоился, отбросил двойника. Вот только что перед ним стояла женщина с глупым лицом, и вдруг этих женщин сделалось две…
Аксёну стало интересно, он оттолкнул костлявого мужика с прыщавой шеей и протиснулся поближе. Гиляй перестал размахивать проволокой, окунул ее в тазик и вытянул на воздух громадный мыльный пузырь, размером с большой мешок. Пузырь завис над толпой, оторвался и медленно, как разноцветный прозрачный дирижабль, поплыл по воздуху. Люди выдохнули, дети засмеялись, а дядя выстрелил вслед пузырю гигантскому еще несколько пузырей, но уже меньшего размера. Пузыри мелкие догнали большой, окружили его, и стало ясно, что это не просто какие-то мыльные образования, а целая семья – большая мамка и ее глупые детишки.
