Барабашка - это я: Повести - Мурашова Екатерина Вадимовна (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Пошел к Глашкиной двери, постучал, но, как всегда в таких случаях, ответа не получил. Злость подкатила к основанию языка, распирая горло, и вдруг захотелось ногой вдарить по двери, так, чтобы петли затрещали…
Сенька с трудом удержался, повернулся, чтобы уйти, напоследок обернулся, мазнул взглядом по матовому стеклу… И вдруг оно мягко и бесшумно, сотней осколков опало на пол. Грохот и звон Сенька услышал позднее, но сразу в рамке из ощетинившихся осколков увидел сидящую на кровати Глашку. Длинная ночная рубашка, натянутая на колени, прозрачные бирюзовые глаза, расширенные от удивления, из сползшего набок широкого ворота торчит узкое, острое плечо.
Почти в то же мгновение Глашка вскочила на ноги, спрыгнула на пол прямо в молочно-белые осколки, с ошалелым восторгом глянула на Сеньку:
— Это ты, да? Ты?! А еще можешь? Вон то, то разбей! — Глашка указала на оконное стекло. — Я хочу! Ну, чего же ты? Ну!!
— Глашка!.. — испугавшись, Сенька попытался ладонью заслониться от Глашкиного яростного напора, но и в нем самом изнутри поднималась какая-то радостная бешеная волна, сметающая сомнения и страхи, несущая упоение силой и вседозволенностью…
— Трус! Трус! Тряпка, огрызок! — завизжала Глашка. — Ну же, давай! Не можешь, не можешь, да?!
Оконное стекло с хрустальным звоном опрокинулось во двор.
— Ага! — бесновалась Глашка. — Еще! Еще! Бей все, Сенька! Круши! Пусть знают!
— Глашка, не надо! — беззвучно прошептал Сенька, но она услышала или догадалась, и знакомая крысиная мордочка проступила сквозь стертые возбуждением черты:
— Ты! Ты их боишься, да?! Вы все, вы все боитесь! Все паиньки! Все служите, как собачонки за конфетку! Пляши, пляши, Сенька! Не бойся, им понравится! — Она сама приплясывала в куче осколков, переступая босыми ногами, и Сенька, окинув ее взглядом, вдруг с кошмарной ясностью представил себе, как с ног до головы вспыхивает голубая фланелевая рубашка, как оранжевые языки лижут острое, высунувшееся из ворота плечо…
Чувствуя, как мутнеет сознание и жжет разом воспалившиеся глаза, Сенька согнулся, как от удара под ложечку, прикрыл голову ладонями и, задыхаясь от страха, понял, что не успеет, не сможет остановиться…
Тяжелые шаги бегущего человека громом отдались в ушах. Сенька, не разгибаясь, обернулся, глянул из-под локтя, увидел белого как мел Воронцова с застывшей улыбкой на губах, а над его плечом лучистые глаза Гаянэ…
Отшвырнув Сеньку к стене, Андрей прыгнул вперед, подхватил на руки скорчившуюся Глашку, прижал к себе. Она завизжала пронзительно, попыталась укусить его за руку.
Под плотно зажмуренными веками непонятно откуда взявшийся жар сжигал Сенькины мозги.
— Се-эня-а… — пропела Гаянэ и вытянула вперед узкую руку.
На открытой ладони лежала горсточка серебристого пепла. Гаянэ шагнула вперед и с неожиданной силой растерла пепел у Сеньки на лбу. Тут же сжала ладонь и отвернулась. На мгновение погас свет в лучистых глазах, обернулся внутрь.
— Гла-аша-а, — пропел хрустальный голос, и новая горстка пепла лежала на ладони.
Воронцов придержал Глашкины руки, повернул ее лицо к Гаянэ.
Сенька ощутил, как словно в прохладную ароматную воду окунулось его лицо. Огонь под веками потух, а в ушах зазвучала прекрасная спокойная музыка. «Во дает Гаянэ!» — восхищенно подумал он и выпрямился, прислонился спиной к стене. Ноги казались немного ватными, но в целом было очень хорошо…
Вспомнив, нашел глазами Глашку. Она скорчилась у ног склонившегося над ней Воронцова и тихо и беззвучно плакала. По коридору, не оборачиваясь, уходила-плыла, как в сказочном фильме или во сне, грузинка Гаянэ…
— Чем? — коротко спросил Воронцов, мотнув головой в сторону осколков.
— Так… — Сенька помахал в воздухе рукой. — И чего мне теперь будет?
— Ничего не будет, — устало сказал Воронцов. — Запомни состояние, в котором был. Как можно точнее. Иди к себе и вспоминай. Все, что сможешь.
— А она? — Сенька кивнул на Глашку.
— Она сейчас уснет.
— А откуда вы…
— Меня Гаянэ привела. Только я долго не мог понять, чего она хочет. Поэтому опоздал…
— Не опоздали, — вспомнив, поежился Сенька и вдруг, подавшись к Воронцову, крикнул шепотом: — Я убить могу!
— Знаю, — спокойно кивнул Воронцов. — Все могут. Кто топором, кто словом, кто взглядом… Но убивают не все. Будешь человеком — никого не убьешь.
— Но как?!
— Иди к себе, — повторил Воронцов. — Вспоминай. Запоминай. Думай.
Разные люди приходили к Воронцову. И разговаривали о разном. Андрей Сеньке ничего не говорил, но и не гнал его. Сенька редко уходил, чаще оставался, забивался в угол и старался стать как можно незаметнее. Понимал мало, больше слушал. Потом иногда из книг некоторые места услышанных разговоров прояснялись, как использованные переводные картинки. Это было почти как чудо.
А посетители и впрямь попадались чудные. Однажды пришли трое, завернутые в желтые занавески. У старшего на шее висел продолговатый барабан, похожий на переспевшую дыню. Сенька так пялился на их странную внешность, что почти не услышал, о чем они с Воронцовым толковали.
Бывало наоборот: посетители с виду — обычные люди, а как говорить начнут…
Часто приходил лохматый Игорь, которого Сенька приметил на общем сборе. Он начинал спорить с Воронцовым еще с порога и не переставал до прощального рукопожатия. Сенька иногда даже поражался: что за натура такая поперечная? Хоть бы когда с чем согласился, для разнообразия… Кое-что из их разговоров было для Сеньки вполне понятным…
— Не понимаю я тебя! — возмущался Игорь, стряхивая со лба непослушные пряди. — Ты — как та собака на сене! Владеешь таким материалом..
— Это не материал, это — люди, — устало возражал Воронцов. — В основном дети.
— Не придирайся к словам! — кипятился Игорь. — Я говорю про сугубо научную информацию. Ты же водишь всех за нос, думаешь, я не вижу? И другие видят… Засекретил сам себя до предела, вешаешь всем лапшу на уши… Зачем?
— А ты не понимаешь? Правда?
— Категорически не понимаю! — Игорь строптиво мотнул головой, словно хотел боднуть Воронцова.
— А что же я, по-твоему, должен делать? Обмотать их всех проводами и подключить амперметры? Продать на Запад за валюту? Открыть совместное предприятие по производству и эксплуатации барабашек?
— Хорошо, тогда объясни мне, что ты делаешь? — несколько обескураженно спросил Игорь. — Если хочешь знать мое, да и не только мое мнение, ты, владея уникальным материалом, да, научным материалом, тянешь резину. По совершенно непонятным ни для кого причинам. Честно говоря, я не понимаю, как тебя начальство еще терпит…
— Терпят с трудом, — усмехнулся Воронцов, — потому что у него нет другого выхода. Ни с кем, кроме меня, они работать не будут… А хочешь, я скажу тебе, но при одном условии…
— Я — никому! Могила! — истово поклялся Игорь.
— Да нет, я не о том, — грустно улыбнулся Воронцов. — Рассказывай кому хочешь, все равно тебе никто не поверит. Условие таково: я скажу тебе, что я делаю, а ты отстанешь от меня со своими идиотскими предложениями. Идет?
— Ну, пусть, — подумав, согласился Игорь. — А только зря ты так…
— Да нет, не сердись, — попросил Воронцов. — Твои предложения ослепительно хороши… в другом контексте. Так слушай: все, что я делаю, я делаю для того, чтобы научить их НЕ РАБОТАТЬ! Усвоил?
— Но почему? — потрясение спросил Игорь. Видно было, что сказанное Андреем никак не умещается в его голове.
— Объясняю еще раз. — Андрей сполз спиной по стене и опустился в свою любимую позу — на корточки. — Это не материал. Это люди, дети. Я не хочу, не могу их изучать, как если бы они были бактериями или вирусами. Я вижу свою задачу в том, чтобы спасти их от мира… и мир от них… Ты понимаешь?.. Ты хоть раз всерьез думал, что они такое… если отвлечься от науки?..
— Ну люди, — неуверенно пробормотал Игорь. — С необычными способностями. Так и надо выяснить…
