Сын Зевса (с илл.) - Воронкова Любовь Федоровна (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

Пифия изрекла:

– Видишь, бык увенчан, конец близок, жертвоприноситель готов.

Ответ был странным. Как его толковать? Кто жертвоприноситель и кто жертва?

Но думать много не стали, истолковали как хорошее предзнаменование.

Еще с утра начались жертвенные обряды, чтобы умилостивить богов. Пусть боги отнесутся благосклонно к этому союзу и пошлют счастье и благополучие дому новой семьи. Процессии, свадебные хоры, поющие эпиталамы.

На свадьбу в Эги съехались гости со всех сторон. Приехали и цари ближайших племен – агриан, пеонов и одризов.

Прибыли и старейшины из Афин, они привезли Филиппу золотой венок, какими эллины венчают своих героев. Несметные толпы народа переполнили старый город. И всюду на виду Филипп, веселый, успокоенный.

Перед этим Филипп съездил в Эпир, чтобы поговорить с Олимпиадой. Дом эпирских царей и дом царей македонских теперь связан союзом и для совместной войны, и для обороны. Так неужели, когда все так удачно сложилось, когда все счастливы, Олимпиада будет враждовать с Филиппом?

– Все счастливы? – Олимпиада, зло прищурясь, смотрела на Филиппа. – А счастлива ли Клеопатра – не та Клеопатра, которую ты привел в мой дом, а другая, твоя дочь, которую ты, не спросив ее согласия, выдаешь замуж?

– Она будет счастлива! – Филипп беспечно махнул рукой. – Она станет хозяйкой царского дома.

– А я тоже счастлива? Или смогу быть когда-нибудь счастливой?

– Если будешь благоразумна. Я же не обижаю тебя. Ты – мать моего наследника Александра.

– Ты меня не обижаешь. Потому что больше обидеть, чем ты меня уже обидел, невозможно. А что касается Александра, я не уверена, что он будет твоим наследником. Клеопатра – не дочь твоя, а та, другая – и ее родня говорят иное: они прочат в наследники сына твоей молодой жены.

Филипп потерял терпение:

– Ну можно ли в такие дни сводить старые счеты? Надо забыть все это и веселиться. На свадьбах нельзя ссориться.

И он ушел от нее, самоуверенный, торжествующий, с поднятой головой. Олимпиада проводила его зловещими глазами.

– Для меня наши с тобой счеты никогда не станут старыми, – прошептала она, – и «все это» никогда не будет забыто.

Однако на свадьбу своей дочери она все-таки приехала.

В день свадьбы стояла солнечная, светлая погода. Щедрая осень Македонии украсила легкой желтизной и кармином окрестные леса, которые заглядывали с гор в шумящие весельем улицы.

На площади вокруг орхестры – утрамбованной круглой площадки – теснился народ, наслаждаясь зрелищем плясок. Мимы, изображавшие разные сценки, порой очень грубые, но всегда смешные, веселили толпу. Всюду слышались голоса аэдов и звон кифар, праздничные песни бродили по улицам…

Среди этого праздника, среди песен и смеха с утра полупьяных царских гостей Александру было невесело. Он недавно опять поссорился с отцом. И как-то глупо поссорился, по-мальчишески.

Есть в Азии государство Кария, подвластное персидскому царю. Пиксодару, сатрапу Карии, хотелось заключить военный союз с Филиппом. Пиксодар давно предвидел будущее могущество македонского царя.

Но как это сделать? Пиксодар решил, что самое простое и надежное дело – это породниться с Филиппом.

У Филиппа кроме Александра был еще сын, рожденный танцовщицей, Арридей. Слабоумный и тихий юноша жил в царском доме, никому не мешая, ни к чему не стремясь. И вот за этого Арридея Пиксодар задумал выдать свою дочь. С этим предложением он направил к Филиппу своего посла, эллина Аристокрита.

Друзей Александра это встревожило.

– Почему Пиксодар выбрал Арридея? – сказал, нахмурясь, Эригий. – Уж не хочет ли царь Филипп сделать его своим наследником?

– Откуда у тебя такие мысли? – удивился Филота.

– А что ж удивительного, – пожал плечами критянин Неарх, – я слышал, Пиксодар очень сильный сатрап, говорят, у него всюду друзья, связи всякие.

Смущенный, Гефестион не знал, что думать.

– Зачем царю Филиппу такой наследник, как Арридей? Каким помощником он ему будет?

– Ну, мы знаем царя Филиппа, – мрачно сказал Лаомедонт, – и ты его, Александр, знаешь. Кажется, что он любит тебя. Но с Арридеем ему легче ладить… Как бы твой сводный брат не стал на твоей дороге!..

– Да, да, – повторял и Неарх, – тут что-то неладно. Пиксодар договорился с царем. Это так и есть!

Александр поверил всем подозрениям и недобрым догадкам своих испуганных друзей. Разве не было того вечера, когда Филипп бросился на него, на своего сына, с обнаженным мечом? Разве забудет он когда-нибудь, как блеснуло лезвие красным отсветом очага над его головой?

Отец разлюбил его.

Вгорячах, в гневе Александр послал к Пиксодару своего друга, трагического актера Фессала, надеясь на его красноречие.

– Убеди его, пусть он отвергнет Арридея и пусть отдаст свою дочь мне, старшему сыну царя!

Фессал, гордый таким поручением, немедленно отправился к Пиксодару в Карию. Он предвидел, что Пиксодар придет в восторг от такого предложения.

Филиппу тотчас стало известно об этом. Он вошел к сыну вместе с одним из друзей Александра – Филотой, сыном полководца Пармениона. Он ворвался к нему, как сам Зевс с громами и молниями.

– Что я слышу? Ты ищешь себе жену в доме персидского сатрапа! Ты, сын македонского царя! Где твоя гордость? Где твое достоинство? О Зевс и все боги, за что я так наказан и унижен?! Мой сын хочет стать зятем карийца, варвара, подвластного варвару! Клянусь, ты низкий человек, ты маргит [37], недостойный своего положения! Как ты мог это сделать? Ты, сын царя Филиппа Македонского, кто тебя натолкнул на это? Кто отнял твой разум, кто заставил тебя так унизиться и меня унизить вместе с собою?

Александр слушал молча, лицо его полыхало. Отец оскорблял его, но эти оскорбления не обижали. Он увидел, что отец любит его, любит до того, что впадает в безумие, потому что его сын так мало ценит себя. Значит, отец ценит его высоко! Отец бранился, а он облегченно переводил дух. В эти минуты он понял, как тяжко ему было безразличие отца, его отчужденность.

И вдруг, как проклятие, которое преследует человека, не давая успокоиться, в его памяти снова сверкнул красным пламенем выхваченный из ножен меч – меч, поднятый на него…

Александр нахмурился и опустил глаза. Он опять не знал, что ему делать и кому верить.

Филипп тотчас послал в Карию глашатая с приказом:

– Немедленно схватить Фессала, заковать его в цепи и отослать в Македонию.

И тут же, не раздумывая, изгнал из Македонии почти всех друзей Александра: Гарпала, Неарха, Эригия, Лаомедонта…

– Это они толкают тебя на безумные действия. Пусть идут куда знают: они не достойны ни Македонии, ни дружбы сына македонского царя!

С этой минуты Александр ни разу больше не улыбнулся отцу. Отец мог как угодно оскорблять и поносить его. Но отнять у него друзей и лишить их родины!..

И теперь здесь, в Эгах, ему было не слишком весело. Он как-то притих. Счастье, что Гефестион пока еще с ним. Филота тоже остался. Но почему он тогда пришел к нему вместе с царем? Может быть, это он, Филота, и донес ему о разговорах товарищей?

Нет, Александр не хотел жениться ни на какой карийской принцессе. Он вообще не хотел жениться. Просто глупый поступок – послать Фессала в Карию. От беспокойства, от тревоги, которую ему внушили… Отец прав: он маргит, он оскорбил отца своим недоверием. Но все-таки разве можно было отнять у него друзей?

Гефестион молча сочувствовал ему. Он не утешал его, но Александр и так знал, что Гефестион разделяет с ним и его горе, и его обиду.

В том настроении, в каком был Александр, трудно выносить праздники. Да еще такие пышные, такие шумные и такие длительные, как сегодня.

– Потерпи, – утешал его Гефестион, – скоро все это кончится. И мы все отправимся в поход. Я думаю, что царь Филипп вспомнит и о нас, как помнил при Херонее.

– Скорее бы!

Александр мгновенно увидел себя на могучей спине Букефала, в шлеме и панцире, во главе тяжеловооруженных отрядов, идущих в неведомую страну Азию за победами, за славой, за великой славой.