Улица младшего сына - Поляновский Макс (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Ну, значит, ровные.
— Как так — ровные? Я ж вон тебя на голову…
— А кто твою голову в расчет брать станет? От нее толку-то никакого.
Тут далее последовало то, что обычно называется в газетах «бурная сцена в парламенте». Получив сверху «леща» по макушке, Володя успел ударить лбом под ложечку противника, отчего тот перегнулся разом в поясе, весь скрючился, а Володя, забежав сзади, ловко вскарабкался к нему на спину, колотя по шее и крича:
— Кузнец Вакула на черте! Отдай, что взял, а то я на тебе домой поеду!
И, как ни вертелся тот, стараясь сбросить с себя Володю, как ни пытался он стукнуть его о стену, пришлось сдаться и отдать Володе отнятый карандаш.
— Ну и все, — объявил Володя. — Можешь быть свободным. Только в следующий раз помни, что у меня такое слово: если сказал — значит, уж не отступлюсь.
Потом он вернулся к плакавшему малышу и вручил ему карандаш. Тот долго не мог успокоиться — очень уж велика была обида — и все всхлипывал. Володя сел перед ним на корточки, раскрыл свою сумку, поискал в ней бумажку и, так как свободной не нашлось, вырвал, не думая о последствиях, листок из тетрадки. Быстро переворачивая в пальцах карандаш, он нарисовал малышу синее море, красный корабль, из труб которого валил синий дым, а над ним синий самолет с красными звездами на крыльях. И малыш, окончательно осчастливленный, пошел домой, неся перед собой надетый на карандаш в виде флага этот дивный рисунок.
С того дня Володю стали окружать во дворе школы малыши, с восторгом разглядывая его, дивясь силе и смелости этого тоже на вид не очень большого, но, очевидно, уже умудренного жизненным опытом мальчика. Володя охотно рисовал первоклассникам самолеты и корабли. Бумажные же голуби, которыми он одаривал малышей, побивали в первом классе все рекорды дальности полета.
И кончилось тем, что председатель штаба пионерского отряда Светлана Смирнова, должно быть по наущению Юлии Львовны (так, по крайней мере, подозревал сам Володя), нагрузила пионера Дубинина культурно-шефской работой в первом классе. Так и было записано в протоколе сбора.
Сперва Володя и слышать об этом не хотел: «Что я, нянечка, что ли, им? Ну их, этих малят! Носы вытирать?.. О чем я говорить им стану? Модели они строить еще не способны. Ну, назначили бы, в крайнем случае, по футболу тренировать их или плавать учить. Это я бы еще — туда-сюда. А то — веди работу! Как ее делать-то, эту культурно-шефскую?» Но потом с ним поговорила Юлия Львовна. А Юлия Львовна умела так говорить, что самые простые, обыкновенные вещи вдруг оказывались необыкновенно интересными, а самые сложные дела на поверку становились не такими уж трудными. Юлия Львовна посоветовала рассказать малышам о том, что интересует прежде всего самого Володю.
— Что же, я им буду про гражданскую войну, про Чапаева, что ли, рассказывать?
— Очень хорошо. Перечитаешь, что надо, и расскажешь.
— И про самолеты можно?
— И про самолеты.
— Они же ничего не поймут.
— А ты, когда такой был, разве ничего не понимал?
— Так тож я… Я же в их возрасте уже побывал везде.
— Ох, Дубинин, мало тебе, видно, попадало еще!
— С меня хватит, Юлия Львовна.
— Нет, еще добавить придется.
Пошутить пошутили, а за дело пришлось браться серьезно. Ребята задавали иной раз такие вопросы, что Володя попадал впросак. Поэтому он стал основательно готовиться к занятиям, чтобы не уронить перед малышами высокого звания шестиклассника. Сегодня он провел беседу «Исторические перелеты советских летчиков». Ребята слушали его хорошо. Володя держал малышей строго.
— Чтоб мне было тихо! — говаривал он и стучал указательным пальцем по столу. — Вы у меня смотрите! Я разгуливаться не дам. У меня главное — дисциплина. Понятно?
Он во всем старался подражать Юлии Львовне, ввертывая словечки, слышанные от Ефима Леонтьевича, а иногда применял отцовские выражения.
— Ну, кто хочет рассказать, повторить или вопрос какой задать? — спросил он, кончив беседу о перелетах.
— Володя, я хотела спросить… — начала было маленькая первоклассница, но Володя остановил ее.
— Что это за разговор — «я хотела»? На всякое хотенье есть терпенье. Желаешь спросить — подними руку. Спросят — отвечай.
— Можно, я спрошу? — проговорила та же девочка, подняв руку.
— Теперь спрашивай.
— А Чкалов, когда был маленький, хорошо учился? Володя поглядел на нее строго, оправил куртку, сказал веско, совсем как отец:
— Учился хорошо. По всем предметам на «пять», Но по тому времени, конечно, поведение было у него иногда слабое, потому что не знал еще дисциплины. Понятно тебе это? И вообще, когда про таких людей учишь, имей в виду: надо не их ошибки повторять, а изучать, как они их преодолели.
Володя прислушался сам к своему голосу. Ничего… Звучит совсем как у Юлии Львовны.
Малыши смотрели на Володю доверчиво и почти влюбленно. Им нравился этот старшеклассник, сам он не очень большой, но все знающий и, должно быть, силы необыкновенной — иначе он побоялся бы отлупить того долговязого… Увлеченный назидательной беседой, Володя долго не замечал, что сбоку один паренек все время тянется вверх, подняв уже затекшую руку. Наконец девочка, только что спрашивавшая его о Чкалове, опять вскинула руку вверх.
— Что? Опять у тебя вопрос?
— Нет, — сказала девочка, вставая, — я хочу сказать только, что Илюша Сыриков хочет вас спросить что-то. Он давно уже руку держит.
Тут только Володя заметил, что сидевший сбоку Илюша Сыриков не только поднял руку, но уже подпирает ее под локоть другой рукой.
— Ну, спрашивай, Сыриков.
— Володя Дубинин, можно вас спросить? — сказал, робея, паренек, — А вы тоже хорошо учились, когда были маленький?
— Это к делу не относится! — поспешно отрезал Володя, опасаясь, как бы разговор не перешел к сегодняшнему дню. — Понял? Это — во-первых. А во-вторых, если хочешь знать, я в твоем возрасте круглый отличник был.
Все малыши с уважением поглядели на Володю.
— А мне сегодня тоже «отлично» поставили, — сообщил Сыриков.
— По какому предмету?
— По физкультуре… Мы приседания делали. Володя поспешно сказал:
— Ну и хорошо!.. Вопросы еще есть по самолетам?.. Нет вопросов? Ну, хватит на сегодня. Будьте здоровы, ребята!
— До свиданья!.. До свиданья, Володя Дубинин! Спасибо!.. Как ты интересно рассказывал! — наперебой благодарили малыши.
Володя поправил пионерский галстук на груди и вышел в коридор. За дверью стоял его вожатый — девятиклассник Жора Полищук. Володя смутился. Неприятно было, что вожатый слушал его поучения малышам. Но Жора, сам как будто несколько смущенный, сказал:
— Кончил?.. Как прошла беседа? По-моему, живо, Молодец, справляешься! Видишь, а хотел отвертеться.
Володя промолчал. Вожатый заглянул ему в лицо и продолжал:
— Ты знаешь, что тебя на заседании штаба отряда ждут?
— Меня? — удивился Володя.
— Разве тебе не передавали? Как же это так?.. Ты Валю видел?.. Ну, если не знаешь, так я тебе сообщаю. Тебя вызывают на заседание штаба. Все собрались, ждут, дело за тобой.
… Солнце, готовясь сесть за склон Митридата, слало в класс свои прощальные низкие лучи. Яркие оранжевые прямоугольники, расчерченные тенями от переплетов оконных рам, горели на светлой стене класса. За столом сидела Светлана Смирнова — председательница штаба отряда. На ней было темное клетчатое платье, из которого она немножко уже выросла, отчего руки и ноги казались чересчур длинными. Золотистые косы она теперь носила уложенными вокруг головы, и от этого голова казалась крупнее, зато шея, вокруг которой был повязан красный галстук, выглядела такой тоненькой…
Члены штаба восседали на передних партах. Володя вошел и отсалютовал. Ему отвечали также вскинутыми вверх над головой ладонями. Он заметил, что некоторые члены штаба посматривают на него с недобрым любопытством, а другие, наоборот, отводят взоры, едва только он посмотрит на них.
Вожатый Жора Полищук зашел за спину сидевшей Светланы, что-то шепнул ей на ходу, чуть наклонившись, и, отойдя к стене, прислонился к ней, заложив назад руки.
