Последняя тайна жизни (Этюды о творчестве) - Сапарина Елена Викторовна (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
На Международном конгрессе в Бостоне в 1929 году Ивану Петровичу исполнилось восемьдесят лет. Его чествовали как самого выдающегося человека в этом громадном собрании. Из России пришли поздравительные телеграммы, в том числе от Академии наук и известного театрального режиссера В. Э. Мейерхольда. "Гениальное учение Ваше об условных рефлексах, — говорилось в его послании, — имеет громадное значение для нас, работающих над проблемой актера на сцене, для которого так важен Вами данный анализ проявлений нервной деятельности и так блестяще отвергнутый Вами фетиш души".
Его яркие выступления на конгрессе вызывали долгие восторженные аплодисменты в зале. Но, верный себе, великий физиолог в ответ роптал и даже, случалось, грозил кулаками, стараясь прекратить эти "помехи в работе". Академик И. П. Павлов не только не стремился к славе, но и просто-напросто тяготился излишней популярностью.
Профессор Кембриджского университета Дж. Баркрофт, вспоминая встречи с И. П. Павловым, писал: "…На больших торжествах, куда все другие ученые являлись украшенными всеми атрибутами внешности, во всеоружии своего положения, Павлов, из них самый великий, выступал в простом одеянии из грубого синего сукна и возвысил этот костюм до мундира, затмившего своим достоинством все остальные. Он имел выправку военного, был несколько худощав, но энергия в нем била ключом: он являлся олицетворением благородства и сердечной доброты".
Оценивая визит 80-летнего И. П. Павлова в Америку, профессор Д. Г. Келлог говорил, что это "было триумфальное шествие, когда от одного собрания ученых он переходил к другому. И был встречен повсюду с такими овациями и уважением, какие редко выпадали на долю ученых всех времен".
На обратном пути академик И. П. Павлов посетил Англию, где был принят в Лондоне в королевском медицинском обществе, президент которого, представляя гостя коллегам, сказал:
"Разрешите обратить Ваше внимание на то, что я считаю наиболее важным на нашем празднике. Движимые одним общим чувством, выдающиеся люди всех стран единодушно провозгласили Павлова своим героем…"
Когда спустя еще пять лет академик И. П. Павлов приехал в Лондон на Международный конгресс неврологов (где он выступил с докладом о типах высшей нервной деятельности), корреспонденты встретили его еще в Дувре, и первые интервью были взяты по дороге в Лондон. На вокзале "Виктория" ученого опять ожидали фотографы и представители прессы. По словам нашего посла в Англии И. М. Майского, приезд И. П. Павлова явился "крупнейшей сенсацией не только для конгресса, но и для английской печати и общественности".
На следующее утро на пресс-конференции в советском посольстве И. П. Павлов красочно объяснял журналистам свою теорию темпераментов. Он совершенно очаровал слушателей. И один из известных лондонских журналистов подошел к нашему послу и с восхищением произнес:
"Как вы умеете сохранять таких людей? Ему 86 лет, а ведь это не человек, это концентрированная умственная энергия!"
Иван Петрович Павлов приобрел за рубежом много друзей и почитателей. Американский физиолог У. X. Гент приехал в Россию вскоре после окончания медицинской школы на четыре месяца для стажировки. Здесь он познакомился с И. П. Павловым и остался в его лаборатории на целых семь лет! У. X. Гент совершенно не владел русским языком и даже, по его собственному признанию, русским алфавитом. Он выучил русский, чтобы читать труды И. П. Павлова. "Учение Павлова было тем ветром, который наполнил паруса моего корабля надеждой. Этот ветер подул так сильно, что привел меня через бурные моря ложных философий к пристани, где научный метод порождает факт", — сказал он, уезжая домой.
Увлекшись учением об условных рефлексах, он перевел павловский "Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности" на английский язык. Вернувшись в США, организовал в 1930 году лабораторию имени И. П. Павлова при Университете Джона Гопкинса в Балтиморе, а в 1952 году — американское "Павловское общество", которое до сих пор регулярно проводит симпозиумы по дальнейшей разработке учения об условных рефлексах. Он стал одним из самых рьяных пропагандистов павловских идей в США.
У. X. Гент еще дважды приезжал в Советский Союз, навещал И. П. Павлова в Колтушах. В годы Великой Отечественной он был вице-президентом Организации помощи России.
Американский психолог Г. М. Йеркс долгое время был знаком с Иваном Петровичем заочно — по переписке. Над его письменным столом много лет висел портрет И. П. Павлова. Впервые увидел великого физиолога, когда тому было 75 лет, на Международном конгрессе в Бостоне. "Я думал, что знаю его благодаря этой фотографии и по его статьям, — написал он в своих воспоминаниях. — Я совсем не был подготовлен к его замечательным личным качествам. Знакомство с профессором И. П. Павловым было возбуждающим и подкрепляющим, подобно прикосновению свежего ветерка. Живой и благородный как в похвалах, так и в созидательной критике, он интересовался всем, этот настоящий гражданин мира, потому что он является бескорыстным и преданным искателем истины".
Профессор Гарвардского университета, один из основоположников кибернетики, У. Б. Кеннон был близким другом Ивана Петровича. Когда академик И. П. Павлов приезжал в США, то нередко гостил у своего коллеги, как и он, в течение долгого времени возглавлявшего кафедру физиологии. Павловские 80 лет весело и сердечно были отпразднованы в семье У. Б. Кеннона. Последний приезд академика И. П. Павлова в Америку был отмечен особенно торжественно. Его выехали встречать на катерах далеко в море, и в сопровождении такого эскорта Иван Петрович ступил на американскую землю.
Даже сами американцы признавали, что исключительным вниманием И. П. Павлов пользовался не только за свои превосходные личные качества и выдающиеся научные труды. К этим заслугам присоединялась его горячая любовь к России, которая чувствовалась буквально во всех его словах и поступках.
Скульптор С. Т. Коненков, встретившись в Нью-Йорке "с этим мудрейшим и веселым человеком", поразился, с какой гордостью Иван Петрович говорил о Ленинграде, о Васильевском острове и Летнем саде. Среди небоскребов Нью-Йорка он тосковал по родным рязанским просторам, заливным лугам над Окой. И так разбередил душу художника, что тот тоже мысленно перенесся в дорогую его сердцу Смоленщину, вспомнил "свою" Десну… "Павлов прекрасно знал русские сказки, — говорил он потом, — множество народных сказов и прибауток… И разговор его был очень русским. Каждое слово было к месту. Видно было, что наши народные пословицы вошли в плоть и кровь моего собеседника".
Иван Петрович Павлов впервые живо и красочно раскрыл перед людьми Запада образ истинно русского человека — мудрого, смекалистого, удивительно непосредственного, корнями вросшего в землю своего Отечества, — во всем величии и простоте самобытной натуры.
"Павлов глубоко любил свою Родину и работал для нее, — писал английский физиолог, профессор Лондонского университета А. В. Хилл. — Лучшее, что в нем было, он отдавал своей стране".
Сам он не раз говорил, что одним из важнейших двигателей его работы было желание послужить доброй славе русского народа. "Что ни делаю, постоянно думаю, что служу этим, сколько позволяют мне мои силы, прежде всего моему Отечеству". И какова же была сила этих патриотических чувств, если она преодолела и традиционное высокомерие западных ученых к русским коллегам, которые будто бы у себя на Родине не могут стать учеными с мировым именем, и предубеждение против Советов. Ивана Петровича Павлова заслуженно славили как русского ученого, посланца Советской страны.
Во время пребывания его в Швейцарии в 1931 году иностранные ученые, глубоко почитая Ивана Петровича, подняли вопрос о введении русского языка наряду с английским, французским и немецким как международного на конгрессах и симпозиумах.
