Самая младшая - Романовская Лариса (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Как у вас с собачкой дела? – Женщина не скрипит, а просто кашляет. А рот, между прочим, не прикрывает.
– Спасибо, – Полина тянет поводок на себя.
– Ты меня не помнишь, наверное? А я тебя знаю. У тебя собачку Бес зовут, да? – Женщина вдруг лицом так дергает странно и всхлипывает немножко. Корчит рожи, как Максим или Вазгенчик на уроке музыки.
– Да. – У Полины булькает в животе, как после вермишели растворимой.
Это очень страшная и интересная тетенька. Может, она немножко ведьма? Но Бес рвется к ней и лапами по ее сапогам задевает. Значит, перед Полиной хороший человек, и бояться не надо. Почти не надо: женщина наклоняется, чтобы Беса погладить, хватается ему за шею так, словно хочет задушить, и вдруг всхлипывает:
– Хороший какой! Верный, да? Ты хорошая собака, Бес?
– Очень хорошая, – отвечает Полина и сквозь бульканье в животе свой голос почти не слышит. – Только нам домой уже пора, извините, пожалуйста!
– Ладно-ладно! Сейчас отпущу! – снова всхлипывает женщина и садится на корточки, чтобы Бес ее в лицо лизнул. А он до этого мимо помойки шел, между прочим! – Хорошая собачка! У такой хорошей девочки и должна быть хорошая собачка! – Тетка шмыгает своим красным носом.
Бес совсем не вырывается, только виляет хвостом. А Полине очень страшно. Она же знает, что с незнакомыми людьми нельзя разговаривать! Ей как раз сегодня про это говорили: мамы чужие и собственная бабушка. Два раз предупреждали, как в сказке. А на третий раз – вот! Пришла злая ведьма! Или злая мачеха! Или злая бомжиха!
– Да ты не бойся меня. Я сейчас сама себя боюсь… – снова всхлипывает тетка. – Ты ж меня видела уже! У меня собачка была, с красным бантиком. Доллечка!
– А, это вы мне тогда невкус… жвачку мятную дали! – вспоминает Полина. – А где ваша собачка? У нее еще куртка красная была, да?
– И куртка была, и собачка была. А теперь покушала Доллечка на улице и отравилась!
– У нас Бес тоже отравился! Осенью болел! Это догхантеры отраву рассыпали!
Женщина не страшная. Просто она может сказать кое-что плохое.
– Как ваша Долли себя чувствует? – спрашивает Полина голосом Настькиной и Ленкиной мам. – Что говорят врачи?
– А что они мне скажут? Печень отмерла, кремация – три штуки! – Женщина опять Беса обнимает. – Я ее в клинику принесла, она тепленькая была еще… А потом все!
И она машет в сторону своей сумки. Это просто спортивная сумка, как у Нельки на фитнесе была. Это не собачья переноска. Но оттуда поводок видно и кусочек простыни. А еще – красный бантик, развязанный.
– Я-то все жаловалась, что никого у меня не осталось, одна собака. А теперь и собаки нет! Нет моей девочки! – И женщина вытирает слезы прямо об голову Беса.
Если бы Полина могла сейчас делать чудеса, то она обязательно бы оживила собаку Долли. Взмахнула бы палочкой, и женщине сейчас бы на телефон врачи позвонили:
– Мы ошиблись! Ваша собака не умерла!
Или в сумке бы вдруг загавкали!
Полина почти не помнит, какой была собака Долли. Только вот бантик красный… Он трясся и подпрыгивал. А теперь в сумке лежит. И его никто больше никогда не наденет.
– Испугала я тебя? Извини, извини… – Женщина поднимается со снега, перестает чесать Беса и берет свою сумку. Это очень большая и очень пустая сумка.
– Ничего страшного, – тихо говорит Полина. – Если хотите, можете еще Беса погладить. Вы когда в окно нас увидите, то выходите гулять. Я вам могу поводок дать.
– Спасибо, моя девочка. Спасибо, родная, – женщина мотает лохматой головой.
– До свидания, – вздыхает Полина и вытирает лицо варежкой.
Женщина с сумкой идет в сторону Полининого дома, а они с Бесом – наоборот, к остановке и магазину запчастей. И там у подъезда Ленки Песочниковой стоят Ленка, Настька и их мамы.
– Поля!
– Вот она!
– Ну слава Богу! Тебя брат ищет!
– Акимова, тут твой Стас бегает и тебя зовет!
– Поленька, ты что, без мобильника? Какой у брата номер?
– Господи, ну это ж надо, восьмилетнего ребенка одного с собакой отпускать!
– Полька, твой Стас в ту сторону побежал, – Ленка показывает туда, где школа. А Настька молчит, слушает, как Полину ругают.
– Поля, срочно иди домой!
– Давайте мы ее проводим?
– Не надо, я уже. Бес, ко мне! – Полина тянет на себя поводок.
– Ой! Мам, а Полька не в ту сторону пошла, скажи ей?
– По-ли-ноч-ка!
Она снова бежит за гаражами. И снег опять скрипит по-летнему, пляжному, морскому!
Хорошо, что женщина с сумкой идет так медленно, будто тяжелое несет.
– Подождите! – кричит Полина. – Подождите!
Бес снова пытается запрыгнуть на чужие сапоги. Нос у женщины стал совсем красный, как собачкина лента.
– Я вам забыла важное сказать. У меня есть брат, он скоро станет ветеринаром, когда в академию поступит. А сейчас он на конюшне с лошадьми работает!
Женщина снова кивает лохматой головой.
– Да, моя родная! Только нам ветеринар не поможет уже.
– Вы погодите, не перебивайте! Там, где у Стаса конюшня, там еще собакин приют есть. Собачий! Оттуда иногда щеночков забирают, а иногда – взрослых собак. У вас Долли была взрослая или щеночек?
– Спасибо, моя золотая. Взрослая была. Три годика!
– Пойдемте со мной! Мы моего брата найдем! Он вам скажет, куда ехать надо! Он меня как раз ищет! А вы можете Беса подержать, мне варежки надеть надо?
Полина протягивает поводок. Теперь они идут вдоль гаражей втроем.
– Скажите, пожалуйста, а если мы сейчас не найдем Стаса, вы можете меня до подъезда проводить? А то вдруг мне незнакомый маньяк встретится?
О детях и собаках
Вечером Нелька в гости снова приехала. Она прямо в коридоре закричала: «Ура, палтус жареный!» – и мама ей туда кусок принесла на вилке. Нелька жевала и раздевалась, а мама стояла рядом и говорила: «Осторожно, там косточки! Жуй медленно, она горячая». А Нелька мурчала, потому что ей вкусно было.
– А помидорка есть? Мам, я тебя обожаю!
– Есть, есть… Неля, руки! Полотенце возьми, я тебе чистое повесила. Ой, куда ты с вилки-то, там скелет один остался!
– Я сейчас лопну от обжорства, и это будет счастливая смерть! Полинка, привет!
– Полина, ты русский дописала? Шевели лапами, а то все остынет! Нель, как у Максима дела? Я чай уже заварила, пошли скорее!
– Не дописала, – Полина уходит обратно. В совсем свою комнату.
Забирается на Нелькину полку с ногами и начинает обои отщипывать – от того места, где раньше висел плакат Нелькиного любимого фильма про вампиров. Теперь там только выгоревшая тень осталась.
Полине иногда кажется, что у Нельки с Лысиком никакой своей комнаты нет. Что Нелька от них уезжает в институт или в кафе, где раньше работала. И там ночует. На парте или на столе, где посетители кофе пьют. И Лысик тоже так ночует – в своем ирландском пабе. А своего дома у них нет. И вещи просто где-то лежат, в камере хранения. Если думать, что Нелька – бомж, то почти не обидно, что она и мама на кухне хохочут, и лбами сталкиваются, и еще чай пьют, и что мама Нельке самое лучшее место уступила, на диванчике в середине. И что рыбой этой жареной на всю квартиру пахнет. Самой гадкой на свете противной рыбой!
Городской телефон валяется на подоконнике. Там в «батарейке» одно деление осталось, надолго не хватит. Но можно папе на работу позвонить или дедушке Толе в больницу. У дедушки телефон долго не отзывается. А когда звучит дед-Толино «але?», Полина нажимает красную кнопку. Она вспомнила, как дедушке сказку обещала в микрофон наговорить.
– Вишня! Ты русский делаешь?
– Уже!
– Как допишешь, тащи на кухню, я проверю!
Обои над Нелькиной полкой рвутся с тихим шуршащим звуком. Как будто понимают, что им запрещено отрываться, и их за это обругают потом.
– Пап, это я тебе звоню. Ты рад?
– Очень. Ребенок Полина, ты чего кислая такая?
– А ты меня можешь завтра из школы забрать, чтобы я с тобой была, а не с баб Тоней?
