Ромен Кальбри - Мало Гектор (бесплатные версии книг txt) 📗
— Нам еще далеко идти? — спросила Дьелетта.
— До какого места?
— До того, где мы будем ночевать.
— Не знаю. Пойдем дальше.
— Но я не в силах идти. Послушай, Ромен, оставь меня здесь… Отведи куда-нибудь в уголок и дай мне умереть.
Я взял ее за руку. Мне хотелось поскорее выйти из города. Я считал, что в деревне легче найти какой-нибудь приют — заброшенный кирпичный завод, пустой дом, постоялый двор, — чем в Париже, где прохожие спешили неизвестно куда, не замечая нас, а полицейские смотрели так подозрительно, что у меня замирало сердце.
Мы прошли еще с четверть часа, но, казалось, совсем не двигались вперед. Дома теперь кончились; по одну сторону дороги тянулся низкий парапет, по другую — бесконечно длинная стена. За стеной стояли деревья, занесенные снегом, и ходили часовые. Дьелетта уже не могла держаться на ногах, и я почти нес ее. Несмотря на холод, пот градом катился у меня по лицу от усталости и волнения. Я понимал, что Дьелетта больна и совсем выбилась из сил. Что с нами будет?
Наконец Дьелетта выскользнула у меня из рук и села или, вернее, повалилась на снег. Я хотел ее поднять, но она не стояла на ногах и снова упала.
— Все кончено, — прошептала она.
Я сел рядом с ней и стал уговаривать ее идти дальше. Она ничего не ответила и, по-видимому, даже не слышала меня. Жизнь, казалось, покинула ее, только руки оставались еще живыми и были горячи, как огонь.
Прошло несколько минут, и меня охватил страх. На дороге не было прохожих. Я встал и посмотрел вдаль. Ничего, кроме двух каменных стен и длинной полосы снега между ними. Я начал просить, умолять Дьелетту, чтобы она поднялась, но она мне не ответила. Я попробовал нести ее на руках; она не сопротивлялась, но через несколько шагов мне пришлось остановиться — такая ноша была мне не под силу.
Она снова соскользнула на землю, а я сел возле нее. Неужто конец? Неужели мы должны умереть? Ее сознание, видно, еще не совсем угасло, потому что она склонилась ко мне и тихо поцеловала меня холодными дрожащими губами. Сердце мое сжалось от горя, и я заплакал.
Однако я все же надеялся, что силы вернутся к ней и мы снова тронемся в путь. А она все сидела не двигаясь, закрыв глаза и прислонившись ко мне; если бы не дрожь, порой сотрясавшая ее тело, я мог бы подумать, что она умерла. Двое или трое прохожих, удивленные тем, что мы сидим на снегу, остановились, нерешительно поглядели на нас, а затем пошли своей дорогой.
Надо было что-то делать. Я решил обратиться за помощью к первому встречному. В это время к нам подошел полицейский и спросил меня, почему мы здесь сидим. Я ответил, что моя сестра заболела и не может идти.
Тогда посыпались вопрос за вопросом. Я заранее выдумал правдоподобную историю и рассказал, что мы возвращаемся в Пор-Дье к нашим родителям; они живут очень далеко, на берегу моря, и мы идем уже десять дней.
Полицейский вытаращил глаза от удивления.
— Девочка может здесь умереть, — сказал он. — Идемте в полицейский участок.
Но Дьелетта совсем ослабела и не могла подняться. Она не могла идти, когда я ее умолял; не могла и теперь, когда ей приказал полицейский.
Тогда он взял ее на руки и велел мне следовать за ним. Минут через пять нам повстречался второй полицейский, и первый рассказал ему все, что слышал от меня. Второй полицейский помог нести Дьелетту, и вскоре мы все подошли к дому, у дверей которого висел красный фонарь. В большой комнате вокруг топившейся печки сидело еще несколько полицейских.
Дьелетта не могла говорить, и мне пришлось отвечать на их вопросы. Я повторил свой рассказ.
— Мне думается, девочка уже умерла, — сказал один из полицейских.
— Нет. Но до этого недалеко. Надо отнести ее в главное полицейское управление.
— А ты что будешь делать? — спросил меня начальник полицейского участка. — У тебя есть средства к существованию?
Я с удивлением посмотрел на него, не понимая его вопроса.
— Есть у тебя деньги?
— Двадцать су.
— Ну что ж… Постарайся убраться из города сегодня же вечером. Если ты будешь шляться по улицам, тебя арестуют.
Дьелетту завернули в одеяло, положили на носилки, задернули занавески, и двое полицейских, подняв носилки, двинулись в путь.
Я был потрясен. Нет, я не мог поверить, что она так тяжело заболела, и хотел узнать, что с ней. А вдруг полицейские арестуют меня, если встретят на улице? Что тогда? И все же я попросил у них разрешения и пошел за носилками.
Мы шли довольно долго, перешли мост через Сену и остановились на площади, в глубине которой возвышалась большая красная церковь. Мне позволили войти вместе со всеми. Какой-то господин в черном костюме отдернул занавески носилок. Теперь Дьелетта вся раскраснелась, как маков цвет. Господин в черном ласково заговорил с ней, но она молчала. Тогда я стал отвечать за нее и в третий раз рассказал нашу историю.
— Все ясно, — сказал господин в черном. — Простуда и сильное переутомление… У нее воспаление легких. Ее надо поместить в больницу.
Он написал несколько слов на листочке бумаги, и мы отправились дальше. По скользкому снегу идти было трудно, полицейские часто останавливались и отдыхали, а я подходил к носилкам и говорил с Дьелеттой. Иногда она отвечала мне слабым голосом, но чаще всего молчала.
Мы шли еще дольше, чем в первый раз. Наконец мы остановились на малолюдной улице перед дверью, выкрашенной в зеленую краску. Нас впустили в довольно темную комнату, где было много людей в белых халатах.
Дьелетта, видно, понимала не хуже меня, что сейчас нам придется расстаться. Она откинула занавеску носилок и посмотрела на меня лихорадочно горящими глазами.
— Ты оставишь меня здесь и пойдешь дальше? — спросила она.
Но я забыл о своих планах. Я думал только о Дьелетте, о том, что она останется совсем одна. Вот она лежит на этих ужасных носилках и умоляет меня не покидать ее.
— Нет, я не уйду, — ответил я.
Она еле успела поблагодарить меня взглядом, но ее взгляд был красноречивее слов. Ее унесли.
Растерянный и подавленный, я стоял не двигаясь, пока ко мне не подошел швейцар и не сказал, что пора уходить.
— Могу я еще прийти повидать больную?
— Да, прием по воскресеньям и четвергам.
И он чуть не вытолкнул меня за дверь.
Уже стемнело, близилась ночь, и во многих домах зажглись огни. Теперь моей главной задачей было найти место для ночлега. О том, как и на что я буду жить в Париже, пока Дьелетта не поправится, я решил подумать завтра. Прошло то время, когда я строил планы, стараясь заранее все предугадать. Когда каждый день полон новых невзгод, перестаешь думать о том, что ждет тебя в будущем.
Хотя сейчас передо мной стояла всего одна задача, я никак не мог ее решить. Ведь я не подозревал, что в этом огромном городе было множество таких же обездоленных, как и я, которые в этот самый час тоже не знали, куда преклонить голову, и все же в конце концов находили убежище и кусок хлеба. Я рос в деревне и знал лишь такие места для ночлега, как сарай, конюшни, стог сена. А сейчас вокруг меня были только дома, стены и снова дома…
Выйдя из больницы, я свернул направо. На углу я прочел название улицы: «Рю-де-Севр» и очутился на широком бульваре, обсаженном большими деревьями. Куда он вел — я не знал, да меня это и не интересовало. Мне некуда было идти, так не все ли равно, какую выбрать дорогу! Я шел очень медленно, еле передвигая ноги от усталости. Целый день ходил я почти разутый по снегу и теперь ноги у меня точно одеревенели. На боковой аллее бульвара мальчишки устроили каток. Я невольно остановился, глядя на них.
Каково же было мое удивление, когда в этой ораве я неожиданно увидел знакомого! Это был мальчик по имени Бибош, из труппы Виньяли; я встретился с ним в Фалезе. Их балаган стоял рядом с повозкой Лаполада, и мы иногда играли вместе. Так как сейчас я оказался единственным зрителем, Бибош сразу меня узнал и подошел ко мне.
