Огонь в затемненном городе (1972) - Рауд Эно Мартинович (книги бесплатно TXT) 📗
«Линда открыла мне глаза», — подчеркнула она.
Линде она доверяла. Линда такая девочка, которой верят.
— Надеюсь, ты не сказал ей, что это мы предупредили их о Велиранде? — спросил я.
— Нет, — ответил Олев и спросил: — А ты — Линде?
— Я тоже не сказал.
Были все-таки вещи, которые должны остаться известными только нам двоим.
— Несмотря ни на что, я не могу обижаться на Мээлину тетю, — сказал Олев. — Страх имеет все-таки огромную власть над людьми.
— Но есть и такие люди, которые ничего не боятся, — ответил я. — Даже смерти.
— Это точно. Но если бы никто не боялся даже смерти, тирания Гитлера не продержалась бы ни часу. Невозможно же расстрелять всех людей или засадить в тюрьмы.
— Пожалуй, ты прав, — сказал я. — В том-то и беда, что большинство людей все-таки боится.
— Но наверняка и сам Гитлер боится.
— Кого?
— Всех тех, кто не боится его.
В этот день мы еще долго говорили с Олевом о страхе, войне, жизни, Мээли и о многом другом.
Наконец наступило время отправляться в гимназию.
— Мээли очень славная девочка, — сказал я в заключение. Он, правда, ничего не ответил, но по выражению лица Олева я понял, что мои слова обрадовали его.
СТАЛИНГРАД
Второе февраля 1943 года. Этот день навсегда останется в мировой истории. Так же, как мы теперь изучаем сражения под Марафоном и Саламином, тысячи лет спустя дети будут изучать Сталинградскую битву, которая окончилась полным разгромом фашистских войск.
В сражениях под Марафоном и Саламином древние греки спасли свою страну, свой народ и культуру. Но Сталинградская битва означает, что Красная Армия спасла Европу, народы этих стран и культуру этих народов.
Наш город увешан флагами со свастикой. Но это уже не победные флаги. Они приспущены. Это траурные флаги. Оккупанты в трауре, потому что такое большое поражение нельзя скрыть.
Такие же траурные флаги висят сейчас повсюду в Германии и в оккупированных странах — во Франции, в Голландии, в Бельгии, Люксембурге, Норвегии, Дании, Польше, Австрии, Чехословакии, Югославии, Греции… Просто страшно делается, как подумаешь, сколько стран оккупировано. В действительности Венгрия, Румыния и Болгария тоже оккупированы, хотя их правительства и были сами согласны впустить немецкие войска. И во всех этих оккупированных странах люди сейчас думают о Сталинграде, думают о том, что, может быть, именно в Сталинграде берет начало их освобождение.
Наверно, и в фашистской Италии сейчас полощутся траурные флаги. Во всяком случае, у Муссолини достаточно причин приспустить флаги — ведь под Сталинградом разбили и одну итальянскую армию. Итальянцам под Сталинградом было жарче, чем их сотоварищам по оружию в Африке.
А победные знамена развеваются там, где нет фашистов. Красная Армия устремляется дальше на запад. И повсюду в освобожденных городах и селах — знамена победы.
Когда фашисты в прошлом году дошли до Сталинграда, Гитлер воскликнул: «Мы в Сталинграде, и мы останемся там!» Да. Там осталось сорок семь тысяч трупов. А сколько сдалось в плен! Двадцать четыре генерала, две тысячи пятьсот офицеров, а о солдатах не стоит и говорить. В плен сдался и знаменитый фельдмаршал Паулюс, командующий Сталинградской группировкой. Больше не печатают в газете портретов Паулюса, не превозносят его великие заслуги и полководческий талант. Потому что фельдмаршал Паулюс сдался в плен со всеми самыми высокими наградами, которые он получил за свои заслуги и полководческий талант.
Город увешан траурными флагами. Но это не наш траур. Мы с Олевом ходили под этими флагами и радовались.
Безусловно, в будущем о Сталинградской битве еще напишут толстые книги. А я хотел лишь подчеркнуть, что мы с Олевом ходили под чужими траурными флагами и радовались всей душой.
СООБЩЕНИЕ ОБ ОТЦЕ
После того как Олев собрал свое радио, мы больше не живем словно на отрезанном от всего остального мира острове. Правда, мы по-прежнему в рабстве. Мы живем, как крепостные, потому что даже для поездки из одного города в другой нужно специальное разрешение. Теперь на все требуется разрешение или документ. Но на эфир власть нацистов не распространяется, хотя слушать Москву, конечно, запрещено. Из Москвы летят слова, которые вселяют в нас надежду и веру. Эти слова не задерживает линия фронта, им не страшны пули и снаряды. Чтобы слушать их, мы не просим у немцев разрешения. Мы не считаемся с запретом, потому что в душе мы вовсе не рабы и никогда ими не станем.
Радиоприемник Олева ловит сообщения о наступлении Красной Армии и о победных сражениях по всему широкому фронту, о беспорядочном отступлении немцев и о больших их потерях. Слушая эти известия, мы с каждым днем яснее понимаем, в какую сторону катится тележка истории. Результат исторического развития — вовсе не сила и мощь фашистской Германии, как говорит директор нашей гимназии, а наоборот — разгром фашистского государства. Нацисты не спасутся от разгрома и уничтожения — в этом мы с Олевом совершенно уверены.
Московское радио рассказывает о героических подвигах многих солдат и офицеров Эстонского корпуса, и мы с Олевом слушаем с захватывающим интересом.
Один из таких героев — младший лейтенант Альберт Каристе. Много часов он со своими людьми отражал натиск немецкого танкового десанта и не отступил ни на шаг. Когда немцы стали забрасывать его окоп гранатами, он ловил эти гранаты в воздухе и швырял обратно в немцев. Это был настоящий героический подвиг, потому что ведь неизвестно, в какой момент граната взорвется. Так он поймал и швырнул обратно целых пять гранат! И каждая граната сеяла смерть среди немцев. Но шестая граната взорвалась у него в руке. Каристе был тяжело ранен. Но он отказался покинуть поле боя, он сказал: «Я буду сражаться до конца!»
Сегодня мы с Олевом снова сидели возле радиоприемника и с волнением слушали, хотя на сей раз не говорилось прямо о героических подвигах. Радио сообщало о наградах, которыми Советское правительство отметило отвагу и мужество бойцов-эстонцев.
Орденом Красного Знамени награждены…
Орденом Отечественной войны I степени награждены…
Орденом Отечественной войны II степени награждены…
Орденом Красной Звезды награждены…
Сотни солдат и офицеров Эстонского корпуса награждены орденами и медалями.
Приемник Олева ловит имена мужественных людей, которые награждены медалью «За отвагу», а мы внимательно слушаем.
Младший сержант Аарон Эдуард Карлович…
Красноармеец Арулоо Эндель Юулиусович…
Все новые и новые имена. Чужие и все-таки знакомые фамилии.
Красноармеец Каазик Карл Эдуардович…
Сержант Каиро Амброзиус Яанович…
Красноармеец Отсман Оскар Андреевич…
Красноармеец Парм Готфрид Карлович…
Красноармеец Пихлат Айн Нигулович…
Имена… Имена… Имена…
Но я не слышал больше ни одного имени.
Диктор сказал: «Пихлат Айн Нигулович».
Не может быть двух Айнов Нигуловичей Пихлатов! Это мой отец!
— Ну, — сказал Олев, — твой отец отважный человек.
Но для меня сейчас самым важным было то, что мой отец жив.
Я даже не заметил, как Олев выключил радио.
— Мне пора, — сказал я.
— Куда?
— К маме.
На улице в этот день была оттепель. Со стрех капало. Я пошел к парникам — там работала мама. Воробьи прыгали по улице. Воробьи прыгали, и мой отец был жив.
Я не заметил, как все ускорял шаг и, наконец, побежал. На углу я столкнулся с двумя толстыми тетушками, но даже не извинился.
Я бежал. Юло Айнович Пихлат бежал по улицам родного города. Он страшно спешил, потому что отец его был жив и об этом нужно немедленно сообщить матери.
В конторе я, задыхаясь, спросил маму.
— Пройдите в парники, — ответили мне коротко.
Они здесь меня знали. Они знали, что я Юло Айнович Пихлат.
