Принцесса льда - Ярцева Евгения Сергеевна (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Заниматься с ним можно?
– И думать забудь.
– На сколько? – опешила Маша.
– Пока не знаю, как рука себя будет чувствовать. Минимум на две недели. – Врач принялась объяснять, чем мазать и как бинтовать руку, выписала и протянула Маше рецепт. – Больше ничем не ударилась?
– Ничем, – солгала Маша. Ее убило, что из-за какого-то несчастного растяжения придется пропускать тренировки. Если обмолвиться про ногу – еще, чего доброго, снимут с юниорского чемпионата. «Авось само пройдет», – понадеялась Маша.И точно, спустя два дня нога болеть перестала.
Глава 27 Идеомоторная тренировка
Только теперь Маша поняла, о чем поется в песне «Машины времени», которую она не раз слышала краем уха, не вдумываясь в слова:
Напрасно нас бури пугали.
Вам скажет любой моряк,
Что бури бояться вам стоит едва ли,
В сущности, буря – пустяк.
В буре лишь крепче руки,
И парус поможет, и киль.
Гораздо трудней не свихнуться со скуки
И выдержать полный штиль.
Не раз и не два на ее долю выпадал фунт лиха: жить над пропастью в постоянном страхе разоблачения, переучиваться с чистого листа, мучительно выстаивать в позах спиралей и заклонов, чувствовать себя изгоем и терзаться сознанием собственной неполноценности… Но она никак не ожидала, что самым муторным испытанием в этом длинном списке окажется лишение тренировок.
Она изводила себя мыслями, что угроблены как минимум две недели. Чтобы угробить их хотя бы с пользой, пыталась читать то один, то другой учебник. Но голова повиноваться отказывалась, в ней царил сумбур и хаос. Ко всему этому примешивалась чисто физическая тоска: руки-ноги маялись без привычной нагрузки. «Как с иглы соскочила», – думала Маша, не знала, куда себя деть, не находила себе места и ничем не могла отвлечься.
…Вечером в гости должен был прийти Саша – уже без всякого предлога (кухонный кран после его визита течь перестал) и со второй бутылкой коллекционного вина. Торчать в четырех стенах было невмоготу, и Маша надумала прогуляться, чтобы скоротать время до вечера. Стоило ей выйти из подъезда, как разбушевалась беспощадная метель. Ледяные снежинки вонзались в лицо, ветер свистел, как Соловей-разбойник. Маша стоически дошагала до перекрестка, хотела было повернуть назад, но тут к остановке подкатил автобус. Недолго думая, Маша запрыгнула в переднюю дверь. Почему бы не проехать парочку остановок туда и обратно? Хоть в окно посмотреть. Все лучше, чем болтаться без дела дома.
Усевшись у окна, она припомнила, чем советовал занять мозги Сергей Васильевич:
– Пока не катаешься, – говорил он, – попробуй позаниматься идеомоторной тренировкой. Знаешь, что это за штука? Планомерно повторяемое представление о навыке. Очень полезная вещь! Фигурист применяет ее, когда лишен возможности тренироваться в реальных условиях. Не только из-за травмы – если, к примеру, заболел или не имеет доступа ко льду, всякое бывает… Еще – когда ему необходимо исправить технические погрешности. Например, не получается какой-то элемент, хоть тресни, ты прокручиваешь его в голове раз за разом – глядишь, и получилось. Так Менделеев придумал свою периодическую таблицу. Мысленно исполняй всю программу и каждый элемент в отдельности. Чем лучше этому научишься, тем меньше времени тебе понадобится, чтобы войти в форму после перерыва.
И Маша решила попробовать. Представила себе, как выполняет тройные лутц и риттбергер. Несколько раз повторила в голове флип, заходя на него то с дуги, то с моухока, то с «тройки вперед-наружу». И быстро втянулась, даже непроизвольно разворачивала левую ногу, чтобы не перемахнуть на наружное ребро и удержаться на внутреннем. Закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на мельтешение за окном, и отрабатывала въезд в винт. Потом бедуинский в «ласточку». Потом прыжки в волчок…
Очнулась она оттого, что водитель автобуса настойчиво тряс ее за плечо:
– Просыпаемся! На выход! Приехали!
Маша вышла из автобуса, огляделась. Она очутилась на небольшой автобусной стоянке. Метель почти утихомирилась, ветер стих. Начинало смеркаться. Через дорогу Маша заметила крытую остановку, на которой, правда, не было ни единого человека. Стоянка тоже выглядела безлюдной и как будто заброшенной: пять или шесть автобусов стояли с пустыми темными кабинами, с выключенными фарами, с заметенными снегом колесами. Только один автобус готовился отъезжать, в него как раз садились последние пассажиры – пожилая пара. Маша поспешила к автобусу и заскочила следом. Номера под лобовым стеклом она не заметила и понадеялась доехать до какого-нибудь метро. Сойдет любое, рассудила она. Как покажется за окном красная буква М, так она и выйдет. А там уж сориентируется. На метро куда хочешь доедешь, не потеряешься.
В автобусе почему-то не было турникета. Маша ждала, что подойдет билетерша, приготовила кошелек. Но автобус тронулся, а билетерша так и не появилась.
«Все-таки неплохо бы выяснить, мимо какого метро он проезжает», – сказала себе Маша и поискала среди пассажиров приветливое лицо.
Пассажиров было человек десять, все пожилые. Некоторые сидели к ней спиной. Напротив Маши расположился седовласый старец с выцветшими, почти прозрачными голубыми глазами. Он и сам казался полупрозрачным: худой, с желтовато-бледным, как воск, лицом и заостренным носом. На коленях у него лежал лист бумаги, который старец придерживал обеими руками. Он смотрел на Машу в упор и вместе с тем сквозь нее, как Вероника, – но не тяжелым, а скорей отсутствующим взглядом, словно бы витал мыслями в неких эмпиреях, отрешившись от бренного мира. За старцем наискосок сидела дама в платке и в массивных очках и не отрываясь читала журнал. По другую сторону прохода, сбоку от Маши, прикорнул косматый дедушка в ушанке – откинул голову на спинку сиденья и ритмично похрапывал. Еще один дедушка, совершенно лысый (шапку он снял и положил с собой рядом), приставил руки козырьком ко лбу и старательно всматривался за оконное стекло. Мерно покачиваясь, автобус бежал по узкому шоссе. Как и автобусная стоянка, оно казалось захолустным: ни светофоров, ни пешеходных переходов, ни остановок. С одной стороны проносились унылые промышленные здания, с другой – заснеженные деревья. Очевидно было, что автобус едет по уединенной окраине и до жилого района, где есть метро, за пять минут не доедет.
Маша не отважилась беспокоить храпящих, читающих и витающих в облаках пассажиров. И снова принялась мысленно выполнять тройные прыжки. Теперь уже аксель. Усмехнулась про себя чуть-чуть злорадно: тренировать тройной аксель в голове ей уж точно никто не запретит, даже Сергей Васильевич. Глаза не закрывала, чтобы не проворонить букву М, но мало-помалу перестала замечать мелькавшие за окнами деревья и смотрела перед собой таким же невидящим взглядом, как сидевший напротив старец. Сконцентрировалась на отталкивании и снова непроизвольно поводила ногой, теперь уже правой, разворачивая лезвие поперек хода, юзом, чтобы не прыгнуть с зубца.
В автобусе вспыхнул свет и вернул ее к действительности.
За окнами стемнело; ни деревьев, ни домов видно не было – только желтые, как топленое масло, фонари изредка выбегали навстречу. Старец с бумагой все так же неподвижно и отрешенно созерцал пустоту. Дама, читавшая журнал, время от времени поднимала голову и сквозь очки всматривалась в Машу – с каждым разом все пристальней и, как чудилось Маше, все подозрительней. Стекла ее очков были невероятно толстыми, из-за этого глаза выглядели гигантскими, они как будто не помещались на лице и жили отдельной жизнью. Косматый дедушка, успевший проснуться, крепко зажмуривал один глаз, а другим тоже косился на Машу – прямо-таки буравил ее, точно прицеливался. «Подмигивает мне, что ли, – недоумевала Маша. – Странный какой-то… Может, нетрезвый?» Еще более странно вел себя второй дедушка – лысый. Он раскрыл на коленях книгу и вроде как поглаживал пальцами страницы, а сам по-прежнему неотрывно глядел в окно.
