Васек Трубачев и его товарищи (книга 1) - Осеева Валентина Александровна (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Он вынул из кармана записную книжечку. Родительское собрание… Педсовет… Методическое совещание… Партийное собрание. Скоро учительская конференция.
Он закрыл книжечку и глубоко вздохнул: «Нет, гулять не придется. А эти дни вообще все заняты… Прежде всего трубачевскую историю надо распутать».
В окошко кто-то осторожно постучал. Сергей Николаевич увидел приплюснутый к стеклу нос и молодое встревоженное лицо.
Он помахал рукой и пошел к двери.
— Вы извините, Сергей Николаевич! Уже поздно, но такой случай… Я думаю, посоветоваться надо.
— Хорошо, Митя. Я ждал вас. Завтра сбор вы назначили?
— Ясно! — Митя пожал плечами. — Вот какая ерунда получается! Просто безобразие! Может, я сам виноват, Сергей Николаевич. Выдвинули мы такого неустойчивого парнишку, сделали его председателем совета отряда, а он черт знает что делает! — запальчиво сказал Митя, с шумом придвигая к столу табурет.
Сергей Николаевич показал на приоткрытую дверь в соседнюю комнату:
— Там у меня старик спит.
— Ой, простите! — шепотом сказал Митя. — Но я просто готов хоть сейчас бежать к этому Трубачеву.
Учитель улыбнулся:
— Подождите. Не принимайте скороспелых решений. Прежде всего нужно все хорошенько обдумать. Митя поднял брови и виновато улыбнулся:
— Это точно. Но тут случай такой, что просто голова кругом идет. На каждом сборе про эту дисциплину долбишь, долбишь… — Он махнул рукой и отвернулся. Потом вытащил клетчатый платок, шумно высморкался и с испугом покосился на дверь: — Ой, извините! Опять забыл…
— Постараемся разобраться вместе. Случай этот, может быть, очень простой, а может быть, и очень сложный. Его интересно обсудить на сборе. Если вы хотите, чтобы ребята что-нибудь прочно усвоили… здесь и дисциплина и всякие другие насущные вопросы… только не долбить! — Сергей Николаевич ближе придвинулся к Мите. — Только через подобные случаи, через опыт их собственной жизни, на ошибках, на хороших примерах… Вспомните себя, Митя. Поставьте себя на место Трубачева, Одинцова и других. — Сергей Николаевич взял Митю за руку. — Вожатый — это самый близкий товарищ.
— Сергей Николаевич! Я, вы знаете, все готов… Но эта история… — Митя развел руками.
Учитель перебил его:
— Подождите. Всяко бывает. Давайте-ка обсудим эту историю спокойно. У меня есть свои предположения…
Сергей Николаевич говорил, Митя слушал…
Далеко за полночь не гас в окошке учителя привычный огонек, освещая ровным, теплым светом тихую улицу.
Глава 30
ОДИНОЧЕСТВО
Тетка беспокоилась. Выдерживая характер, она редко заговаривала с Васьком, зато часто жаловалась Тане:
— И что это Павел Васильевич не едет? А тут мальчишка чудить начал. И мне грубостей наговорил, и сам как побитый ходит… То ли возраст у него ломается, то ли обижает его кто, только и с лица и с изнанки совсем не тот парень стал. А приедет отец — с меня спрашивать будет.
— Обязательно спросит, — качала головой Таня.
— Да что же, я за ним плохо смотрю, что ли?
Таня набралась храбрости:
— Плохо не плохо, да все сердитесь на него, а он на ласке вырос.
— «На ласке вырос»! То-то и смотрит волком на всех… «Плохо не плохо»! Ишь, яйца курицу учат! — сердилась тетка.
Но, учитывая про себя Танины слова и вглядываясь в потемневшее, осунувшееся лицо племянника, она решила изменить свою тактику и пойти на мировую.
Васек бродил по городу, не зная, куда себя деть. Ему казалось, что все, взрослые и дети, смотрят на него и удивляются, почему он не в школе. Вот-вот кто-нибудь спросит.
Васек прятал под мышку сумку и старался держаться отдаленных улиц. Он чувствовал себя пропащим, конченым человеком и с горечью думал об отце: «Знал бы он все — не сидел бы там…»
Положение, в которое попал Васек, казалось ему безвыходным. Единственно, что могло бы оправдать его, — это полное признание Мазина.
«А Мазин сам меня боится, — думал Васек. — Он не знает, что я скорей умру, чем выдам его».
Народу на улице было мало: первая смена рабочих еще не кончила работу, все ребята сидели в школах, одни домашние хозяйки, громко переговариваясь между собой, расходились с рынка.
По дороге рядом с санями, нагруженными кирпичом, лениво потряхивая вожжами, шагали возчики в серых фартуках поверх теплых стеганок. Лошади, упираясь на передние ноги, вытягивали задние и, тяжело дыша, останавливались. Над боками у них поднимался теплый пар. Возчики забегали вперед, кричали, хлестали лошадей вожжами. Дорога была немощеная, талый снег густо смешивался с грязью, полозья попадали в глубокие колеи или, поскрипывая, ползли по голой земле.
Одни сани застряли, очевидно, давно. Лошадь была вся в пене и не двигалась с места. Она вздрагивала под ударами и бессильно вскидывала морду с падающей на глаза челкой. На санях, покрытых брезентом, высилась целая гора аккуратно сложенных кирпичей.
— Ишь, наложили! Чтобы скорей свезти да отделаться. Бессовестные этакие! — сказала, проходя мимо, старушка.
Васек остановился и с жалостью смотрел на выбившееся из сил животное.
— Дяденька, помоги ей, подтолкни сзади! — крикнул он возчику.
— Сама потянет, — откликнулся возчик, прикуривая у товарищей папироску.
Васек подошел ближе.
— Тогда не бейте! — попросил он. Возчик затянулся дымом, сплюнул в сторону и взмахнул вожжами:
— Н-но! Отдохнула! Н-но, дьявол тебя возьми!
Лошадь напрягла мускулы. Под мокрой шкурой у нее пробежала дрожь. Она дернулась и остановилась. Возчик забежал вперед и с размаху ударил ее по морде.
— Брось! — подскочил к нему Васек и, подняв сумку, загородил от ударов морду лошади. — Не смеешь так бить! Я милицию позову!
— Пошел, пошел отсюда, а то и тебе попадет! — пригрозил возчик. — Не мешайся тут!
— Не уйду! По глазам бьете! — загораживая собой лошадь, кричал Васек.
— Защитник нашелся! Тебя самого представить в милицию надо!
— Ты кто такой есть? Почему не в свое дело лезешь? — подошел к Ваську рослый парень, товарищ возчика.
— Я в свое дело лезу! — сказал Васек, закидывая вверх голову. Шапка его съехала на затылок, глаза посинели от злобы. — Я пионер! Председатель совета отряда!.. Наша лошадь, государственная! Бить не дам!
— Ого! Ишь ты, председатель!.. Слыхал, Вань? — подмигнул своему товарищу возчик.
По обеим сторонам улицы останавливался народ, сбегались мальчишки. Подходили мужчины. Возчики сбавили тон:
— Ну что ж, Вань, может, отложить кирпичу маленько?
— А где ты его отложишь?
— Да вот около дома. А тогда заедем, возьмем, — предложил товарищ возчика.
— А какое вы имели право такой груз класть на одни сани? — строго спросил подошедший гражданин, вынимая из портфеля бумагу и самопишущую ручку. — Вот мы сейчас на вас акт составим. Лошади эти мне известны, возчиков я запишу. Там, где надо, вас научат, как такой груз накладывать да еще по глазам лошадь хлестать.
Он написал несколько строчек:
— Кто подтвердит, граждане?
Охотников подписать нашлось много. Васек тоже протянул руку. Он хотел подписать: «Трубачев, председатель совета отряда», но вдруг раздумал и тихо отошел в сторону. Ему показалось, что с тех пор, как он ушел из школы, прошло очень много времени, что за это время в школе уже решилась его судьба и что он теперь уже, наверно, не председатель совета отряда, а просто школьник, осрамивший свой класс грубым и недостойным поведением.
А Мазин? Что же Мазин? Как же он молчал?.. Как он допустил это? Ведь Мазин поступил с ним еще хуже, чем Одинцов. Зачем же тогда, вечером, он пришел к нему как товарищ, как друг? Разве он не пионер? Разве не дорожит своей честью?
Васек почему-то вспомнил, как в прошлом году он с отцом ездил в Москву. Они долго стояли на Красной площади и смотрели на Кремль. Васек стоял с красным галстуком на шее, как стоит на посту часовой. Он боялся пошевелиться. Мысленно он давал себе клятву свершить какой-нибудь небывалый подвиг во славу Родины. И не один! Васек видел себя на воде и на суше бесстрашным моряком и раненым командиром, он побеждал и умирал в жестокой схватке с врагом. Он стоял без шапки, с затуманенными глазами, и, когда отец тронул его за рукав, он молча пошел за ним, унося в душе свое торжественное обещание.
