Алые перья стрел. Трилогия - Крапивин Владислав Петрович (книги серии онлайн .TXT) 📗
За час до рассвета переправа была окончена. Последний партизан выбрался вслед за обозом на берег и сложил выразительную фигу в сторону оставшихся с носом карателей. А корове повесили на шею еще один фрицевский крест и присвоили кличку Трижды.
– Так это Варька мне коровий орден подарил? – спросил Лешка.
– Нет, – улыбнулась Паша. – Те висят в хлеву, на ошейнике. Его в шутку Иван смастерил. Господи, да где же он? Нет и нет!..
Такой тоской прозвучал Пашин голос, что Лешка поежился.
– Ну… Мити с Соней тоже нет, – привел он хрупкий довод. – А что, позвонить туда нельзя?
– Правда! – вскинулась Паша. – Там телефон есть, в сельсовете. Лешенька, дойди до райкома, а? Сама я как-то… не умею толком звонить. А ты – городской. Все знаешь…
Дважды «Лешеньку» не надо было упрашивать. Через пять минут он входил в знакомый домик райкома комсомола.
Но телефон был занят. Белобрысая девушка со злыми зареванными глазами отчаянно крутила ручку аппарата и дула в трубку.
– Нет связи с Красовщиной, – сказала она, глядя в стенку. – Сдохла линия. Даже не шуршит. Ты кто?
Лешка назвался и без спросу уселся на жесткий деревянный диванчик. Затылком он прижал к стене габардиновый китель, висевший на гвозде. Это был Митин китель, и Лешке вдруг захотелось хоть благодаря этому прикосновению ощутить около себя брата.
– Господи, еще и детей сюда понавезли, – раздраженно фыркнула белобрысая. – Ты иди отсюда. И ничего не спрашивай. Ничего я не знаю!
– Я позвонить хотел… в эту… Красовщину.
– Позвонить! Больно быстрый. Линия – тю-тю. Там вчера бой был. Господи!.. – вдруг взвыла она и выскочила во двор.
Лешке стало жутко. Он сообразил, что ни с того ни с сего секретари райкома, пусть даже вторые, в голос не ревут. Бой был? Митю… убили?
С пустой головой он походил по комнате. Послушал онемевшую телефонную трубку. Увидел карту на стене. Пригляделся к ней и удивился, что надписи на ней нерусские. Потом подумал, что удивляться особенно нечему: не успели за год новых карт отпечатать. Он еще раз всмотрелся в карту. Латинские буквы кое-где начали складываться в уже знакомые названия: Neman, Grodno, Mosti, Krasowschina.
В картах Лешка разбирался неплохо. Он посмотрел на масштаб. Трехкилометровка. До Красовщины от районного центра протянулась совсем коротенькая желтая линия, обозначающая проселочную дорогу. Сантиметра три. Значит, всего-то девять километров. До Мити. До Сони и Ивана. Подумаешь, расстояние. Но половина желтой линии стиснута с обеих сторон зеленым пятном. Выходит, лес кругом. Да и сами кубики деревни чуть не сплошь заляпаны зеленой краской. А совсем рядом с ними голубеет полоска Немана.
Лешка глянул через окно во двор. Белоголовая девушка стояла у колодца, черпала из ведра ладошкой воду и плескала себе на лицо.
Он не стал дожидаться ее возвращения. Вышел на улицу…
– Што? – почему-то шепотом спросил Варька Лешку. – Жвонил?
Тот туповато глянул на него.
– А?
– Жвонил?
– Не работает телефон. Ты… иди домой.
…Ну, конечно. Эта белобрысая глядела на Лешку такими глазами, как смотрят на сироту. А может… не Митю, а Ивана? Или Соню?
Лешка шел по улице и чувствовал, что сейчас заплачет. Он шел и шел, чувствуя, как звенит в голове от тоски и одиночества. Он не видел, что улица поселка давно кончилась, а он взбивает ногами белую пыль пересохшей проселочной дороги.
Наверное, километре на пятом, перед самым лесом, его нагнал веселый дядька на подводе. Вернее, он его сначала перегнал, а уж потом тпрукнул на свою кругленькую низкорослую лошадку и повернулся к Лешке.
– Сядай, кали ласка. Не звяртай уваги, что я дюбнувши. Порося продал ксендзу в районе. Ён хитрый, а я захитрейший. Ён дае шессот, а я кажу тышшу двести. Я ему кажу на ухо: можа, пан ксендж запамятовал, як самогон дул с паном полицаем-фельдфебелем? Ксендз тут и выложил мне две тышши за порося. Ну, дык сядай, хлопчик. Кажи, куды тебе ехать. Сёння я добрый, могу тебя подкинуть, куды пожадаешь…
Лешка неожиданно для самого себя сказал:
– А в Красовщину… можете?
– Чаму не! Мне в Дворищи. Зусим рядом. Сядай, парень.
Лешка немного подумал и полез на повозку. Действительно, почему бы и нет? До сих пор он шел по дороге почти без мыслей и без цели. Ну а что, если действительно добраться до самой Красовщины? Не найдет Митю, так хоть узнает, что там произошло.
Они уже и в лес въехали, а дядька продолжал вспоминать, как он перепугал ксендза на рынке. Потом он блаженно повалился на спину и положил вожжи себе на пузо. Лешка уткнулся лицом в копну свежего сена в задке телеги. Ни на что на свете ему не хотелось смотреть, и слушать тоже не хотелось. Все-таки он подумал о дядьке: «Жадюга ты, а не добрый… Не пугать милицией надо было того ксендза, а вести его куда следует, если знался с полицаями. На «тышши» свои позарился…»
– Конешно, кабанчик, может, и не стоил больше одной тышши, – снова забормотал пьяненький мужичок, – але ксендзу выкинуть две косых – что сморкнуться. Ну а мне они патрэбны во як!
– Нам они тоже нелишние будут! – произнес над самым Лешкиным ухом мрачный голос, и подвода остановилась.
Лешка поднял голову.
По обеим сторонам телеги стояли люди. Их было четверо. Пятый держал за морду лошадь. У всех, стволами книзу, автоматы за спиной. У ближнего к Лешке – пышная светлая борода и светлые, какие-то прозрачные глаза. Остальные без бород, но с порядочной щетиной на худых, недобрых лицах. Одеты кто во что: мышиные немецкие френчи с белыми пуговицами, затасканные пиджаки домотканого сукна, на одном ветхая красноармейская гимнастерка с оторванным воротом…
– В бок! – скомандовал бородатый, и подвода круто свернула с дороги в сторону. Ломая кусты ольшаника, она въехала в густую поросль елового подлеска.
– На варту! – сказал бородатый, и один из его людей стал продираться сквозь колючие ветки обратно к дороге.
Лешка оцепенело наблюдал за происходящим, зато с хозяина повозки хмель соскочил.
– Лю-ю-ди! – завопил он, вскидываясь на повозке.
Хрусткий удар кулака в лицо опрокинул его снова на спину. Лешке на ногу брызнула кровь, и он в ужасе втиснулся в сено.
– Сам достанешь деньги, или тебя щупать надо? – спросил бородатый и шевельнул автоматом.
Сплевывая розовую слюну на рубаху, дядька вытянул из-за пояса штанов кисет. Подчиняясь движению бровей бородатого, к мужику придвинулся человек в домотканом пиджаке, взял кисет, вынул из него деньги и пересчитал. Потом, не размахиваясь, треснул дядьку в ухо.
– Здесь полторы косых, – сказал он.
– Неужели, целых пятьсот пропил? – весело удивился бородатый.
Дядька застонал. Ничего он не пропивал. Кабанчика помянул собственным самогоном, захваченным из дому… Получалось, что ксендз его бессовестно обсчитал.
– Брешешь, быдло, – раздумчиво произнес бандит в пиджаке. – Надо его щенка потрогать. Не иначе, хозяин заначку от жинки зробил и сынку передал. Когда-то и я так хитрил…
Он протянул к Лешке руку, чтобы взять его за ворот. Лешка рванулся в угол телеги, и чужая грязная рука успела схватить только пояс брюк.
– Ну так и есть – хрумкает! – захохотал бандит и ловко выдернул из брюк подол Лешкиной рубашки.
На сено выпал листок тетрадной бумаги. Тот, который Лешка оставил на запасной «иштребитель».
– То не гроши, – разочарованно хмыкнул человек в пиджаке. – То какая-то грамотка. Чего с ними дальше робить будем? Отпустим или как? Полторы тысячи все ж таки взяли…
Поставив ногу на ступицу колеса, бородатый разглаживал на колене исписанную фиолетовыми чернилами тетрадную страницу.
– Отпустить, говоришь? – рассеянно спросил он. – Можно и отпустить… Можно. Да…
Он вдруг резко выпрямился и в упор глянул на Лешку. Смотрел долго, обшаривая прозрачными угрюмыми глазами его лицо, рубашку, брюки, желтые запыленные полуботинки.
Потом повернулся к хозяину повозки.
– Твой хлопец?
– Не мой, – всхлипнул дядька. – Попутный…
