Повесть о Великой стене - Гурьян Ольга Марковна (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
ПРЫЖОК ТЮРЕМНОГО ТИГРА
Дом бывшей госпожи Цзян, которая теперь стала тетушкой Цзюй, был расположен на мосту через реку. Но так как мост был не очень велик, а домишек теснилось на нем множество, то все они стремились ввысь, и были там и двухэтажные и трехэтажные.
У госпожи Цзян оставалось уже немного денег, когда она прибыла в этот город, и поэтому она могла купить лишь крохотное место для своей постройки. Зато кверху выросла она так высоко и была так узка, что смело можно было назвать ез не домом, а башенкой, и так как смотрела она на восток— Восточной башенкой. Младшая дочь вдовы, скромная У-и — Ласточка, — которая немного знала грамоте, написала на дощечке «Дун лоу» — «Восточная башня» — и прибила ее под крышей. Не будь она так скромна, она могла бы написать «Тянь лоу», что значит «Небесная башня», потому что жили в нем две девы неземной красоты, а в дождливую погоду тучи так низко висели над крышей, что, казалось, их можно было коснуться рукой. И, хотя этот терем был кое-как сколочен из жердей и циновок, жизнь в нем была счастливей, чем в окном дворце.
В первый же вечер, когда разошлись свадебные гости, тетушка Цзюй обнаружила клеймо на щеке своего нового мужа. Она была умная женщина, и жизнь многому научила ее. Поэтому она не стала задавать вопросы, чтобы в ответ не услышать ложь, а поскорей принялась сводить этот страшный след неизвестных ей преступлений. Она мазала его, травила и даже прижигала. Само собой понятно, что, пока это лечение не было закончено, Цзюй У не решался выходить из дому, чтобы поискать какое-нибудь занятие или работу и внести свою лепту в маленькое хозяйство. Но соседи скоро узнали, что он опытен в знании и применении законов, и частенько прибегали к нему за советом. Он выходил к ним с щекой, распухшей, воспаленной и подвязанной платком, будто от зубной боли, и. таким образом, побывав советником наследника государства, и советником лесных разбойников, стал он теперь советником грузчиков, носильщиков, лодочников и поденщиков. Это занятие тщательно скрывали от посторонних, потому что по закону полагались за него заклеймение и ссылка, и все же слава Цзюй У ширилась и наконец достигла ушей некоего слуги из хорошего дома. Впрочем, Цзюй У об этом ничего не знал.
По утрам тетушка Цзюй с обеими дочерьми уходила на заработки, а вечером они возвращались, приносили в корзинке еду — овощи, две — три рыбки, пять — шесть креветок, земляные орехи, немного муки — и за скромным ужином рассказывали своему затворнику городские новости. Эти новости с каждым днем становились вое интересней.
Больше всего говорили о том, что на верфи сооружается корабль небывалых размеров, такой, что свободно мог бы вместить тысячу людей. Назначение его было неизвестно, строились всевозможные предположения и вдруг распространился слух, что он поплывет на поиски Блаженных островов.
На перекрестках и площадях странствующие монахи и гадальщики рассказывали о том, что Блаженные острова расположены в Восточном море, в том месте, где из морской пучины растет дерево Фусан и из его ветвей по утрам поднимается солнце. Там, на острове Пэнлай, растет трава бессмертия, и за ней-то отправится корабль. На нем отплывут монахи и волшебники, посланные императором, и вместе с ними — тысяча прекрасных юношей и девушек.
Тетушка Цзюй к этим слухам отнеслась недоверчиво.
— По-моему, они напрасно едут, — сказала она. — Я уверена, что они вернутся ни с чем.
— Моя дорогая, — ответил Цзюй У, — неужели вы думаете, что понимаете больше, чем ученые люди?
— Я не думаю, — возразила тетушка Цзюй. — У меня и без того достаточно дел. Но спросите любую из моих соседок, и она вам тоже скажет, что трава бессмертия растет на луне. Там белый яшмовый заяц толчет в ступе траву бессмертия. Там одиноко живет красавица Чан Э. Когда она еще была обыкновенной женщиной и жила на земле, она украла у своего мужа, стрелка из лука, по имени Хоу И, траву бессмертия. Пока его не было дома, она сварила из травы настой, выпила его и — ах! стала легче белой пушинки, взвилась кверху и улетела на луну. Она летела и кричала, звала Хоу И и ломала руки, но не могла остановиться или вернуться, потому что ветер нес ее, как осенний лист. А Хоу И ничем не мог помочь ей и не мог полететь за ней, потому что она выпила весь эликсир и даже облизала чашку, так что ни капли не осталось. А на луне она превратилась в трехногую жабу и сидит под деревом, тоскует о земном счастье. Так ей и надо за ее жадность и воровство! И не хотела бы я бессмертия в одиночку и без мужа!
А слухи становились все упорней, и вдруг разразилась страшная беда.
Ночь была тихая, все люди спали, и ночные сторожа били в колотушки, охраняя их сон. Луна была такая круглая, белая и сияющая, будто в самом деле была она из белой драгоценной яшмы. Вдруг по всему городу раздались удары, и треск ломаемых ворот, и вопли похищаемых девушек. Это солдаты врывались в дома, где имелись прекрасные юноши и девушки, вязали их и уносили, потому что кто же захотел бы по доброй воле отдать своих сыновей и дочерей, чтобы они уплыли в туманное море к таинственным островам и никогда не вернулись в родной дом! А так как было известно, что в доме Цзюй есть две прекрасные девушки, то и их похитили, и не помогло, что тетушка Цзюй цеплялась за колени свирепых солдат и рыдала и рвала на себе волосы. Наутро Восточная башня была пуста и многие другие дома опустели.
В тот же день стало известно, что похищенные юноши и девушки заключены в заброшенном храме в ближних горах, где недавно поселилось несколько монахов.
— Помоги же мне! — кричала тетушка Цзюй. — Ночью ты не сумел заступиться и отстоять моих детей. Что за прок в ученом муже! Первый мой муж, господин Цзян, начальник дворцовой охраны, никогда бы не допустил этого насилия. Увы! Тогда у меня были слуги, которые не впустили бы в дом солдат. Уходи, ничтожный человек, у которого и настолько нет сил, чтобы защитить жену и детей. Горе мне, одинокой!
Цзюй У, повязав щеку платком, пошел к храму, чтобы осмотреть местность и подумать, нельзя ли помочь беде.
Едва только спустился он с моста, как к нему подошел молодой парень в одежде слуги, с веснушчатым лицом и торчащими изо рта зубами и вежливо заговорил:
— Я от души сочувствую вам в постигшем вас несчастье!
— Прошу меня извинить, — сказал Цзюй У, вырывая из рук парня полу своего халата, — сейчас мне не до разговоров.
Парень не обратил внимания на эти слова и продолжал:
— Я уже ходил к храму и увидел, что проникнуть туда нельзя. Ворота охраняются вооруженной стражей. Но с нависающей сверху скалы ясно видны внутренние дворики, и я увидел там ваших дочерей. Я подал им знак, и они заметили меня. Если прыгнуть с этой скалы на другую, пониже и полевей, оттуда можно бы спустить веревку и поднять девушек. Но каково будет прыгнуть оттуда обратно, держа в руках девушку! Это под силу разве тигру, но не человеку.
— Оставь меня в покое! — воскликнул выведенный из терпения Цзюй У. — Хочешь ли ты сказать, что ты тигр? Уж разве такой, каких помещают на воротах тюрем!
— Мне приятно слышать, что мое имя вам известно, — радостно заговорил парень. — Наверное, мои братья где-нибудь в Поднебесной рассказали вам мои приметы и что вы найдете во мне друга? Вы правильно угадали. Я Вань Сяо-ба, по прозвищу Тюремный тигр. В харчевне вы немного опасались меня, не решаясь сразу довериться и произнести слова, по которым я мог бы вас узнать. Но, хотя вы и говорили обиняками, все же под конец ответили: «Я один из них». И так как цель нашего братства помогать друг другу, я обещал вам, что, когда понадобится, я окажусь рядом. Приходите сегодня ночью к скале над храмом. Крепкую веревку я захвачу с собой, а ваших дочерей я уже предупредил, чтобы ждали во внутреннем дворике. Вы протянете мне руку, когда я буду прыгать обратно, и, быть может, нам удастся наше предприятие.
Всякий, кому приходилось ночью бывать в горах, знает, как неверно освещает луна дорогу. Черная тень, отброшенная скалой на тропинку, кажется пропастью, а вековые деревья в глубоком ущелье — низким кустарником на полянке. И, хотя волосы Цзюй У и были выкрашены в черный цвет, они не вернули молодой силы его рукам и ногам. Кряхтя, оступаясь на каждом шагу, вздрагивая от шума срывавшихся из-под ноги камушков, обдирая кожу на ладонях, взобрался Цзюй У на скалу. Залитые белым светом, лежали под ним многоярусные крыши главного храма и террасы боковых павильонов. Словно осколки стекла, блистали маленькие пруды. Дворики в черном и белом узоре теней были пустынны, но в одном, самом дальнем, мелькнули две стройные фигуры. Облако набежало на луну и закрыло их. Вот их спрятала тень кустарника.
