Пространство памяти - Махи Маргарет (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗

И перевела взгляд на стол, словно ждет не дождется, когда же он наконец уйдет и она сможет снова вернуться к книгам. Джонни не шелохнулся.

— И что же? — спросил он. — Она все еще там?

— Где — там?

— Она все еще живет дома и занимается переработкой отходов и экологически чистым сельским хозяйством?

— Она слишком для этого занята, — коротко ответила Бонни. — У нее нет времени на все эти буржуазные фокусы в европейском стиле. Работает в городской группе женщин, которые особенно интересуются полинезийскими делами, — учит людей традиционным ремеслам маори... Она взяла себе другие имена.

Бонни хмурилась, словно сообщала все это против своей воли.

— Имена? Но при замужестве меняют только фамилию, — сказал Джонни уверенно.

— Нет, она получила специальное разрешение. Она нашла свою родную мать и взяла ее фамилию — Хотейни.

Джонни изумился.

— Хинеранги Хотейни?! Эта красавица активистка?! — вскричал он. — Не может быть!

Но он уже знал ответ.

Бонни кивнула.

— Хинеранги Хотейни, которая бросила бомбу в министра по делам маори? Это Саманта?

— Она самая, — подтвердила Бонни.

— Ну и ну! — пробормотал Джонни. — Все эти уроки балета и "Винни-Пух" — и на тебе, она вернулась в марей [10]! Столько всему училась — и все впустую.

Бонни сдвинула брови, сжала губы и зорко, по-орлиному, глянула на него желтовато-карими глазами.

— Она посвятила себя своему делу, — ответила Бонни скучным, невыразительным голосом, но Джонни мгновенно понял, что это не скука, а гнев. — Она вкладывает в него всю душу. Она знает, кто она. Не будь таким податливым... таким приспособленцем.

— Идет, — добродушно согласился Джонни. — Я немного приспособленец, а вы нет. Ешьте свою здоровую, экологически чистую пищу, а я буду податлив, как резина. Посмотрим, кому из нас раньше придет конец!

Мрачное лицо Бонни немного просветлело.

— Не сдавайся! — бросила она.

Джонни хотелось узнать побольше. Его мучило любопытство: интересно, что думали супруги Бенедикта о своей младшей дочери, пользовавшейся всеми преимуществами, которые давало ей респектабельное имя приемных родителей, а потом отказавшейся от него. Неужели Бонни тоже захочет выяснить свои корни? Впрочем, он не стал ни о чем спрашивать, чувствуя, что это опасно. Похоже, над ними снова нависло молчание. Что ж, придется сказать, как приятно было с ней повидаться, и удалиться.

КАК-ТО В ПРЕЖНИЕ ДНИ... — запели голоса в голове, и Джонни вскочил, глядя мимо Бонни — на куклу-манекен в раскрашенных одеждах.

— Давай я тебе кое-что расскажу, — сказал он кукле и взял ее за прохладную руку, положив другую себе на плечо.

Он поднял куклу вместе с подставкой, прижал к себе и поглядел в пустое лицо. Она была довольно тяжелой — вернее, даже не столько тяжелой, сколько неповоротливой. Ладно, он с ней потанцует.

— Ты сегодня просто очаровательна, — говорил он ей. — Такая таинственная, ну просто настоящая пифия. Будь же моей!

Не глядя на Бонни, он плавно заскользил мимо.

— Это танго, — бросил он через плечо своей дамы.

Они кружили вокруг Бонни, а та крутила головой, следя за их движениями.

— Что ты говоришь? — спрашивал Джонни куклу. — У тебя темное прошлое? У меня тоже. Покажи мне твое прошлое, а я покажу тебе свое.

И он начал рассказывать кукле свою историю, время от времени кивая Бонни через ее плечо.

— Я проснулся на островке, — начал он. — Только окружал меня не океан. Меня окружал город, молчаливый, полный теней. И тогда я решил бежать, бежать, бежать — и ушел, ушел, ушел! — Насколько легче было рассказывать танцуя. — Но кто это бредет мне навстречу через каменную пустыню? — спросил он с пафосом.

Медленно кружа — то в одну сторону, то в другую — в тесном пространстве, со всех сторон ограниченном книгами, он рассказывал ей о том, как встретил Софи, как отправился с ней за покупками, как уговорил ее принять ванну. Кукла, тихонько позвякивая, клонилась в его объятиях. Он рассказал ей о том, как трижды пытался сбежать, как встретил Нева, как вернулся и обнаружил письмо с ее адресом на конверте. Обнимая свою неуклюжую партнершу, Джонни думал: "Благодаря моей вере в случай я, кажется, заслужил откровение". Что-то медленно приоткрывалось — сердце стучало от волнения.

— Тогда я поднялся по лестнице, — сказал он кукле, — и увидел, пифия, тебя, разряженную как положено.

Внезапно остановясь, он сказал Бонни:

— Я всегда думал о тебе в этих одеждах, но ты сейчас стала строгой.

— Эксцентричная одежда — это слишком легко, — ответила Бонни. — Начинаешь слишком на нее полагаться. Хотя вот что для меня типично, — сказала Бонни с горечью, когда он поставил наконец свою партнершу на место, слегка крутанув ее на подставке. — Я больше года живу рядом с миссис Вест и хоть бы раз ей чем-то помогла. Я даже никогда не замечала, что она... настолько... настолько...

— ...не в себе? — закончил Джонни. — Я-то попал к ней в дом просто потому, что похож на человека, которого она помнит, — на ее двоюродного брата. Когда-то он ей нравился. По-моему, он носил такой же блейзер, как мой. Она может беседовать о погоде — вполне разумно... ну, скажем... достаточно разумно.

— Но большинство людей просто прошли бы мимо и не заметили ее, — следуя его примеру, пропела ему в ответ Бонни. — Джонни Дарт, в общем ты не очень-то изменился.

Джонни не возражал, а только постучал пальцем по синякам на лице.

— Знаю, знаю... Слушай, когда ты был маленьким, ты вечно приносил домой покалеченных птичек, старался их обогреть, кормил крошками хлеба. Ты всегда был добрым.

— Но все они умирали, — сказал Джонни, помолчав. — Что толку?

Он редко вспоминал о своей былой жалости к слабым.

— Ты ужасно расстраивался, когда они умирали, — вспоминала Бонни. — Ты так за них переживал.

Джонни молчал.

— Я только увеличивал их страдания, — проговорил он наконец. — По-настоящему добрый человек должен был бы избавить их от боли.

— По-моему, у тебя не было выбора, — сказала Бонни. — Честное слово. Просто ты такой. Меня вот все время куда-то заносит, а того, что у меня под носом, не вижу... Может, не хочу видеть? Я вот такая.

— Тут кто угодно мог бы жить с ней рядом и ничего не подозревать, — отозвался Джонни, смутно ощущая, что, несмотря на всю свою сдержанность, Бонни себя в чем-то винила. — Она тут ходит в своем пальто и шляпке, а иногда вдруг возьмет и украдет бутылку с молоком. Самого плохого никто и не заподозрит, пока не увидит, в каком состоянии у нее гладильная доска.

Тут он спохватился:

— Да, вот что, послушай! Может, ты мне скажешь. Ведь существует какое-то место, где старики, которые потеряли память, разучились готовить и никогда не моются, могут получить помощь?

— Ее надо определить в какой-нибудь приют, — сказала Бонни. — Но для этого необходимо согласие родных.

— Не знаю, есть ли у нее родные, — пояснил Джонни. — Эррол был прирожденным джентльменом, а детей у него не было. Впрочем, он давно уже умер. Остался один я — она меня за кого-то принимает. Пусть бы кто-нибудь пришел, посмотрел на нее и распорядился, чтобы к ней направили медсестру, присылали горячие обеды, ну и всякое такое.

Ему показалось, что Бонни встревожили его слова, но она ответила ему бодро, даже радостно.

— Знаю! Совет по делам престарелых! Там работает один приятель моей матери. Пойди туда и спроси мистера Дейнтона.

— Престарелых! — воскликнул Джонни. — Нет, это потрясающе! Чего только я не перепробовал — и "стариков", и "пожилых", и чуть ли не "древних"!

— Я тебе нарисую план, — предложила Бонни, повеселев от мысли, что может хоть как-то помочь.

Схватив со стола карандаш, она склонилась над листом бумаги.

— Их найти нетрудно.

Тревога за Софи, подумал Джонни, могла ненадолго их сблизить, но, кончив рисовать, Бонни посмотрела на разложенные по столу бумаги и книги.