Нитка кораллов - Котовщикова Аделаида Александровна (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Отяжелевший от еды, Леня уселся в тени, у входа в какую-то палатку. Заглянул внутрь. Ящики стоят. В них, наверно, инструменты, приборы, карты, образцы… Матрацы, одеяла и подушки лежат скатанные у стенок. Но один матрац растянут. Хозяева палатки — люди хорошие и не рассердятся, если Леня посидит на их матраце.
Когда через некоторое время в палатку вошел начальник экспедиции Кедров, он увидел раскинувшегося на матраце полуголого мальчика. Солнце светило ему на нос, и он морщился во сне. Кедров улыбнулся и оттянул матрац в глубь палатки.
Проснулся Леня от сильного шума. У входа в палатку толпились люди. Многих Леня видел впервые. Все они, перебивая друг друга, говорили о какой-то замечательной лекции, которую только что слышали.
— Такую бы и в Москве неплохо услышать. Повезло нам!
— Я думаю! Этот профессор известный специалист по лессовым почвам.
Пока Леня спал, приехала еще одна экспедиция, ясно.
Трещали сверчки. В небе догорал закат, и длинные мягкие тени расползались по полю. Воздух был нежен и ласков. Дышалось легко.
Леню окликнула высокая Аня, Мусина подруга:
— Леня, ты нашел свою футболку?
Подумав, Леня ответил:
— Ее нашли.
Он бродил по вечернему лагерю, с любопытством рассматривая новых людей. Вдруг кто-то обхватил его сзади поперек живота.
— Попался, голубчик!
Дядя Степа сообщил таинственно:
— Я сейчас, знаешь, анализы в контору отвезу.
— Вернешься скоро? Мы бы с тобой поиграли как-нибудь.
— Я-то, брат, вернусь… Айда к машине! Я тебе что-то интересное покажу — в кабине у меня.
У машины Тимаков скомандовал:
— Ну-ка! Глаза закрой, руки вверх!
Леня послушно зажмурился и поднял руки. В ту же минуту на нем очутилась футболка. Она положительно проследовала его, эта голубая одежонка, спасенья от нее не было.
— А теперь где хотите ехать, товарищ будущий капитан? Наверху либо в кабиночке?
— А зачем мне ехать?
— Зачем? Домой пора! Вот зачем.
— Увезти меня хочешь? Дядя Степа-а! Я здесь ночевать останусь.
— Ночной пропуск тебе нынче не выписан.
— Не поеду-у! Дя-а-адя Степа!
— Прения прекращены за недостатком времени.
Неумолимый Тимаков засунул Леню в кабину и вдобавок придержал его локтем, усаживаясь на свое водительское место.
Двор был погружен в темноту. Фонари освещали лишь крыльцо, дорожку, калитку. Сверкали звезды. Казалось, что они еле держатся на небе и, того гляди, посыплются вниз. Что-то ворошилось в кустах сирени, должно быть, воробьи укладывались спать.
В раскрытых окнах конторы темно. Мама куда-то ушла, может быть, даже уехала. Бумажки с анализами Тимаков передал высокому инженеру в белом парусиновом костюме еще у ворот.
И зачем дядя Степа приволок его, спрашивается?
Леня слонялся по двору, стоял у калитки, опять забредал во двор. Делать было решительно нечего. Вероятно, уже поздно и, собственно, можно бы и в постель, но спать ему совсем не хотелось.
Вышла из дому тетя Серафима, Галина мама. Красный сарафан ее сейчас казался черным. Она заметила Леню.
— Пойдем к нам, посиди, пока мама придет.
— А где мама?
— По делу ушла. Иди, ужинать дам.
Нет, ужинать Леня не имел ни малейшего желания.
— Я тут маму подожду.
Тетя Серафима потопталась у крыльца в своей собственной тени, как в луже, и ушла в дом.
Потихоньку Леня пошел вдоль улицы, попадая в полосы света, падавшего из окон домиков, и опять вступая во мрак, точно нырял по волнам. Яркое место — гребень волны, темное — скат вниз.
Невидимые деревья дышали теплом из-за заборов, и при каждом выдохе листва о чем-то шептала.
В освещенном окне был виден стол, покрытый белом скатертью. Две девочки — одна стриженая, другая с косами — и бритый старичок в очках пили чай из блюдечек с синей каемкой. Дужка очков за ухом старика была обмотана черней ниткой. Старшая девочка улыбнулась и погрозила пальцем сестренке.
— Ты чего? — спросил Леня.
Девочка, не глядя на него, приподняла над скатертью блюдце и приложилась губами.
И вдруг Леня понял, что она его не видит и даже не знает, что он на нее смотрит. И тогда обе девочки, и чашки, и старичок, и лампа под оранжевым абажуром, висевшая над столом, — все показалось ему странным и точно ненастоящим. Удивившись, он соступил с гребня волны и зашагал дальше.
Одна звездочка все-таки не удержалась и покатилась вниз, оставляя за собой тонкий светлый хвостик, который тут же погас. Стало очень грустно. Мама куда-то ушла, Витька остался в степи, дядя Степа укатил, и Леня вдруг оказался один на свете… А что, если Галя ничего не сказала маме? Тогда мама повсюду бегала, искала его, испуганная, растерянная. Он там веселился, ездил, купался, а мама, может быть, и не обедала. От внезапной жалости к маме Леня засопел, споткнулся о камень и больно ушиб палец на ноге. Он опустился на землю и схватился рукой за палец. Звезды подмигивали в вышние и словно дразнились. Вдруг стало так неуютно и одиноко, что захотелось плакать.
И тут в тишине раздалось:
— Леоня!
Услышав этот голос, он вскочил. Забыв про боль в пальце, мчался со всех ног, пролетал насквозь как стрела через темные и светлые уличные пространства. И вот Ленины руки сцепились вокруг маминой шеи.
— Я велел Гале сказать тебе, что я уехал! Я велел! — бормотал он торопливо.
— Гале? Какой Гале?
— Да тети-Симиной… Она тебе не сказала?
— A-а. Эта малютка под вечер подошла ко мне и сообщила: «А Леня уехал».
— Под вечер?! И ты меня искала? — в голосе у Лени раскаяние.
Мама отвечает не сразу. Она ведет его за руку и о чем-то думает.
Потом говорит негромко, но таким тоном, что Леня замедляет шаги и невольно задерживает дыхание:
— Если ты еще раз самовольно куда-нибудь удерешь, б тот же день я отправлю тебя к бабушке. Так и знай!.. Дядя Степа сказал мне, что берет тебя с собой и привезет назад. Он заходил в контору. Ты напрасно прятался за бидоном, как трусишка. Ведь я бы отпустила тебя…
Леня краснеет от стыда, смущенно усмехается:
— А ты откуда знаешь, что я прятался?
— Видела в окно.
Налетает ветерок. По листве тополей пробегает быстрый шелест.
Мама с Леней входят в комнату.
— От папы письмо! — весело говорит мама и поворачивает выключатель. При свете видно, что глаза ее смеются. Леня понимает, что на этот раз он прощен. Он подпрыгивает и кричит в восторге:
— А я ведь на речке был! Мы купались! И знаешь, как за водой ехали, стадо вокруг нас… и не проехать! А гусь меня за ноги! А бабка давай ругаться за кринку, а после абрикосиков дала!
Уже напившись молока, вымытый, с завязанным пальцем, лежа под прохладной простыней, он все еще без умолку болтает.
— Спи! Спи! Завтра доскажешь, — говорит мама.
— Завтра не скоро…
На минутку Леня закрывает глаза и вдруг видит степь. Только она не желтая и не серая, а голубая. И течет, колышется под теплым ветром. Да это вода! Леня берет маму за руку, и они погружаются в волны и вместе плывут, смеясь ст счастья.
Горы и этажи
Ваня сидит на стуле, не доставая ногами до полу, и маленькой худой рукой щупает с сосредоточенным видом шишку на своем лбу. В шишке слились сорок укусов — не меньше. Вчера Ваня опять бегал в балке до темноты. А после захода солнца комары кусаются, как самые злые цепные собаки. Только, конечно, маленькие. Если б комары были нормального собачиного роста, так это бы что было? С одного глотка от Вани бы ничего не осталось.
Мама торопливо допивает чай, засовывает в сумку тетради с записями о том, как ведут себя растения в оранжереях и в открытом грунте, потом опускает туда карандаш и ножи. Окулировочный нож в полированной обкладке очень хороший. Он находится под абсолютным запретом. Большой кривой садовый нож тоже нельзя брать. А как хорошо им стругать палки! Ваня-то знает: сколько раз пробовал. Закрыв сумку, мама оглядывается на сидящего в раздумье сына и кричит:
