Детям (сборник) - Шмелев Иван Сергеевич (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗

– Да ведь там люди ходят…

– Мало ли! А ночью-то и… А может, и не жулик.

– А зачем он там живет?

– Мало ли… Они хитрые… Может, и мастерскую держат. Думают все, что мастерская, а они… И цепи… Это я знаю. Это так устроено… Уж это они опускают что-нибудь в погреб. Уж это всегда. Надо обязательно Драпу сказать.

Драп был моим вторым другом. Ему было лет одиннадцать; он был на целую голову выше Васьки и имел очень крепкую грудь. По крайней мере, он всегда хвастался своей грудью, открывал рубаху и кричал:

– Бей, на!

Но ни я, ни Васька из страха не смели ударить. Да, это был настоящий герой, перед которым вся Васькина отвага ничего не стоила. Он мог переплывать какой-то Даниловский пруд, где, как всем было известно, жил огромный сом; лазил по шестам на гулянье под Девичьим монастырем [37] и всегда обыгрывал нас в бабки.

– Почему он Драп? – спрашивал я Ваську.

– Не знаю! Отец его так прозвал.

Потом мне объяснил сам Прохор. Драп явился в мастерскую в рваном драповом пальто с большого роста, и с тех пор его стали называть Драпом.

– Драпа обязательно надо. Он ловкий. Он свою чугунку [38] возьмет.

Чугунка Драпа пользовалась великой славой на нашем дворе. Он «чикал» ею змеев и играл, как биткой, в бабки.

Была суббота. Назавтра, после обедни, решено было отправиться к загадочному красному дому. Весь вечер мы с Васькой сидели на заднем дворе, в большой пустой бочке из-под сахара, и поджигали себя страшными рассказами. После работ в мастерской заявился и Драп.

– Драп, побожись, что никому не скажешь!.. – начал Васька.

У Драпа забегали глаза.

– А что? Да вот тебе… Ну!..

– Нет, ты три раза…

– Да вот же тебе! Ну что?..

Васька рассказал все, прибавив, чего и не было.

– Знаю… – с важностью сказал Драп. – Это живодерка. Бегал я к заказчику за мост, видал, как лошадь туда вели.

– Ну вот – живодерка! Живодерка за заставой…

– А тут, значит, другая. Трубы нет? Значит, не кузница. Должно быть, фабрика…

– А трубы-то нет! И окон нет…

Дворник Гришка мел двор, подымал тучи пыли.

– Я сейчас спрошу его…

– Стой, дура! – схватил меня за рукав Васька. – Не сказывай, не пустят!

– Да я про другое спрошу… Гриша!

– Чего еще? Ну, выходи из бочки-то… Замету!

– Погоди… Что, у нас тут жулики водятся?

– Где тут? А я-то на что! Они где поглуше… на огородах там… Намедни троих взяли в часть, поймали на барках на сене… Около моста. Ну, выбирайся…

Мы вылезли из бочки.

– Что! – сказал Васька. – На огородах. Уж я знаю.

– Не пойду я. Не стоит, Васька…

– Струсили! – сказал Драп. – Ладно, я и один сбегаю. Двум смертям не бывать – одной не миновать. Они, если к ним прямо прийти, ничего не сделают. Только в шайку свою заберут.

– Тогда уж никогда не выпустят, я знаю. И никто на квартиру не пустит.

– Да, – подтвердил и Драп. – Да мы тихо подкрадемся, только посмотреть.

Я долго не мог заснуть в эту ночь. Было жутко. Я бы, пожалуй, и не пошел, но тогда Драп не даст мне прохода, непременно будет дразнить: «Барин! Кошку жарил!» Он обещал недавно, что никогда не будет дразнить, если я влезу на крышу по высоченной пожарной лестнице; и я, после долгих колебаний, влез. Но теперь он опять будет дразнить.

Я лежал и смотрел на свой угол, где стояла большая картонная лошадь. Может быть, я уже не увижу ее больше, не буду по вечерам сидеть в кабинете отца… Может быть, я буду разъезжать теперь верхом на настоящей лошади по огородам ночью… Конечно, я не буду нападать, но…

IV

Наутро, после обедни, напившись чаю и поев горячих пирожков, я отпросился в сад.

У забора, на груде досок, уже поджидали Васька и Драп. Васька был в чистой розовой рубахе, которая даже гремела на нем и пахла ситцем, и на весь двор дудел в свистуна, которого я уступил ему на денек. Драп был тоже одет по-праздничному: на босых ногах у него были опорки, волосы хорошо смочены квасом, и карман пиджака – по праздникам он носил старый окороченный сюртук без пуговок – сильно отвис, – в нем лежала чугунка и торчал уголок ситничка.

– Ну, идем, что ли! – сказал Драп и плотней надвинул картуз.

Его отважный вид и яркий день подействовали на меня ободряюще. А, все равно!

– Вали через забор! – командовал Драп, запихивая в рот большой кусок ситничка. – А то его дворник в воротах схватает! – показал он на меня. – Хошь ситничка?

Милый Драп! Он всегда делился с нами печенкой и ситничком, которые покупал на пятаки заказчиков. И на этот раз он оторвал по куску, сунул остатки за пазуху и посадил меня на забор. Перебрались, причем Драп, как всегда, прошел, растопырив руки, по верхушке забора. Пробежали две улицы, миновали бани и спустились к огородам.

– Здорово здесь! – сказал Васька. – Что гвоздей-то в мусоре! Это, что ли? – показал он на красный дом в конце огородов.

– Да. А вот и колодец…

Осмотрели колодец. Драп плюнул туда, и мы слышали, как щелкнуло в глубине.

– Ребята, идет кто-то! – крикнул Васька.

Мы оглянулись.

Позади нас от бань спускался человек.

– Дай пройти!.. – скомандовал Драп. – Сюда, ребята!

Мы бросились за ним к огромной куче навоза, шагах в десяти от дорожки, и присели. Человек приближался. Драп вытащил чугунку и плотней надвинул картуз.

– Он, он! – сказал я. – Который стоял…

Он приближался. Это был высокий старик, немного покачивавшийся, в синем казакине внакидку. На щеке его, под закрытым глазом, я заметил багровый шрам. Маленькая серебряная серьга болталась в ухе.

– Как у него тут-то! – многозначительно показал Васька на щеку. – Ка-ак его приложили!..

– Рази это жулик! Дурачье! – шепнул Драп. – Вишь сережка в ухе… Солдат.

– А он, может, нарочно…

Великан приближался, размахивая рукой и издавая губами звуки трубы:

– Ти-там трру… ти-там-трру… тр-ру! Рассыпься, молодцы, за камни, за кусты! По два в ряд! Тру! Ти-там-тру!

– Здорово поет! – сказал Васька. – А может, он это нарочно…

Мы следили, как великан поднялся по лестнице, отпер дверь и вошел.

– Жарь, ребята! – скомандовал Драп. – Пока не вышел…

Песня на нас подействовала ободряюще. Мы выскочили из-за кучи и забежали за красный дом к прудику.

– Вот здесь… – показал я на дверь.

Васька и Драп прильнули к щелям. Я сторожил окошко, но оно, как и вчера, было закрыто.

– Машина какая-то, – сказал Драп. – Что-то из земли вытаскивают…

Вверху что-то глухо стукнуло в потолок, и вслед за тем мы услыхали сиплый голос его:

– Чего в чужую манерку-то лазишь? Дан тебе паек – и жри! Безногая команда!.. Смотри ты у меня! А ты чего выставилась? Чего на мне написано? Знай свою плепорцию! Вон Губошлеп знает… Ишь, ишь, ехидная ты какая!.. Ведь это что такое!..

– Это он с лошадьми… – шепнул Васька. – Антиресно…

– Тсс!.. – остановил Драп.

– Друзья вы мои распрекрасные! Пр-рощай, Сахарная! Крышка тебе по всей твоей жизни и конец! А ты не плачь… Что ты будешь делать, ежели перемен судьбы… Иди смело, все примай! Вон Губошлеп молодчина! Ему хоть сейчас… Военная косточка!..

– Ты что ж это за ухо меня сосешь, подлец, а?