Я — солдат, и ты — солдат (Из писем младшего сержанта А. Г. Пескова брату Тиме Пескову) - Маркуша Анатолий Маркович
Хвалиться я не хочу, но всё-таки замечу: без ракет или снарядов танки не прикончишь, голыми руками их не возьмёшь, но и соображать в бою солдату тоже надо. Другой раз простая камышина ох как пригодится!
Много времени у нас уходит на занятия по технике. Без техники в наше время никак нельзя.
В армии теперь куда ни глянь — машины: и автомобили, и тягачи, и вездеходы, и танки, и самоходные орудия, и ракетные установки, и строительные машины, и всё на колёсах, на гусеницах движется. А моторы у них какие! Другой мотор мог бы один целую городскую электростанцию заменить. Вот какая сила! Только здесь, в армии, я по-настоящему понял, как хорошо, что я ещё в пятом классе велосипед разбирать научился.
Может быть, ты спросишь, причём тут велосипед?
Отвечу: от велосипеда до мотоцикла — один шаг.
А там и до автомобиля близко.
Конечно, когда я про технику говорю, то не только о моторах думаю. А связь разве не техника? И если ничего в радио не смыслишь, какой ты солдат? Ведь без радио армия как без ушей. Или возьми другое. Раньше за воздушными целями в бинокль наблюдали, а теперь для этого особые приборы есть — локаторы. Без локаторов армия как без глаз. И чтобы успеть за время службы узнать как можно больше, чтобы не остаться слепым и глухим, приходится всё время учиться.
Но свободное время у нас всё-таки имеется. Каждый его по-своему проводит. Кто в хоровом кружке поёт, кто в драматическом играет. Есть при нашем клубе и другие кружки. В одних рисуют и лепят, в других строят модели и изобретают. Я больше всего люблю бывать в библиотеке. Мало я раньше читал, теперь стараюсь наверстать упущенное. Но почему-то получается, что я всё больше военные книги читаю.
Наверное, когда я домой вернусь, мне и сны будут военные сниться. Буду так во сне маскироваться, чтобы противник меня не видел, а я его — как на ладони; буду наблюдательные пункты сооружать: сегодня на дереве, а завтра под разбитым танком…
Душа у меня на военный лад повернулась. Может быть, я ещё и в военное училище поступлю, хотя точно пока не решил.
Давно уже, Тима, хотел я тебе про одного человека рассказать, да всё откладывал. Теперь вот собрался.
Служит в нашем полку старшина-сверхсрочник Фёдор Пантелеевич Половцев. Тридцать лет служит. Очень его в полку уважают. А рассказчик какой! Я просто не знаю у нас такого солдата или офицера, который бы не любил послушать Фёдора Пантелеевича. Историй у него — тьма! Вот одну из них я и собираюсь тебе рассказать в этом письме.
Дело это давнее. На войне оно случилось. Полку дан был приказ прорвать оборону противника. А все подходы к переднему краю заминированы. Как быть? Если в лоб атаковать, «на ура» идти, — потери большие обязательно будут. Обойти противника с фланга — хорошо бы, да местность не позволяет: болота кругом и никакой мороз их не берёт, не промерзают.
Ломали головы и командир полка, и командиры батальонов— ничего не могли придумать.
И тут является в штаб ефрейтор Черкасов. Так, мол, и так, разрешите доложить. Имею план. Ну, старшие начальники не возражают: говори, мол, чего ты там такое придумал. А как услышали, что он придумал, только руками развели — вот это да! Вот это номер!
Чего ж этот дотошный Черкасов выдумал?
Ночью пробрался он к проволочному заграждению противника и тихонечко, осторожненько, чтобы ничего не брякнуло, не громыхнуло, не тренькнуло невзначай, навешал на проволоку всякой дряни: бутылки там пустые, банки консервные, гильзы стреляные.
Навешал, привязал к проволоке трос (он его, между прочим, со сбитого самолёта заранее снял) и, как ящерица, отполз в воронку. Полежал там, отдышался да как начал за трос дёргать!
Ну, тут весь передний край и загремел, затренькал на разные голоса.
Дело ночное. Засевший на своих позициях противник ничего со сна не разобрал и решил, что наши на пролом пошли. Вызвал на подмогу артиллерию. Дали их пушкари огонёк, так что собственные минные поля перепахали. А нам только это и нужно было. Десять минут всего прошло, открылись проходы через минные заграждения, и тут-то полк наш пошёл в атаку. Так и захватили тот рубеж.
И заканчивает эту историю Фёдор Пантелеевич всегда так:
— С одной стороны минное поле, пушки противника, местность, неудобная для атаки. А с другой стороны что? С другой — хитрость солдатская. Я лично не против техники, но советую всем помнить: удивил — победил! Это кто сказал?
И старшина Половцев бывает очень доволен, когда все мы дружно кричим в ответ: «Су-во-ров!»
В армии я с самого первого дня слышу: «Умри, а приказ выполни!»
Начальник я небольшой, всего только командир отделения, но тоже имею право своим подчинённым приказы отдавать и обязан каждому солдату внушить: не важных приказов не бывает.
Каждый приказ — закон. И выполнять его следует быстро, точно, с душой.
Раньше я совсем не думал над тем, каким должен быть солдат. Теперь приходится об этом думать. Спрашиваю себя и отвечаю: во-первых, дисциплинированным, во-вторых, сильным, в-третьих, сообразительным, в-четвёртых, грамотным, в-пятых, умелым…
Боюсь, не хватит даже целой тетрадки, чтобы перечислить все качества хорошего солдата. Но, пожалуй, всего важнее быть солдату исполнительным: сказано — сделано. Без этого нет армии.
На днях у нас в полку неприятность случилась. Одному солдату из соседней роты командир перед строем выговор объявил.
Спросишь, за что? За длинный язык.
Был этот солдат в городе, в увольнении. Разговорился там про то, про что говорить вовсе не полагается. Вот и досталось ему.
И правильно: военный секрет, перестав быть секретом, может тысячам людей жизни стоить. Вот и выходит: болтун — находка для врага.
Да, многому меня армия научила. Должен тебе прямо сказать: нелегко военная наука даётся, но сидит она в человеке крепко.
Понял я: солдат может устать, солдат может чего-то не уметь, солдат может и ошибаться. Товарищи помогут, командиры научат. Всё это не страшно или не очень страшно.
А что же страшно? Страшно, когда солдат перед врагом руки поднимает. Есть святой армейский закон: умри, но не сдавайся.
Только что, Тима, я вернулся из караула и теперь по всем законам, уставам, наставлениям и правилам могу отдыхать.
Воспользуюсь этим случаем и напишу тебе очередное письмо.
Сегодня я стоял на самом почётном посту в карауле, на посту № 1. У полкового знамени.
Полк у нас гвардейский, и знамя — как у всех гвардейских частей нашей армии: на алом бархате портрет Ленина вышит и золотом вытканы слова:
ЗА НАШУ СОВЕТСКУЮ РОДИНУ!
Ты знаешь, Тима, что такое полковое знамя? Думаешь, просто бархатное полотнище с золотым шитьём? Нет, брат, не просто.
Когда в первый год войны наш полк попал в окружение, он потерял почти всех солдат и командиров. Но знамя удалось спасти и сохранить. Под это знамя встали новые солдаты и командиры, чтобы воевать вместо погибших. Пусть из полка останется в живых хотя бы один человек, но если он сумеет сохранить знамя, полк продолжает существовать. Таков закон.
