Новые дворики - Баруздин Сергей Алексеевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
3
И верно, оказалось, что иметь козу не так уж плохо. И вовсе не из-за молока.
— Завтра, сынок, я в город поеду, — сказала мать, — а ты уж попаси ее. Только к речке иди или к леску. Там трава посочнее.
Сенька обрадовался так, что даже закричал «ура» и запрыгал по избе.
— Вот и Сенечке радость, — сказала мать, — а ты сердишься…
Это она — отцу.
Отец только рукой махнул:
— А, чего там сержусь! Делай как знаешь! Все одно с тобой не сговоришься…
— Наследие прошлого, — пошутил Митя, — частнособственничество называется.
— Ну ладно, ладно, — попросила мать. — Не нападайте уж… А ты, сынок, до обеда только попаси. Я вернусь, подою Катьку.
В Старых Двориках всех коз звали Катьками.
Наутро Сенька проснулся с петухами. А петухи в деревне так рано начинали кукарекать, будто и вовсе не ложились спать. Мать уже встала и собиралась в город. Отец и Митя спали.
— Ты много не бери, — посоветовал Сенька. — Тяжело.
— Я и так одну корзиночку, — сказала мать. — На первый раз. Неизвестно еще как…
Сенька, не умываясь, выскочил на улицу и, прошлепав босыми ногами по росистой траве, открыл хлев. Катька повернула к нему голову и потрясла бородой.
— Сейчас, — сказал Сенька.
Он взял дома книжку, краюху хлеба, огурец, завернул в бумажку щепотку соли и попрощался с матерью.
— Умылся бы, поел, — сказала мать.
— Я потом, на речке, — пообещал Сенька. — Возвращайся быстрей!
Солнце еще еле-еле поднималось над лесом, когда Сенька вывел козу за ворота. Туман стлался над речкой и над капустным полем, подходя к последним домам. В противоположном конце деревни у скотного двора мычали коровы. Мимо магазина прошла стайка ребят с корзинками и ведрами. Сенька издали узнал Серегу, Лешу, Максима Копылова. А вот девчонку, что шла с ними, не узнал. Накрутила платок на голову, кофту какую-то нацепила, сапоги — не узнаешь.
«По грибы», — отметил Сенька.
Грибов в этом году было много, и бабы в деревне поговаривали: «Уж не к войне ли?»
Сенька даже отца спросил почему.
— Примета, говорят, такая, — сказал отец. — В сороковом году, перед войной, уродилось много грибов. Вот и думают. Да только войны не будет. Не такое время.
Про время Сенька и сам знал. «У нас ракеты какие, а у американцев что? — размышлял он. — Не станут они воевать, все одно побьют их».
По грибы Сенька не ходил. И некогда и ни к чему. Дома как-то не повелось есть грибы. Мать и отец вроде не любили, и Сенька не привык.
Провожая глазами уходивших ребят, он подумал: «И что за интерес! То ли дело — я. До обеда на речке да с книжкой!»
Книжки Сенька любил, хотя читал мало. Дома были книжки все чаще без картинок — читать их неинтересно. Когда в школе учился — в библиотеке брал, а сейчас никак не соберется. До школы три километра идти, да и не всегда библиотека открыта. А в клубе только взрослым дают: детских, говорят, пока нет.
И вот два дня назад брат привез Сеньке сразу две книжки. В райцентре купил. Обе интересные: толстые и с картинками. Сенька начал читать обе сразу, но запутался.
Тогда решил читать про Незнайку. Ее и взял сейчас с собой.
К Гремянке Сенька шел любимым путем. Катька его слушалась и неторопливо вышагивала впереди. Они обошли капусту, свернули на тропинку и вступили на мосток. Над речкой еще висел туман, на перилах мосточка лежала роса.
Выйдя на другой берег, Сенька отпустил козу и снял рубаху. Он любил умываться, как отец и брат: по пояс.
— Бр-р!
Вода в речке холодная, но Сенька мужественно черпал ее широкими ладонями и плескал себе на лицо, на шею, под мышки, на живот.
Потом натянул рубаху прямо на мокрое тело и взобрался на берег. Катька была рядом и, завидев в Сенькиных руках хлеб, подошла к нему.
— Все! — сказал Сенька, дав ей кусочек. — Иди гуляй!
Из-за леса выглянуло солнце. Воздух над полем задрожал в его лучах. Затрещали кузнечики, и невидимые глазу птицы на все голоса начали прославлять наступившее утро. Вскинули к небу свои малиновые головки цветы кашки. Одинокий подсолнух, чудом выросший на берегу реки, повернул свою круглую мордаху в сторону солнца. У самой воды забегали серые трясогузки. Взвились в небо ласточки, и, будто отвечая на их голоса, в осоке заскрипели лягушки.
Сенька сжевал хлеб, похрустел огурцом и растянулся на траве с книжкой. Теперь ему было и тепло и сытно. Он даже расстегнул рубаху и похлопал себя по груди:
— Хорошо!
Вдали со стороны деревни затрещал трактор.
«Папка, — решил Сенька. — Под озимые пашет».
Сенькин отец всю жизнь работал трактористом, только в войну на танке ездил. Но это было давно. Тогда и самого Сеньки еще не существовало.
Вспомнив об отце, Сенька улыбнулся. Когда корову в совхоз продавали, отец сказал матери про свой трактор:
— Вот у меня корова так корова: и хлеб тебе, и молоко, и мясо! А что твоя — хлопоты одни да навоз.
Отец у Сеньки смешной. Всегда что-нибудь придумает!
Сеньке нравится, что отец тракторист. Это дело настоящее, интересное. Недаром трактористы в деревне всегда на первом месте. Да и куда без трактора денешься! Ни вспахать, ни посеять, ни урожая убрать. А если что тяжелое своротить надо — тоже тракториста зовут. Сильная машина — трактор, и работать на нем — одно удовольствие!
На грузовике, как Митя, тоже неплохо. Грузовиков в совхозе стало много, да все одно — шоферы без дела не сидят. На лошадях-то теперь почти ничего не возят, все на машинах.
«Когда вырасту, — думал Сенька, — обязательно либо трактористом буду, либо шофером. Это — дело!»
Сенька взглянул на Катьку, и ему почему-то стало грустно. Ну какой прок от этой Катьки? Ну, подоить можно, а к чему? Хватает молока, что из совхоза берут, а тут еще козье! Правда, продать можно…
Тут Сенька осекся в своих мыслях: «Продать? Чего это я!»
А впрочем, ничего, что есть Катька. Вот в город не поехал, и почитать можно. Отец говорил, что чтение — лучшее учение! И еще вспомнил Сенька, как отец говорил, что лучше родных русских мест ничего нет на свете. Всякие там заграницы и страны далекие — вовсе не так интересно. Отец в войну их все прошел, он знает.
Сенька по натуре домосед и, хотя зовут его мечтателем, ни о каких дальних странах не мечтает. Вот Митя на Кавказе служил, так говорит, что там даже леса нет, а одни сады с пальмами и ходить в них нужно только по дорожкам.
— А березки есть? — интересовался Сенька.
— Березок не видал. Может, и есть, да там, на турецкой границе, не встречал я их.
— А речка есть там?
— Речки есть, и море даже есть, а такой, как наша, нет, — говорил Митя.
— И правда неинтересно, — соглашался Сенька.
Все свои восемь лет он провел в Старых Двориках и дальше города никуда не выезжал. В городе шумно, жарко, беспокойно, и Сеньку всегда тянуло обратно, в свои места, где он чувствовал себя просто и легко. Тут все знакомое, привычное, свое, даже люди, которых он знал наперечет и которые знали его. А что до развлечений, так и здесь их хоть отбавляй! Если нет дел по огороду, можно играть с ребятами и купаться, а зимой бегать по ледовой дорожке, проложенной по Гремянке, на коньках. А еще хорошо потолкаться на машинном дворе, где пахнет тракторами и грузовиками и отец иногда разрешает сесть рядом с ним и прокатиться до ворот. А то и Митя прокатит. В клубе через день крутят кино — в два сеанса. Не успел на один, иди на второй. Правда, прежде бабушка не всегда пускала Сеньку в кино, говорила, что накладно, зато сейчас его никто не ограничивает. Папка деньги дает, а если нет его, то и у мамы нетрудно выпросить. На кино она не жалеет! Вот только когда в город они едут вечером, в кино не попадешь. И все-таки Сенька почти ничего не пропускал: картины в клубе часто повторяются. Сегодня не видел, на другой неделе увидишь.
Сенька лежал с книжкой, а солнце поднималось все выше и выше, слепило глаза. Он позевывал, потягивался, строки перед ним расплывались, буквы бледнели. Еще минута, еще, и Сенька не заметил, как задремал. Разморило его на жаре, да и спал он в прошлую ночь мало.
