Девять братьев (сборник) - Чуковский Николай Корнеевич (читать книги онлайн TXT) 📗
Рябушкин любил летать. Ощущение счастья и свободы никогда не покидало его в полете. Но сегодня к этому обычному чувству примешивались тревога, недовольство собой. Сегодня у него нескладно получилось: взлетев, он очень скоро растерял своих товарищей.
Они звеном дежурили на аэродроме: Костин, Карякин и Рябушкин. Костин был командиром звена. Когда взвилась лиловая ракета, у Рябушкина не сразу запустился мотор. Он взлетел на целых полторы минуты позже товарищей и заставил их ждать себя в воздухе, затем быстро пристроился к ним и пошел вместе, но чувствовал себя виноватым. А от этого все и случилось.
Они шли к городу и уже видели впереди разрывы зенитных снарядов. Вдруг Рябушкин заметил справа и значительно выше себя два «Мессершмитта». Они проходили довольно далеко, и их длинные узкие тела были едва различимы в тумане. Рябушкин был убежден, что Костин сейчас развернется и поведет их в атаку. Ведь Костин всегда любил повторять: «Я не жду, когда на меня нападут, я сам нападаю первый». И вот, желая искупить свою вину, показать удаль, Рябушкин сразу свернул и помчался наперерез «Мессершмиттам».
Он усердно набирал высоту, карабкался вверх, напрягая мотор до предела. Но очертания «Мессершмиттов» становились все более неясными, расплывчатыми и скоро исчезли совсем. Рябушкин взобрался еще выше, свернул вправо, свернул влево – пропали «Мессершмитты»! Они как бы растаяли в золотой дымке. Мало того: он понял, что потерял своих товарищей.
Рябушкин совершил тяжкий проступок: Костин не отдавал ему приказания атаковать «Мессершмитты», он пошел в атаку самовольно, оставил своего командира. Теперь выход один – найти Костина и Карякина во что бы то ни стало.
«Куда они могли деваться? – думал Рябушкин. – Ясно, что Костин, не обращая внимания на «Мессершмитты», продолжал путь туда, где били зенитки».
Рябушкин лег на прежний курс и понесся к городу. Зенитки больше не стреляли. Медленно таяли в небе дымки разрывов.
Рябушкин виражил, просматривая воздух, он пересек весь город с юго-востока на северо-запад, дошел почти до Лахты, но ни одного самолета – ни своего, ни вражеского – не встретил. Тогда он свернул на восток и пошел над Выборгской стороной до Охты, там снова перелетел через Неву и лег курсом на юго-запад. На юго-западной окраине города что-то горело. Черный дым пожара лениво расползался во влажном воздухе, и туман там был не золотой, а грязный. Чтобы не заходить в туман, Рябушкин свернул прямо на запад и над Торговым портом вышел к морю.
Чуть только равнина замерзшего моря протянулась под ним, как справа, на северо-западе, он заметил самолет и сразу угадал, что это за машина. Даже не по силуэту, который был едва различим в тумане, а вернее, по походке или бог его знает по какой примете он не разглядел, а угадал чутьем: это был «Юнкерс-88». Рябушкин сразу развернулся и пошел на сближение.
«Юнкерс» стремительно вырастал перед ним, выплывая из тумана. Немецкий самолет шел на северо-запад, к Финляндии, собираясь пройти между Кронштадтом и Лисьим Носом. Рябушкин мчался к «Юнкерсу» с юга. За спиной ослепительно сверкало морозное солнце, и в лучах его самолет Рябушкина был невидим. «Юнкерс» шел несколько ниже, и Рябушкин мчался, снижаясь и набирая скорость. В стеклышке прицела вражеская машина занимала все больше и больше места. «Только бы немец не заметил, только бы не переменил курс, только бы удалось атаковать его сбоку!» Рябушкин, держа пальцы на гашетке, не выпускал «Юнкерc» из прицела. Вот уже отчетливо видны кресты на фюзеляже, вот уже расстояние не больше пятисот метров. «Юнкерс» продолжает идти, не сворачивая. «Только бы удержаться, только бы не дать очередь раньше времени!» Но вот немец начал тяжело и поспешно сворачивать вправо. «Пора!» Рябушкин успел. Он полоснул «Юнкерс» очередью сбоку, с дистанции в двести метров. Бомбардировщик стал крениться на левую плоскость. Из левого его мотора вырвался черный дым.
Но «Юнкерс» мог идти и на одном моторе. Он выровнялся, довершил поворот, и Рябушкин оказался у него в хвосте. Теперь он видел перед собой сноп огненных брызг, бледных при солнечном свете, но все же хорошо различимых. Верхний стрелок на «Юнкерсе» бил прямо по Рябушкину трассирующими пулями, и Рябушкин круто сворачивал, чтобы вывернуться из-под пулеметной струи. Сворачивая, он отставал, потом опять догонял вражеский бомбардировщик, опять попадал под пулеметную струю, сворачивал и отставал.
Две неясные тени самолетов стремительно скользили по льду, ныряли в дымящиеся полыньи и опять продолжали свой бег. Вот уже справа от них (а сейчас будет позади) черный, лесистый, резко очерченный выступ Лисьего Носа. «Юнкерс» шел напрямик к финнам. До финского берега было близко, и Рябушкин понимал, что действовать нужно, не теряя ни одного мгновения.
Он отвернул и пошел на «Юнкерс» справа сзади со стороны солнца. Солнце снова стало его союзником. Ослепленный немецкий стрелок бил наугад. Рябушкин шел прямо и стрелял. Вражеский пулемет внезапно умолк. Рябушкин убил верхнего стрелка.
Но «Юнкерс» продолжал идти, дымя левым мотором. Лисий Нос остался уже позади, справа тянулась широкая дуга берега у Сестрорецка. Впереди, сквозь пронизанную солнцем дымку, уже можно было различить голубую, словно плывущую в небе полоску берега, занятого финнами. Там «Юнкерс» может сесть. В распоряжении Рябушкина оставалось не больше двух-трех минут.
Второй немецкий стрелок лежал с пулеметом в люльке, прикрепленной снизу к фюзеляжу «Юнкерса», и бил по Рябушкину. Рябушкин пошел в атаку на нижнего стрелка и перебил крепления, на которых держалась люлька. Она оторвалась от самолета и полетела вниз.
Но «Юнкерс» продолжал идти.
Правда, он уже не шел, а ковылял. Он неуверенно, как-то криво снижался, повисая левою плоскостью. Дым из левого мотора теперь застилал его всего и тянулся за ним длинной черной полосой.
И Рябушкин нанес последний удар.
Он атаковал его сверху и прошил длинной очередью от моторов до хвоста. «Юнкерс» опустил нос и, медленно крутясь, пошел вниз.
Рябушкин сопровождал его почти до самого льда. Бомбардировщик ударился о лед левой плоскостью и переломился. И сразу же синее с желтым пламя охватило всю машину.
Рябушкин сделал круг над горящим «Юнкерсом» и помчался назад к городу.
5
Рябушкин был так разгорячен боем и так взволнован своей победой, что совсем забыл о Костине и Карякине. Он несся к городу, и горящий «Юнкерс» стоял перед его глазами, как видение. Но когда город снова раскинулся под ним, он вспомнил все и понял, что искать их уже безнадежно, что они, безусловно, давно уже на аэродроме и что он виноват, безнадежно виноват, и вины этой уже не исправишь. Оставалось только одно – идти к аэродрому.
Но как не хотелось возвращаться виноватым! Рябушкин несколько отклонился от прямого пути, набрал высоту и пошел к Ладожскому озеру. Оно замерзало уже полтора месяца, и сейчас через него нельзя было ни переплыть, ни переехать. А между тем это был единственный путь, соединявший осажденный город с остальной страной. Рябушкин прошел низко-низко над краем озера. Горючее у него было совсем на исходе, и он повернул к аэродрому.
Аэродром он нашел, как всегда, по холму, возвышавшемуся над деревней. На самой вершине холма в овчинном тулупе и черной краснофлотской шапке стоял обдуваемый ветром наблюдатель с биноклем и автоматом. Рябушкин, сбавив газ, пролетел над ним в нескольких метрах, увидел окаймленное лесом поле, выпустил шасси, сделав круг, пошел на посадку.
Посадку он совершил великолепно.
К нему подбежал техник и помог вылезти из самолета. Рябушкин сразу заметил, что самолетов Костина и Карякина на аэродроме нет. «Неужели что-нибудь случилось? И случилось оттого, что я потерял их! Что же тогда?..» Он не мог даже додумать до конца этой мысли, такой страшной она ему показалась, хотел спросить техника, но не решился. Техник был гораздо старше Рябушкина, опытнее и в то же время был его подчиненным. Рябушкин, по молодости своей, в глубине души несколько побаивался своего техника. Он надеялся, что техник сам ему что-нибудь скажет. Но тот только осмотрел самолет и молча указал на шесть пулевых пробоин на плоскостях. «Если бы он знал, что я сбил «Юнкерс», – подумал Рябушкин. – Нет, он не знает. Никто не может знать…»
