Белоснежка - Бродская Дина Леонтьевна (читать книги полные TXT) 📗
— Опоздали! И тут занято…
— Ксенька и Аришка — чугунок да крышка! — закричали мальчишки.
А Васька Стамескин забарабанил ногами по забору.
— Уже началось. Вась? — спросила Ксенька.
— Буду я вам рассказывать! Как же! Спали б дольше, барыни! — захохотал Васька.
Аришка с Ксенькой натащили кирпичей и подложили их к забору, но все щели с той стороны оказались залепленными снегом, и ничего нельзя было разглядеть.
Так прошло с полчаса.
Девочки хотели было уходить, как Васька их окликнул:
— Так и быть. Полезайте, барыни, на помойку, а мы побегаем: ноги очень озябли. Видно, еще не скоро начнется…
— Верно! Сбегаем, Вась, на Пресню! — закричали мальчишки.
Васька спрыгнул с забора и побежал с товарищами к воротам.
Ксенька и Аришка полезли на помойку. Лезть было неудобно, потому что, боясь озябнуть, они навертели на себя поверх ватных кацавеек большие вязаные платки, а на ногах у Ксеньки были тяжелые отцовские валенки. Не успели они взобраться наверх, как откуда-то появилась старуха с мусорным ведром.
— Куда вас нелегкая занесла? Волков да зайцев в клетках, что ли, не видали? Слезайте, озорницы!
— Сейчас слезем, бабушка.
Ксенька и Аришка спрыгнули на землю. Когда старуха выпростала ведро и ушла, подруги снова взобрались на помойку. Забор доходил им до подбородка, весь сад был отлично виден.
Тянулись длинные белые аллеи, недвижно стояли посеребренные инеем деревья. Над замерзшим прудом на проволоке покачивалась гирлянда разноцветных бумажных фонариков.
В глубине сада в зимних вольерах протяжно выли волки.
— Скучают звери, — сказала Ксенька.
Вдруг заиграла музыка и заглушила волчий вой.
— Началось! Началось! — закричала Аришка.
На катке уже появились первые конькобежцы — четверо молодых людей в серых вязаных шлемах и таких же фуфайках, студент и высокая худая дама.
Обледенелая беговая дорожка тянулась вдоль забора. Обгоняя друг друга, по дорожке проносились всё новые и новые конькобежцы.
— Вот бы нам так покататься! — вздохнула Ксенька.
— А фонарики-то какие!
Музыка заиграла вальс „Над волнами“.
На беговой дорожке из-за елок показалась девочка лет тринадцати, одетая в белую меховую шубку. Из-под горностаевой шапки развевались белокурые локоны. Стройные ноги были обтянуты белыми гетрами. Девочка ловко скользила по льду.
Когда она приблизилась, Ксенька и Аришка увидели ее розовые щеки и красные губы.
Ксенька так рванулась вперед, что ударилась подбородком о забор. Аришка схватила подругу за руку.
— Гляди, гляди! Как на Белоснежку похожа!
Действительно, девочка с белокурыми локонами походила на Белоснежку из сказки.
— Сейчас мы ее опять увидим, она второй круг побежит.
Но увидеть Белоснежку больше не пришлось. Кто-то потянул девочек за кацавейки.
— Слезайте, барыни, нагляделись! — кричал Васька Стамескин.
— Еще минуточку! Вась!..
— Хватит, вам только волю дай!..
Мальчишки стащили с ящика Ксеньку и Аришку. Подруги прильнули к забору, заглядывая в щели. Но увидеть ничего не удалось. Только ветер доносил из сада обрывки музыки, веселые голоса и смех.
Глава четвертая
Целую неделю Ксенька с Аришкой говорили о девочке с катка, которую они прозвали „Белоснежкой“.
— А какая она вся беленькая, хорошенькая!
— А помнишь, волосы-то какие кудрявые!
— Настоящая Белоснежка!..
— А почему, Ксенька, она не вышла из сада? Ведь мы ее тогда долго у ворот ждали, — спрашивала Аришка.
— Кто ее знает… Может, она в Зоологическом живет.
— Хоть бы разок ее еще увидеть…
Часами девочки простаивали у входа на каток, надеясь увидеть Белоснежку; не раз по вечерам бегали в Волков переулок, влезали на помойку и заглядывали через забор. В саду играла музыка, над прудом качались разноцветные фонарики, по льду скользили веселые гимназистки и студенты; заложив руки за спину, лихо проносились кадеты в фуражках с красным околышем, но Белоснежки среди них не было.
Как-то вечером, часов около семи, Ксенька и Аришка бежали к Кудринской площади за солеными огурцами.
Вечер был морозный и ветреный. Подняв воротники и засунув руки в рукава, спешили по улице прохожие.
В обледеневших окнах лавок горели лампы-молнии, посередине каждого оконного стекла оттаивал кружок величиной с тарелку. На улицу просачивался желтый свет. Проносились легкие маленькие санки с дамами, закутанными в ротонды. Толстый кучер с обледеневшими усами, туго натянув вожжи, зычно кричал:
— Па-а-берегись!
Скрипя валенками по снегу, девочки перебежали улицу и спустились по четырем ступенькам в овощной погреб Степаныча.
На три копейки Степаныч положил каждой из девочек полную банку огурцов и налил доверху рассолу.
— Только бы донести, уж очень скользко, — сказала Аришка.
— Тебе-то что! У твоей банки веревочная ручка привязана, — позавидовала Ксенька, — я потом тоже такую привяжу.
Хотя было очень холодно и дома ждали к ужину огурцов, девочки не утерпели и остановились у витрины щеточного магазина Анны Штоп „Южная Ривьера“.
За широким зеркальным окном было много пышных, ярких живых цветов. Посредине возвышалась корзина белой сирени, в вазах стоили срезанные розы и белые цветы, похожие на снежные шары; в горшках цвели огромные оранжевые перистые хризантемы. Точно на улице и не пощипывал щеки мороз и не дул пронзительный, холодный ветер…
— Тебе какие нравятся? — спросила Ксенька.
— Мне сирень в корзинке и ролы…
К магазину подошел толстый господин в меховой дохе.
Ксенька не успела опомниться, как Аришка юркнула в магазин, прячась за широкую спину толстяка.
— Ариш!.. — крикнула Ксенька вслед. Но дверь уже захлопнулась, и только на секунду из магазина пахнуло на Ксеньку влажным оранжерейным теплом.
Вдруг дверь магазина распахнулась настежь. Оттуда вылетела Аришка, а за ней на порог выскочила толстая Анна Штоп.
— Пошла вон! Нахалька! — орала она, размахивая кулаками.
— Бежим! — крикнула Аришка оторопевшей подруге.
Расплескивая из банок рассол, они добежали до угла и остановились под фонарем.
— Смотри, — сказала Аришка, отдышавшись, и разжала кулак.
На ладони лежала смятая пунцовая роза с наполовину облетевшими лепестками.
— Понюхай! Я ее в магазине на полу нашла.
— Зачем тебя понесло туда?
— А я и сама не знаю… Больно уж хорошо там пахнет.
— Да ну тебя! Бежим домой, я заледенела вся…
Аришка расстегнула кацавейку и спрятала розу за пазуху.
На углу Волкова переулка у подъезда белого каменного особняка стояла карета.
— Уж не свадьба ли?
Аришка заглянула в парадное.
— Когда свадьба — карет много бывает. Пойдем домой, руки озябли банку держать, — заворчала Ксенька, но тут же смолкла.
У Аришки было такое растерянное лицо, что Ксенька опрометью бросилась к подруге. Сквозь стеклянную дверь она увидела белую мраморную лестницу с красным ковром и золотым прутиком на каждой ступеньке.
По лестнице медленно спускалась маленькая старушка в черной шляпе с перьями, а рядом со старушкой шла… Белоснежка.
На ней была та же самая белая меховая шубка, в руках она держала белую муфту, а из-под шапочки вились длинные золотистые локоны.
Ксенька с Аришкой посторонились. Старуха с Белоснежкой прошли мимо них к карете.
У Белоснежки было грустное, как показалось девочкам, заплаканное лицо. Старуха вынула из черной меховой муфты большое румяное яблоко и протянула его девочке.
— Съешь, — сказала она.
Белоснежка вздохнула и взяла яблоко.
Кучер торопливо распахнул перед ними дверцу кареты. Они сели, и карета тронулась.
