Тысяча четыреста восемнадцать дней (Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны) - Митяев Анатолий Васильевич
Был и еще мужественный антифашист, который тоже пробрался к пограничникам. «Вечером 21 июня, — читаем у Жукова, — мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому С. К. Тимошенко и И. В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.
— Приезжайте с наркомом в Кремль, — сказал И. В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным (первый заместитель начальника Генштаба) мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.
И. В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.
— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.
— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.
Тем временем в кабинет И. В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.
— Что будем делать? — спросил И. В. Сталин.
Ответа не последовало.
— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.
…И. В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи».
Директива, как вскоре выяснится, была отдана с большим запозданием — всего за три часа до начала войны. К тому же не все воинские части получили ее. Немецкие агенты из местного населения и немецкие диверсанты разрушили в ночь на 22 июня проводную связь между штабами и войсками, делегатов связи (военных курьеров) убивали на дорогах, а радиосвязью войска были мало обеспечены.
Нарком и начальник Генштаба из Кремля поехали в Наркомат. 21 июня кончалось. Начиналось 22-е.
В 3 часа 07 минут командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский сообщил начальнику Генштаба о подходе со стороны моря к Севастополю большого количества неизвестных самолетов. В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. В 3 часа 33 минуты о налете немцев на украинские города известил начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев. В 3 часа 40 минут командующий Прибалтийским округом генерал Ф. И. Кузнецов сообщил о налете авиации на Каунас и другие города Прибалтики.
Сообщения, поступавшие в Генеральный штаб, одно тревожнее другого, были неполные, отрывочные и не создавали ясной картины происходящего.
…Георгий Константинович Жуков, заслуживший вечную любовь советского народа как организатор многих победных сражений, был человеком суровым, резким, справедливым. Он не побоялся повиниться письменным словом в своей причастности к просчету в определении сроков начала войны. Также не в его характере было не замечать ошибки и промахи других. Как говорится, всем сестрам по серьгам. Если сестры эти серьги заработали.
Мы сейчас прочтем еще несколько фраз из «Воспоминаний и размышлений». Я советую тебе, читатель, воспринять их не только как информацию о событиях давних, но и как совет, равно годный каждому для дней войны и дней мира и на любом поприще.
«…Ошибки, допущенные руководством, не снимают ответственности с военного командования всех степеней за оплошности и просчеты. Каждый военачальник, допустивший неправильные действия, не имеет морального права уходить от ответственности и ссылаться на вышестоящих. Войска и их командиры в любой обстановке в соответствии с уставом должны всегда быть готовыми выполнить боевую задачу. Однако накануне войны, даже в ночь на 22 июня, в некоторых случаях командиры соединений и объединений, входивших в эшелон прикрытия границы, до самого последнего момента ждали указаний свыше и не держали части в надлежащей боевой готовности, хотя по ту сторону границы был уже слышен шум моторов и лязг гусениц». (Соединение — это бригада, дивизия, корпус. Объединение — армия, группа армий, военный округ или фронт.)
Упрек Жукова безынициативным генералам тем более справедлив, что войскам особых округов было приказано перейти на повышенную готовность еще в январе 1941 года, а за месяц-полтора до начала войны начали перебазироваться на рубеж Западная Двина — Днепр 22-я армия с Урала, 21-я армия из Поволжья, 19-я армия с Северного Кавказа. Из Забайкалья перемещалась за Днепр, на правобережную Украину, 16-я армия. 19 июня, за три дня до войны, Наркомат обороны отдал распоряжение о маскировке аэродромов и воинских частей и о других недвусмысленных мероприятиях. И там, где командиры отозвались на угрожающее изменение обстановки соответствующим образом, враг был встречен по всем правилам военного искусства.
Мы и теперь, спустя сорок с лишним лет, помним мужественную распорядительность генерала Матвея Васильевича Захарова (впоследствии маршала, в послевоенные годы — начальника Генерального штаба Вооруженных Сил). Будучи начальником штаба Одесского военного округа, он чутко следил за приготовлениями гитлеровцев и сам готовил свои войска. Он убедил командующего округом отменить полевую поездку штаба, намеченную учебным планом на двадцатые числа июня, и штаб в грозный час был вместе с войсками, а мог быть и в отрыве от них. По его настоянию еще в начале рокового месяца передвинулся ближе к границе стрелковый корпус. А потом он поднял по боевой тревоге штабы и войска, и они своевременно заняли районы, намеченные для обороны границы.
Чувствуя поддержку генерала Захарова, радели об усилении боевой готовности другие командиры. В те дни артиллерия многих корпусов и дивизий проводила учебно-боевые стрельбы на полигонах. К 22 июня она не вернулась в свои части, и тем пришлось вступать в бой без орудий. А начальник артиллерии Одесского округа Н. К. Рыжи вернул свою артиллерию с полигонов 21 июня. Командир 25-й Чапаевской дивизии полковник А. С. Захарченков, получая тревожные сведения от своих разведчиков, в субботу вывел полк из казарм приграничного городка в поле. Командование Дунайской флотилии, у которого была связь с сухопутными войсками, еще до приказа свыше сосредоточило корабли боевыми группами в опасных местах.
Командующий военно-воздушными силами округа колебался — потребовал, чтобы Захаров дал ему не устное, а письменное распоряжение о перемещении самолетов с основных аэродромов на полевые. Генерал отдал и письменный приказ. Начальник штаба и авиационный начальник одинаково были предупреждены о суровой каре, если допустят действия, которые немцы смогут истолковать как предлог для начала войны. Но генерал Захаров видел: война неизбежна — и готовил войска к близкой схватке с врагом.
Результатом той предусмотрительности и распорядительности было то, что вражеские бомбардировщики нанесли удары по пустым аэродромам, при первой бомбежке округ потерял лишь три самолета. А наши истребители сбили за день 17 вражеских машин. Огневой налет дальнобойной артиллерии врага разрушил казармы, в которых не было солдат. Попытки врага высадиться на нашем берегу Дуная были отбиты. Несколько подразделений, все же переправившихся через реку, были уничтожены, при этом около пятисот солдат и офицеров сдались в плен. Войска округа сами переходили в атаки, брали еще пленных, трофеи и, переправившись через Дунай, вели бои на румынской территории. Справедливости ради надо отметить, что главные удары противник наносил не здесь, и это, конечно, способствовало успеху войск Одесского округа.
Гитлеровцы не смогли застать врасплох и наших моряков. Все наши флоты и флотилии своевременно перешли на повышенную боевую готовность. Они имели радиосвязь, располагались компактно, поэтому получили директиву наркома вскоре после того, как она была подписана. Моряки встретили вражескую авиацию зенитным огнем, ударами истребителей. В первый налет на Черном море мы потеряли буксир, подорвавшийся на мине, сброшенной с самолета. Краснознаменный Балтийский флот и Северный флот потерь не имели.
