Секретная просьба (Повести и рассказы) - Алексеев Сергей Петрович (книги бесплатно без .TXT) 📗

Потом поостыл, подумал: «А вдруг от голодовки они помрут. Не простит государь за это!» Послал он в тюрьму посыльного.

— Ну как?

— Голодают, ваше высокородие.

Через день:

— Ну как?

— Голодают.

Пришлось отступить Бурнашеву.

— Хворые, хворые, а всё же сила в злодеях есть, — пробурчал Бурнашев. Приказал он выполнить все требования декабристов. Даже начальника тюрьмы заменил.

— Шевелись! Шевелись! — монотонно командовал офицер.

Пятеро смертников рыли себе могилу. Уходят лопаты в промёрзший грунт. Всё глубже и глубже яма.

Рядом с могилой врыли столбы.

— Ваше превосходительство, всё готово, — доложил офицер генералу.

Подвели обречённых к столбам. Генерал поднял руку, скомандовал:

— Пли!

Взвился дымок из солдатских ружей. Рухнули вниз казнённые.

Декабрист поручик Иван Сухинов был схвачен позднее других.

Невзлюбило тюремное начальство Сухинова. Погнало в Сибирь пешком. Семь тысяч вёрст прошагал в кандалах Сухинов. Шёл год, шесть месяцев и одиннадцать дней.

Попал он на ту же нерчинскую каторгу, правда отдельно от всех других — на Зерентуйский рудник.

Пробыл Сухинов здесь месяц, второй. Присмотрелся. Освоился. Появился у Сухинова план. Решил он взбунтовать Зерентуйский рудник. Встать во главе восстания. Поднять всю округу. Явиться в Читинский острог. Тут в Читинском остроге в то время находилось большинство декабристов. Сухинов мечтал организовать целую армию из заключённых. Он собирался освободить не только друзей-декабристов, но и всех тех, кто томился по разным сибирским каторгам.

Заключённые в Зерентуйске поддержали Сухинова. Стали сообща готовиться.

— Пули нужны, пули, — говорил Сухинов.

Стали заговорщики в лесу тайно лить пули и делать патроны.

— Первым делом бери цейхгауз [5], - наставлял Сухинов.

Ходили каторжники вокруг цейхгауза, смотрели, с какой стороны лучше на склад напасть.

Восстание назначили на май, на весну. Всё выше и выше над лесом солнце. Всё ближе и ближе момент восстания.

И вдруг заговор Сухинова был раскрыт. Страшная участь постигла его участников. Шесть человек, в том числе и Сухинов, были приговорены к смертной казни. Остальных нещадно били плетьми и кнутами.

Сухинова перед казнью хотели клеймить — поставить на лице раскалённым железом тюремные знаки. Для офицера такое наказание было страшнее смерти.

Узнал Сухинов:

— Не радоваться палачам!

Когда тюремщики пришли за ним в камеру, Сухинова не было уже в живых. Он сам распрощался с жизнью.

Александр Бестужев, Александр Муравьёв, Александр Якубович, Александр Одоевский, Александр Поджио, брат Иосифа Поджио, моряк Александр Беляев и десять ещё Александров. Всего шестнадцать. Вот их сколько среди декабристов.

Каждый год в конце лета тюремное начальство разрешало для всех Александров устраивать общие именины. Торжественно, весело проходил этот день.

Макар Макаров — солдат из новеньких — нёс охрану, ходил вдоль тюремной стены. Знает он, что веселятся сейчас заключённые. Сквозь окна дружный несётся смех.

Ходит солдат, рассуждает: «Ишь смеются! Каторжные, а веселятся, ишь!»

Потом кто-то запел. Басом таким, что Макаров вздрогнул. «Не хуже, чем наш Гаврила», — прикинул солдат. Был у них на деревне певец Гаврила. Голос имел такой, что минуту его послушаешь — неделю в ушах звенит.

Затем кто-то читал стихи. Кто-то играл на скрипке. Снова пели. На этот раз хором:

«Ишь веселятся…» — опять о своём Макаров.

И вдруг сквозь песню солдату послышался звон цепей.

Замер Макаров.

«Никак, кандалы сбивают, — пронеслось в голове у солдата. Прислушался. — Так и есть — сбивают! Вона железа стук».

Представил себе Макаров — вырвутся каторжане сейчас наружу. Их много. А он один. И ружьё одно!

Сильнее, сильнее кандальный стук.

Бросился Макаров к унтер-офицеру Кукушкину. Вышел Кукушкин из караульного помещения. Прислушался. Верно. Так и есть — кандалы сбивают.

— За мной! — закричал Кукушкин. Бросился к камере.

Однако за дверь не рванул. Приложился вначале к замочной скважине. Глянул, расправился. Повернулся затем к Макарову и съездил солдата по шее.

— Дубина, — сказал и ушёл.

Постоял в изумлении новичок. А потом и сам приложился к двери. Глянул, не верит своим глазам — в танце, в мазурке кружатся узники. Мазурка — азартный танец. Нелегко в кандалах танцевать мазурку. Бьют по дощатому полу кандальные цепи. Дребезжат и трясутся рамы.

Глазеет обалдело на декабристов Макар Макаров: «Ишь напридумали! Каторжные, а веселятся. Ишь!»

Разрешили декабристам получать книги. Выделил комендант тюрьмы молодого офицера. Поручил ему следить за тем, какие книги будут присылать заключённым. Нет ли среди них недозволенных.

— Читай, да внимательно, — наставлял комендант.

Обрадовался молодой офицер: «Повезло. Буду себе полёживать, буду себе почитывать».

И вот стали поступать к декабристам книги.

Полёживает офицер, почитывает. Прочитает, пишет на первом листе «Читал», расписывается и отдает декабристам.

За первой партией книг поступила в Сибирь вторая, затем третья, четвёртая, пятая. Всё больше и больше приходит книг. Привозят десятками, сотнями. Тащат их в комнату к офицеру. Завалили книги углы, поднялись от пола до самого потолка. С ужасом смотрит молодой офицер на эти печатные горы. А книги идут и идут.

Присылают их в пачках, в мешках, в деревянных ящиках. Разные книги сюда приходят: по астрономии, по геологии, по географии, по биологии, по философии, по математике…

А тут пришёл обоз из пяти саней.

— Что такое? — кричит офицер.

— Книги.

— Какие книги?!

Отвечают:

— Медицинская библиотека.

А в этой библиотеке четыре тысячи разных книг.

— Боже! — вырвалось у офицера.

Где же книги ему читать! Листать едва успевает. Сидит за столом от зари до зари. Уже не пишет на книгах «Читал», помечает «Свидетельствовал».

А тут повалили иностранные книги. На французском, английском, турецком, испанском, арабском — на пятнадцати языках.

Совсем ошалел бедняга. Уже и не может понять, какую книгу с какого конца листать. Словарями обложился со всех сторон. Словарей не хватает. Сторон не хватает.

А главное, как разобраться, как уследить, какая книга из них запретная.

— По названиям определяй, по названиям, — советует комендант.

Взял комендант рядом лежащую книгу, прочитал: «Опыт археологических исследований».

— Вот видишь, — сказал офицеру. — Археология. Тут ничего нет запретного. Значит, давай.

Потянулся за другой книгой. Попалась иностранная, с картинками. На картинках жуки и бабочки. «История насекомых», — перевёл комендант название книги.

— Тут тоже нет ничего опасного, — объясняет комендант. — Тоже смело её давай. А вот если попадётся, — комендант кашлянул, — про государя императора и недоброе, так не давай. Понял?

— Понял, — сказал офицер.

Ушёл комендант.

Открыл молодой офицер книгу «Опыт археологических исследований», пометил на ней «Свидетельствовал», расписался, хотел положить в сторону, однако заинтересовался, открыл страницу, прочёл первые строчки и ахнул. Ничего там нет про археологические исследования, а речь в ней как раз о том, что власть царей — власть деспотическая, что надо царей свергать.

Потянулся к «Истории насекомых», посмотрел на жуков и бабочек, раскрыл словарь, начал читать, а в книге вовсе не про жуков и бабочек и хотя не по-русски, опять про царей и опять недоброе.

Присмотрелся офицер к одной книге, к другой. И только теперь заметил, что заглавные листы у них вклеены. Взяты из других книг. Жуки и бабочки тоже вклеены.