На маленьком острове - Новогрудский Герцель (Герцль) Самойлович (е книги .TXT) 📗
У Юло — как гора с плеч. Вот здорово! Был почти уверен, что проиграл, а оказывается, прав.
— Что, Марти?! — торжествует он.
— Но, Андрус, — жалобно гнусавит Марти, — помнишь, мы утром были на пробном лове, и я сам, своими глазами, видел, что маяк не горел.
— Верно, — отвечает Андрус. — Зачем же днем зря свет жечь?
— Выходит, маяк днем не горит?
— Конечно, нет. Днем камни и так видны. Маяк горит только ночью.
— Что, Юло?! — оборачивается к приятелю Марти.
Он рад вдвойне: и тому, что выиграл, и тому, что благополучно высвободил нос из сети. Нос, правда, покраснел и стал конопатым от ямок, выдавленных узелками, но это пройдет.
Мальчики смотрят друг на друга. Каждый чувствует себя победителем. Потом спохватываются:
— Андрус, что же получается?! Маяк никто не зажигает, никто не тушит, никакого смотрителя на нем нет, а он, когда нужно, загорается, когда нужно — потухает. Разве так бывает?
— Бывает, — говорит Андрус. — Как-нибудь я вам расскажу об этом подробнее. На маяке есть приспособление — называется фотоэлементом. Днем механизм автоматически выключает свет маяка, а с наступлением темноты автомат снова приходит в действие и включает свет. Вот и получается, что маяк на Красных камнях работает сам, без помощи человека. Поняли?
— Ага! — вздыхает Марти.
— Ага! — вздыхает Юло.
Сейчас они уже вовсе не знают, кто выиграл и кто проиграл пари. Выходит, не то оба правы, не то оба неправы.
Тем временем бригадир поднялся, прошел на корму к мотору.
— У тебя готово, Андрус? — спросил он.
— Готово!
— Тогда начинаем.
Бот пошел тише. В море плюхнулся якорь, брошенный старым Леппе. Судно остановилось.
Старшие собрались у высоко поднятой конусной сети. Ее поддерживала наклоненная, напоминающая подъемный кран грузовая стрела. Андрус перекинул огромный сачок за борт и дал знак Николаю Леппе. Тот пустил лебедку в ход. Сеть поползла в воду. Вслед за веревкой, к которой она была подвешена, Андрус осторожно опускал резиновый провод. Лампочка пока не горела. Ее заранее зажигать нельзя, иначе накалится в воздухе и только коснется воды — лопнет.
— Глубина? — спросил бригадир.
— Двенадцать метров, — ответил Андрус.
— В самый раз для кильки. Давай свет.
— Свет! — приказал вожатый.
Приказ относился к мальчикам. Это ведь им была оказана честь — поручено включить рубильник.
Но ни Юло, ни Марти у рубильника не было. Они находились на противоположном конце бота и, стоя друг против друга, мерились на палку. Сначала палку взял Марти, затем вплотную, рука к руке, ее перехватил Юло, потом опять сверху легла рука Марти… Так, перебирая, они должны были добраться до конца. Тот, на чью долю придется самый верх палки, будет считаться победителем в споре о маяке.
Возглас вожатого застал приятелей врасплох. До верха палки оставалось несколько перехватов, — кто проиграл, кто выиграл, было неясно, — а тут Андрус велит включить лампу. Как быть?
— В чем дело? Свет! — раздался новый, сердитый возглас с кормы.
Тут уж было не до раздумий.
— Бежим! — бросил Марти. — Ты по правому борту, я — по левому. Кто первый добежит, тот включит.
Две пары ботинок на толстой подошве бешено застучали по палубе. Старый Леппе, стоявший у лебедки, от неожиданности вздрогнул, но, разглядев в темноте фигуры мальчиков, досадно сплюнул:
— Фу, чорт, сладу с ними нет!
До рубильника добежали одновременно, за рукоятку схватились, сопя от возбуждения, тоже одновременно… Здесь произошла секундная заминка: забыли сгоряча, как включать рубильник — то ли вверх поднимать, то ли вниз опускать.
— Не туда тянешь… — зашипел было Марти на Юло, но тут же сообразил, что не туда тянет именно он.
Еще коротенькая возня — и рубильник включили.
В глубине моря зажегся яркий свет.
2. Луна под водой
Свет в глубине мерцает и переливается. Кажется, что луна, спутав в темноте небо с морем, взошла не там, где положено, очутилась под водой и светит наперекор заведенным порядкам.
Электрическая луна раскрыла перед рыбаками сказочный мир подводного царства, где все по-другому, все не так, как на земле.
В зеленоватой, будто из жидкого стекла, толще воды мелькают рыбы, ослепленные ярким светом. Вон извиваются, мечутся во все стороны два угорька. Угри терпеть не могут света: уходят днем куда-нибудь подальше на дно, зарываются в ил, чтобы только быть в спокойной, привычной темноте. И вдруг такая напасть: светило само пожаловало к ним!.. Угорьки растерянно суетятся и наконец исчезают.
А вон пучеглазая камбала. Ничего не понимая, она тупо уставилась на лампочку, на мгновение застыла, пошевелила, будто бранясь, ртом и пошла, поплыла в сторону.
А до чего красиво выглядит в воде морская трава! Юло привык ее видеть выброшенной штормом на берег, темной, увядшей, перемешанной с песком. Совсем другое дело — живая. Она сочная, зеленая, словно лучшая отава на лугу.
Перегнувшись через борт и вглядываясь в воду, Юло думает о том, как неповоротливы и тяжелы по сравнению с обитателями моря те, кто живет на дне. «Ведь вот шаг — самое простое движение. А что такое, если разобраться, один шаг? Это означает, что нужно оторвать ногу от палубы, согнуть в колене, согнуть в ступне, перенести немного вперед, опустить, выпрямить и стать на подошву. Вот что такое один шаг! Белочка до чего легкая и ловкая, но чтобы взобраться на дерево, ей нужно тысячу раз перебрать всеми своими четырьмя лапками, тысячу раз цепляться коготками и отрывать их от коры, помогать себе хвостом-парашютом… А вон той салакушке ничего не стоит подняться на высоту самой высокой сосны или опуститься вниз. Чуть шевельнула плавниками — и пожалуйста: была на дне, сейчас — на поверхности. Еще одно движение — и вот: была около кормы, сейчас — около носа. А ведь для нее это такое же расстояние, как для меня стометровка. Пробеги я стометровку! Ого! Не отдышусь сразу».
Юло не спрашивает себя, почему это так. Он знает: секрет в том, что обитателей моря окружает вода, а нас — воздух. Вода плотная, она поддерживает всех, кто находится в ней, делает их легкими. Сколько раз он проверял это, когда купался! Сколько раз поднимал в воде такие булыжники, какие на земле вчетвером бы не поднять! А как легко в воде нырять, подниматься, опускаться! Будто не весишь ничего.
Еще думал Юло о том, что растениям и животным, живущим в море, не приходится страдать ни от летней жары, ни от зимних холодов. Палит ли солнце или море покрыто льдом — все равно: температура воды на глубине почти не меняется. Зимой от морозов сколько птиц и зверюшек гибнет, летом сколько растений от жары сохнет, а рыбам и водорослям нечего бояться ни мороза, ни зноя.
И с пищей обитателям моря легче. Многим из них даже заботиться о ней не надо: пропускают через жабры воду, а в воде полным-полно крохотных, не видных нам, водорослей, рачков, червячков. Это все равно, как если бы мы получали пищу вместе с воздухом, который вдыхаем.
Много еще всяких интересных мыслей мелькало в голове «товарища Язнаю», пока он глядел в освещенную морскую глубину, но все они разом вылетели, словно их ветром сдуло, как только Юло услышал голос Марти.
— Килька! — кричал Марти. — Смотрите, смотрите — килька на свет идет!
Килька это или не килька, сверху не разобрать даже Марти с его рысьими глазами, но то, что к лампе со всех сторон собирается мелкая шустрая рыбешка, видно всем. А что же это еще может быть? Конечно, килька!
Сначала в светлой воде появилось несколько быстрых теней. Потом рыбки замелькали десятками, потом сотнями, еще через несколько минут — тысячами. Они приближались к белому светящемуся шару, возбужденно суетились и, будто найдя свое место, начинали кружить, кружить…
Рыбья толпа становилась все гуще. Скоро сборище стало таким, что яркие лучи семисот пятидесяти электрических свечей, заключенных в стеклянном шаре, не могли пробиться сквозь живую массу. Рыбы создали на некотором расстоянии от лампы плотное, равномерно движущееся кольцо. Казалось, будто какой-то невидимый механизм без остановки, без передышки вращает и вращает сомкнувшуюся в круг молчаливую стаю.
