Золотая Ригма - Сысоев Всеволод Петрович (бесплатные версии книг txt) 📗
Пробежав довольно большое расстояние, он остановился и, убедившись, что за ним нет погони, заковылял на трех лапах. Кожа ступни правой передней лапы вздулась большим пузырем, нестерпимо болела. Шерсть на животе и левом боку обгорела и запеклась, но главное — он был жив!
Безбрежный, как океан, лес укрыл его от человека. Но надолго ли?
Амурские звероловы
(Год из жизни Богатыревых)
Богатыревы
Прорвав теснины Малого Хингана, Амур раздается вширь на неоглядной заболоченной Сунгарийской низменности, меняя свое направление с южного на северо-восточное. Недалеко от Хабаровска он разветвляется на два рукава. Левый, более полноводный, течет в прежнем направлении, а правый устремляется на юго-восток, но, натолкнувшись на западные отроги Сихотэ-Алиня, поворачивает и сливается с левым. В широком русле реки разбросано множество мелких и больших островов. В большую воду некоторые из них затопляются, в малую — подступают к ним песчаные косы. Окаймленные густыми тальниками, они покрыты высоким вейником — труднопроходимой травой. На песчаных гривках островов растут редкие корявые дубки и осины. Релки чередуются с извилистыми заливами и мелководными озерами, зеркальную гладь которых устилают узорчатые листья водяного ореха — чилима, а на иных и широкие круглые — лотоса.
На одной из таких песчаных грив, на северо-восточной части острова, расположен пышный огород охотника-промысловика Богатырева. Кроме обычных в этих местах картофеля, капусты и помидоров на грядках растут синие баклажаны, сладкий перец, арбузы и дыни. Заканчивается последний месяц лета, и хозяин, в ожидании сбора урожая, живет на огороде в легком шалаше, сооруженном из ивняка и накрытом снопами вейника. Из ближнего правобережного поселка Богатырев привозит на остров соль, хлеб да спички, остальное — все свое, выращенное в огороде или заготовленное в тайге впрок. В ближнем заливе ловит Богатырев жирных сазанов и карасей. Амур — река рыбная, только не ленись!
Звук приближающейся к заливу моторной лодки привлек внимание Богатырева, и он поднялся на холм, чтобы лучше разглядеть того, кто к нему жалует. «Никак охотовед Перекатов валит на своем „Вихре“», — подумал Богатырев, рассматривая из-под ладони быстро мчащуюся «дюральку», управляемую одиноко сидящим в ней человеком.
Вскоре лодка мягко ткнулась носом в золотистый песок берега, и из нее ловко выпрыгнул молодой еще мужчина в кожаной куртке и высоких резиновых сапогах.
— Здравствуй, Иван Тимофеевич, дорогой мой! — И с этими словами Перекатов обнял по-сыновьи Богатырева за плечи. — Забрался на свою заимку и думаешь, не найду тебя?
— Здравствуйте, здравствуйте, Олег Константинович! Вот уж не ждал! Рад такому гостю!
Глаза Богатырева щурились, лицо озаряла добрая улыбка, говорившая о большой взаимной симпатии двух давно не видевшихся людей и чрезвычайно обрадовавшихся неожиданной встрече.
— Привез я тебе поклон от жены и кой-какие новости из промхоза, — сказал Перекатов.
— За поклон спасибо, а теперь пойдем в шалаш, попотчую тебя чем бог послал. Там и о новостях потолкуем.
Они направились к немудреному жилью Богатырева. Проходя вдоль огородных грядок, охотовед изумился:
— Да у тебя и впрямь бахча! Гляди-ко, арбузы какие. В этом-то верных килограммов шесть будет!
— Ежели руки приложить, у нас все вырастить можно. Арбузы у меня на чистом песке, да прежде чем посадить их, я в каждую лунку по десятку ведер свежей землицы подвалил да бумажными колпачками рассаду попервости прикрывал. Вот и погнало плети в рост.
Подойдя к шалашу, охотовед опустился на пустой ящик, служивший хозяину табуреткой, скинул шапку и достал папиросы.
— Хорошо у тебя, Иван Тимофеевич, красота-то какая вокруг. Пожить бы с тобой здесь!
— За чем же дело стало? Оставайся, вот и поживем вместе, рыбки половим. Ты, поди, проголодался, — и с такими словами Богатырев придвинул гостю низенький легкий столик и выложил на него несколько подрумяненных карасей, печенных у костра на ивовых палочках. — Отведай, а я схожу выберу арбуз поспелее.
Вскоре он принес темно-зеленый арбуз; от легкого нажима ножа плод звонко лопнул. Красная зернистая сердцевина была сладкой и прохладной, она приятно утоляла жажду, вызванную солоноватой рыбой.
— О нашем Амуре говорят — суров да холоден, а видишь, какие «фрукты» понаросли, что на Украине. А я не объемся?
— Ешь на здоровье. Арбузами еще никто не объедался.
После радушного угощения Перекатов ополоснул лицо и руки, закурил и подсел к Ивану Тимофеевичу.
— Ну, теперь давай выкладывай новости свои, — внимательно присматриваясь к охотоведу, сказал Богатырев.
— Нынче, Иван Тимофеевич, промысловый сезон у нас будет напряженный. Заготовительные планы пушнины высокие, а тут еще зверя живьем брать нужно на экспорт.
Лицо старого охотника оживилось:
— Поди, на отлов тигра агитировать приехал?
— На этот раз тигров ловить не будете. А вот кабанов вам предстоит с десяток поймать, изюбров пару, ну а харз, выдр, росомах — сколько удастся. По соболям план твердый: сто двадцать, и ни одного больше.
— Уж больно ты загодя планировать любишь. В тайге — не на ферме, как подфартит, а то и сотни не возьмешь. Или, скажем, сто тридцать возьмем, так что, протокол составлять будешь?
— Я тебя, Иван Тимофеевич, очень уважаю. Охотник ты отличный, но пойми, что планы по добыче соболя перевыполнять нельзя: вид лимитированный. Раньше, когда всякого зверя было много, охотился ты по принципу: чем больше добыл — тем лучше. Сколько нашел, столько взял. Теперь запасы зверя подсчитаны, план отлова ученые определяют. Нужно зверя и на расплод оставлять. Пришла пора и охотнику сдерживаться. Отстрелял норму, занимайся другим делом, а попался тебе соболь — полюбуйся на него, но не трогай.
— Не дело ты говоришь, Перекатов, — возразил Богатырев, — мои отец и дед были на Амуре охотниками и, коль зверя нашли, обязательно изоблавят. И ничего, еще и на мой век хватает. Да какой охотник от зверя отвернется, свой фарт упустит?
— Не спорю, так было, да теперь не те времена. Я знаю, хочешь ты, чтобы и внукам зверь в изобилии достался, не правда ли, Тимофеич?
— А как же, зверя с расчетом бить надо.
— Ну, вот и я об этом же толкую! — воскликнул, улыбаясь, Перекатов.
— Ладно, будет здоровье, так справимся с заданием. Бригада у меня надежная. Словом, не подведем. Только и ты промхоз подшевели, чтобы транспортом обеспечил да капканами снабдил.
Богатырев с интересом выслушал подробный рассказ охотоведа, как и когда начинается завоз охотников на угодья, где предполагается ловить зверя, как будет организован прием у них добытой пушнины и зверя.
— Да, добрые вести ты мне привез. Давай-ка арбуз доедай, не ленись, не больно-то вас там в городе балуют ими, — и он протянул гостю добрый ломоть сахарного, истекающего соком лакомства.
— Ты прав, хотя и много привозят к нам фруктов, но большей частью они недозрелые, не такие сладкие.
Разомлев от горячего солнца, Перекатов растянулся на траве.
— Чего нового в газетах? — осведомился Богатырев.
— Особых новостей нет. ФРГ договор с нами подписала.
— Про японцев что пишут?
— Торговать с ними будем, — уклончиво ответил охотовед.
Богатырев присел на колодину. Пышная серебристая борода, ниспадавшая на его широкую грудь, и черные густые брови делали его схожим с Ильей Муромцем. Перекатов невольно залюбовался им и, как всегда в такие минуты, отметил про себя, насколько сильны в Богатыреве черты истинного русского человека.
— Ты прав, Иван Тимофеевич. Землица наша добрая, хотя трудновата в обработке. Да что и говорить, крепкими корнями мы в эту землю вросли, потом и кровью ее полили, своими косточками удобрили. Но как же можно ее не любить? Ведь родная она нам! Богатыревы триста лет на Амуре живут. Мой дед сказывал, что его родители были с Усть-Зейской слободы, в ней они всю жизнь прожили, там и схоронены.
