Самая крупная победа - Пушкин Виктор Васильевич (книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Да ты не обижайся! — догоняя, стал уговаривать я его. — Ведь это я не со зла, а для того, чтобы попробовать…
— Чего попробовать? — сразу же насторожился он. Я замялся и кое-как перевел разговор на другое: предложил ему подняться, кто быстрей, на одних руках по канату.
Жора всегда считался здесь чемпионом, запросто всех обгонял и очень гордился этим.
— Ладно, — сразу же смягчившись, сказал он, — давай, — и весело крикнул старосте, чтобы тот был судьей.
Мы подошли к спускавшимся с высоченного потолка толстым и шершавым канатам — лицо у Жоры прямо сияло — и по сигналу «марш» взялись и начали, быстро перехватывая руками и балансируя ногами, подниматься.
Жора сразу же вырвался вперед, и я даже чуть было не отказался от продолжения борьбы. Но, вспомнив, как постоянно говорил нам Вадим Вадимыч, что никакие неудачи вначале не должны огорчать, стал из последних сил перебирать руками.
Вот все ближе и ближе становятся сначала Жорины ноги, потом спина, голова… Стиснув зубы, делаю рывок, и вот уже не он, а я впереди! Вихляясь из стороны в сторону и удерживаясь, чтобы в горячке не помочь себе ногами, первым судорожно дотрагиваюсь до потолка.
— Мо-ло-дец! — услышал я вдруг голос физкультурника. — Оч-чень хорошо! (Он, оказывается, все видел.)
Багровый от напряжения и торжества, обжигая о канат руки, я соскользнул вниз и удивился: все были уже в зале и тоже смотрели на меня, и Лиля!
— И вообще, друзья, — обернулся ко всем учитель, — вот что значит регулярно посещать уроки физкультуры.
Посмотрите, какие у него мускулы стали и какой он вообще сделался сильный!
Я смущенно глядел в пол, а в душе все пело: «Все видели! Все смотрели!»
А Жора, еще более обиженный и обозленный, хмуро отходил от каната.
Он целый урок, явно недоумевая, глядел на меня и, наверно, думал: «Отчего это в самом деле у него все стало так хорошо получаться? Раньше был так себе, никто и внимания-то не обращал, а теперь в пример все время ставят».
А я почувствовал себя таким сильным, что готов был ну вот хоть сейчас на ринг выйти! Но это сразу же прошло, как только я приехал во дворец и вошел в раздевалку.
Лица у ребят были пасмурные.
Вадим Вадимыч с каким-то нарочитым задором поздоровался с нами и, зябко потирая руки, сказал:
— Ну вот уж теперь, братцы, я вам могу сказать точно: состязания будут в конце месяца. Так что с сегодняшнего дня мы с вами и начнем к ним готовиться…
Я покрепче сжал кулаки, чтобы не дрожали пальцы. Потом Вадим Вадимыч сказал, что теперь наши тренировки будут строиться совсем по-иному.
— Раньше мы как? Вначале делали гимнастику, постепенно разогревая мышцы, потом повторяли разученные на прошлых тренировках приемы, знакомились с новыми и лишь после этого надевали перчатки и шли на ринг, чтобы проверить и закрепить там все разученное. Верно?
Все хмуро ответили, что верно.
— Теперь же будем сначала разогреваться — два раунда боя с тенью! — и после этого сразу на ринг для спарринга, то есть уже не для учебного, а для тренировочного боя. Ясно?
Мы все опять кивнули.
— В общем, все будет, как в настоящих боевых условиях, где вам придется сразу же втягиваться в поединок, не тратя до этого слишком много энергии. Понимаете? — спросил Вадим Вадимыч и, не дав никому ответить, радостно воскликнул: — И, главное, соревнования будут в нашем Круглом зале! А как гласит народная мудрость? В своем доме и стены помогают! — весело закончил он и посмотрел прямо на меня.
— П-помогают… — без всякого энтузиазма ответил я. В этот момент я даже забыл, как страстно мечтал выступить в этом самом Круглом зале. Осторожно оглядел ребят: не замечают ли они, что со мною творится. Никто не обращал на меня абсолютно никакого внимания — все как-то чересчур внимательно слушали и смотрели на тренера.
— Да! — спохватился Вадим Вадимыч. — Между прочим, чтобы никаких изменений в режиме! — и строго предупредил, чтобы мы ели, пили, спали, учились, как всегда, и не особенно думали о предстоящих встречах. Вот только, пожалуй, неплохо бы употреблять поменьше жидкости: чаю, воды, супу. От этого в каждом из нас станет меньше лишнего весу, отчего мы, оказывается, все только выиграем, так как будем значительно легче чувствовать себя в бою.
— Ну, сами прикиньте, физику-то знаете, — говорил он, — что получится, если, скажем, пронести пять метров лишний килограмм. Сколько бесполезной работы совершится при этом?
— Пять килограммометров… — обиженно, что задают такие детские вопросы, пробурчал Мишка.
— Вот видите! — обрадовался Вадим Вадимыч. — А на ринге? Да там вам придется зря таскать этот самый лишний килограмм уже не пять метров, а пять, а то и все двадцать пять километров, а значит, и совершать во много раз больше ненужной, совершенно бесполезной работы. А зачем нам такая самодеятельность? Уж пусть лучше все те калории послужат нам для победы. Ведь верно?
— Ве-е-рно!.. — нестройно полетело в ответ.
— Но только чтобы разумно: не голодать и не испытывать жажды. Договорились? — Вадим Вадимыч сделался строгим. — Впрочем, я и так сразу же замечу, кто переборщит: к состязаниям спортсмены всегда приходят свежие, сильные, с хорошим, жизнерадостным настроением, а тот, кто перегнет палку, наверняка будет вялый, унылый, и придется такого отстранить от участия в боях. А теперь скажу, кого мы, посовещавшись со старостой, решили включить в число выступающих.
Вадим Вадимыч, вытащив из кармана и развернув хрусткий лист бумаги, начал читать. Те, чью фамилию он называл, радостно вспыхивали и опускали голову.
Вот, сдерживая довольную улыбку, потупился Борис, потом Комаров, Мишка — он последнее время совсем повеселел, так как с помощью Бориса все свои тройки исправил, — и еще трое. Я стиснул зубы, чтобы они не стучали. Да неужели же я… да неужели же все-таки меня?.. Вспыхнул — Вадим Вадимыч назвал и мою фамилию и даже посмотрел с таким видом, точно говорил: «Вот видишь, какое доверие мы тебе оказываем, так что старайся!»
«Ой, да уж я теперь!..» — опуская голову и принужденно кашляя, думал я, чувствуя, как меня всего наполняет чувство радости и гордости. Но вслед за этим стал охватывать страх.
Вадим Вадимыч кончил читать, сунул листок обратно в карман и сказал:
— И еще одно: обязательно делайте теперь минут по десять — пятнадцать прогулки по утрам. Пройдитесь метров двести — триста то быстрым, то медленным шагом, чтобы приучить сердце к перемене темпа. Это очень и очень полезно для дыхания. И настроение на весь день бодрое, и на ринге потом никакой усталости. Кто учится в первую смену, тот может делать это по дороге в школу. Договорились? А теперь в зал пора! — взглянув на часы, закончил он и пошел первым.
Все вяло, без того веселого, к какому я привык, оживления, смеха и шуток поднялись с лавок и стали молчаливо выходить в зал.
В зале все было так и не так. Так же строго белел канатами ринг, так же покойно висели на тонких тросах груши и мешки, так же из широких, припущенных внизу снегом огромных окон был виден пустынный белый двор. И в то же самое время все было какое-то притихшее, настороженное, и почему-то казалось, что вот-вот из-за неподвижно висящего кожаного мешка или груши выглянет будущий противник.
Бой с тенью я делал, ничего не видя перед собой и ни о каких приемах и технике не думая. Все тело наполняла неприятная вялость, а в голове было пусто-пусто. Вадим Вадимыч что-то говорил, советовал, показывал, но было непонятно, что именно. Когда же вышел на ринг, то вообще забыл все, чему учился. А в голове без умолку звучало: «Драться! Ты скоро будешь с чужим драться!.. Да хватит, хватит же, — урезонивал я себя. — Вадим Вадимыч сказал, что противники будут такие же, как и мы, и по весу, и по силе, и по технике. Не бывает так, чтобы к опытному бойцу выпускали неопытного…»
— Ничего! — подбодрил Вадим Вадимыч, когда раунд окончился и я, ненавидя и презирая себя, вылезал из-под канатов, — Вот только немного напряженно держался. Последи за этим в бою с тенью. А так — ничего! — И он пошлепал меня по спине.
