Расмус-бродяга (с иллюстрациями) - Линдгрен Астрид (электронные книги без регистрации .TXT) 📗

– Ты сильно сердита на меня, Мартина?

– Ясное дело, сердита. До того зла, что готова стукнуть тебя хорошенько…

Она замолчала и вдруг, к удивлению Расмуса, засмеялась, обняла Оскара и сказала:

– Да, сердита. Но до чего же я рада, что ты воротился домой!

Расмус стоял растерянный, ничего не понимая. Значит, Оскар живёт здесь? Значит, в самом деле есть такое место, где он живёт? Об этом Расмус даже не мечтал. Для него Оскар был путником, изо дня в день шагавшим по дорогам, и летом и зимой. Но, если он всё-таки живёт здесь, кто же тогда эта Мартина? Неужто он женат на ней? Расмус стоял у яблони и пытался сообразить, как обстоят дела. Переполнявшая его радость улетучилась. Он чувствовал себя покинутым.

Оскар и Мартина смотрели друг на друга и весело смеялись. Расмуса они не замечали, будто его и вовсе не было.

Но вот Мартина отпустила Оскара и подошла к нему, к Расмусу. Она стояла перед ним, подбоченясь, рослая, здоровенная, почти как Оскар. Теперь глаза её стали добрыми, весёлыми и лукавыми. Глядя на него, она засмеялась, но смех этот был добрый, будто что-то её рассмешило.

– Вот как, Оскар, стало быть, ты шёл по дороге и нашёл мальчика! – сказала она и оглядела Расмуса с головы до ног.

– Да, чудного маленького парнишку, который хочет, чтобы бродяга стал его отцом. Как тебе это нравится? Он не захотел стать сыном Нильссона из Стенсэтры, а выбрал в отцы меня. Каково, а?

– Ну, если он выбрал такого отца, как ты, ума у него немного.

– Твоя правда. Но если матерью ему будешь ты, он не пропадёт.

– Правда, такого я никак не ждала. Однако от тебя ведь никогда не знаешь, чего ожидать, какую штуку ты ещё выкинешь. А что, у парнишки вовсе нет родителей?

– Нет у него никаких родителей, кроме нас с тобой.

Мартина взяла Расмуса за подбородок, подняла его голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Она долго и испытующе смотрела на него, а потом спросила:

– А ты хочешь этого? Хочешь жить у нас?

И тут Расмус понял, что он хочет именно этого. Хочет жить с Оскаром и Мартиной в этом маленьком сером доме на берегу озера. Оскар и Мартина не были ни красивыми, ни богатыми. У Мартины не было голубой шляпки с перьями, но Расмус всё равно хотел жить в этом доме.

– А ты, Мартина, захочешь взять мальчика с прямыми волосами? – робко спросил он.

И тогда Мартина обняла его. Никто не обнимал его с тех пор, как у него стреляло в ухе и он сидел на коленях у фрёкен Хёк. Руки у Мартины были твёрдыми и сильными, и всё же они казались ему мягкими, намного мягче, чем у фрёкен Хёк.

– Хочу ли я взять мальчика с прямыми волосами? – засмеялась Мартина. – Конечно, хочу. Сам понимаешь, зачем мне курчавый мальчишка, когда у меня у самой волосы прямые, как гвозди. Хватит нам и одного курчавого в семье, – сказала она и посмотрела на Оскара.

Оскар сидел на крыльце и гладил маленького чёрного котёнка, который ласкался к нему.

– Нам нужен парнишка только с прямыми волосами или никакой, – заявил Оскар. – Это мы с Мартиной всегда говорили.

Глаза Расмуса засияли, и лицо осветила улыбка.

– Послушай-ка, Расмус! – позвал его Оскар. – Ты видел эту киску?

Расмус подбежал к нему, уселся рядом на крыльце, стал гладить котёнка, потом взял его на руки и прижал к себе.

– Точно такой котёнок мне снился.

– Тогда теперь он будет твой, – сказал Оскар. – Знаешь, Мартина, мы с Расмусом сочинили песню про кота, который ест картошку с селёдкой.

– Картошку с селёдкой? У меня как раз на плите картошка с селёдкой. Будете есть?

Оскар кивнул.

– Спасибо, будем, – ответил он и пропел: – «Хочешь – верь, хочешь – нет, но мой кот на обед уплетает селёдку с картошкой». – Он шутя ухватил Расмуса крепкой рукой за воротник: – Пошли обедать!

Быть может, Расмус и родился в таком же вот сереньком торпарском домишке, и первое, что он увидел, появившись на свет, была такая же убогая кухня с начисто выскобленным полом, с выдвижным деревянным диванчиком и распахнутым столом, с геранью на окне. Может быть, именно потому Расмус, переступив высокий обшарпанный порог, почувствовал себя как дома.

Он сидел с Оскаром и Мартиной за кухонным столом и ел картошку с селёдкой. Ему было так хорошо и уютно, он пришёл к себе домой. Мартина весело смеялась и громко болтала, не верилось, что это была та же самая Мартина, которая так сердито встретила их. При ней невозможно было сидеть, молча потупившись, она волей-неволей заставляла тебя говорить. Но она вела себя вовсе не так, как взрослые, которые говорят с тобой, лишь желая показать своё расположение или снисходительность. Она говорила с Расмусом, потому что ей это нравилось.

– Ну и прохвосты! – воскликнула она, когда Оскар рассказал ей про Лифа и Лиандера. – Уж я бы потолковала с этими бандитами!

– Они и без тебя получат по заслугам, – ответил Оскар. – А вот с кем тебе надо потолковать, я знаю! Тебе нужно уладить дело с властями, чтобы нам позволили оставить Расмуса. От меня в этом деле толку будет мало, я с ними говорить не умею. Пойду, а они спросят: «Что ты, Оскар, делал в четверг?»

– Да, мне это тоже интересно. Не знаю, что ты делал в четверг, а я в тот день не разгибая спины стирала бельё в прачечной у пастора до одиннадцати вечера.

Нарезая хлеб и подкладывая им селёдку, она рассказывала, как нелегко быть женой такого лентяя, как Оскар.

– Можешь ты понять, Расмус, каково мне. Просыпаюсь утром, а в кухне на столе записка: «Ушёл побродить опять». Всего-навсего записка, мол, ушёл «побродить». Что ты на это скажешь?

А Оскар и не думал расстраиваться, продолжая уплетать картошку, он весело сказал:

– Давай, давай, Мартина, ругай меня хорошенько!

– Не знаю, как тебя ещё отругать. Я ведь уже назвала тебя лентяем.

Тут на помощь Оскару пришёл Расмус:

– Оскар не настоящий лентяй. Он говорил мне, что не может работать круглый год изо дня в день. Зато когда работает, то ломит вовсю.

Мартина кивнула:

– Что правда, то правда. Знаешь, Оскар, что Нильссон из Стенсэтры сказал мне на днях? Он сказал: «Оскар – мой лучший торпарь, когда берётся за работу».

– А сейчас возьмусь. И буду молить Бога, чтобы меня больше не тянуло бродяжничать, а тянуло бы крестьянствовать. – Потом он бросил на Расмуса лукавый взгляд и добавил: – Хотя будущей весной мы с Расмусом отправимся немного поразмяться.

Расмус смотрел на него глазами, полными обожания. До чего же хорошо, когда у тебя отец – бродяга, Божья Кукушка!

– Сперва будем думать, что нам делать завтра, – сказала Мартина. – Завтра тебе надо будет починить изгородь и окучить картошку. А послезавтра ты отправишься в Стенсэтру и будешь возить сено.

Оскар кивнул:

– Знаю, Нильссон мне об этом уже говорил. Но завтра утром мы с Расмусом встанем пораньше и пойдём ловить окуней. У нас есть старая лодка на берегу, ясно тебе? Возьмём её, поплывём на окунёвую отмель и будем рыбачить. Любишь, поди, удить рыбу?

Расмус просиял:

– Я никогда не удил.

– Тогда самое время начать.

Счастливчик тот, у кого отец бродяга. А мать – Мартина. Счастливчик тот, у кого есть отец и мать. Что он говорил Гуннару! Надо самому отправиться на поиски того, кто захочет тебя взять. И тут его как громом поразила мысль: Гуннар! Подумав о нём, Расмус чуть не подавился селёдкой.

О Господи, если бы Гуннар и в самом деле жил в Стенсэтре, они бы могли видеться! Ведь туда по лесу не больше полумили. Он бы ходил в Стенсэтру с Оскаром в те дни, когда тот работает в этой усадьбе. И смог бы поглядеть на щенков Гуннара, а Гуннар смог бы приходить сюда поиграть с его котёнком. А иногда бы они даже ходили вместе на рыбалку.

– Ясное дело, – ответил Оскар, когда Расмус спросил его об этом, – Гуннар сможет приходить к нам и ловить окуней.

– И играть с моим котёнком.

– Ясное дело, пусть играет с твоим котёнком.