Лола Роза - Уилсон Жаклин (читать книги полностью .TXT) 📗
Мне все время снились кошмары. От Джорджа пахло хлоркой, и мне снилось, что мы все, вцепившись друг в друга, погружаемся в воду, где нас поджидают акулы.
Мы встали очень рано. К завтраку мама купила круассаны и датские пирожные, чтобы нас побаловать. Сама она ни к чему не прикоснулась. Кендэл выковырял коринки, облизал крем, а есть почти ничего не стал. Я доела все три пирожных, хотя они немного подсохли за ночь. Но сколько я ни ела, мне все равно казалось, что внутри у меня пусто.
Мама не захотела как следует с нами прощаться.
— Давайте не будем устраивать прощание, а то мы все разревемся. Всё, дети, пора в школу. В холодильнике найдете кое-что вкусное к чаю. Кендэл, слушайся Лолу Розу и ложись спать, когда она тебе скажет. Я вернусь, как только смогу. В больницу не ходите, а то вдруг кто-нибудь спросит, почему вы одни. Ну, идите. Валите в школу! И не глядите на меня такими испуганными глазами. Ничего со мной не случится. Обещаю. Я ведь госпожа Удача.
Я отвела Кендэла в школу и бегом вернулась домой. Мама выбежала на звук ключа, порозовев от радости. Она, видимо, надеялась, что это Джейк.
— Лола Роза!
— Я помогу собрать вещи для больницы и провожу тебя.
Мама вздохнула, но у нее не было сил отправлять меня обратно в школу. Она достала свой чемодан:
— Помнишь, как мы бросали сюда все подряд в тот вечер, когда папа тебя ударил? Интересно, что он сейчас делает?
— Напивается. Поет. Флиртует с женщинами. Дерется. — Я открыла мамины полки и стала перебирать ее вещи.
— Как ты думаешь, может быть, сообщить ему на случай… — Мама остановилась.
— Нет.
— Но он ваш отец. Он вас правда любит, детка. А с Кендэлом он вообще всегда был очень мягким.
— Нет!
Я вынула ее любимую черную ночную рубашку.
— Мама, ты не можешь ходить в ней в больнице. Она прозрачная.
— Подумаешь, — сказала мама. — Хотя… — Она просунула руку под тонкий нейлон. — Да, пожалуй, немного просвечивает. Ну и что? Пусть мистер Кей хоть взглянет разок на пару великолепных грудей, прежде чем начнет выковыривать оттуда опухоль.
— Мама, прекрати.
— Хотя, пожалуй, эта рубашка будет странно смотреться поверх повязок, — мрачно сказала мама. — Может, лучше мне купить другую по дороге? — Она заглянула в кошелек. — Нет, пожалуй, не надо. Я должна устроиться на работу, как только выйду из больницы. Надо было раньше этим заняться, но мне так хотелось просто побыть с вами.
— Нам этого тоже очень хотелось, мама. Слушай, возьми мою рубашку. Она чистая, я ее всего пару раз надела. И ты в нее запросто влезешь.
Мама посмотрела на белую длинную футболку с мишкой на груди и сунула ее в чемодан.
— Ладно, сгодится. Выглядеть будет по-дурацки, зато прилично. И потом, мне будет казаться, что я прижимаюсь к тебе, Лола Роза. Это мне поможет. — Мама посмотрела на меня: — Как ты тут справишься, золотко? Слушай, я тебе на всякий случай оставлю свой мобильный. Только смотри не наговори очень уж большой счет, будь умницей. Ничего, что вам придется ночевать одним?
— Ничего, конечно, — бодро сказала я.
— Вы ведь не одни в доме. Внизу мисс Паркер, а наверху мальчики.
— Да, мама.
Мы обе знали, что старая грязнуля мисс Паркер за собой-то не может присмотреть, не то что за кем-нибудь еще. А со Стивом и Энди мама больше не разговаривала. (Маме показалось, что Стив слишком любезен с Джейком, и она сказала, чтобы он прекратил строить глазки ее приятелю. Она еще много чего сказала, Стив и Энди смертельно обиделись.)
Мама начала обкусывать палец. Я тихонько отвела ее руку ото рта:
— Мама, перестань. Ничего с нами не случится.
— Вы можете попробовать дозвониться Джейку. Хотя сейчас он выключил мобильник, гад такой.
— Не звони ему, мама, не надо. Он нам не нужен. Никто нам не нужен.
— До чего же ты взрослая и умная девочка, Лола Роза! — сказала мама.
Я очень старалась чувствовать себя взрослой. Я сделала маме чаю и положила на стол засохший круассан, а сама пока укладывала ее умывальные принадлежности, щетку для волос и косметику. На дно чемодана я положила открытку, которую сделала для нее.
Я вырезала зайчонка с грустными глазами и приклеила на середину листа. На уши и лапки налепила кусочки бинта, чтобы было похоже на перевязку. Я подумала, не сделать ли ему повязку на грудь, но потом решила, что получится слишком буквально. Вокруг зайчонка я наклеила цветы, бабочек и птиц и написала своим лучшим почерком: "Мама, поправляйся скорее. С горячей любовью от Лолы Розы и Кендэла". Кендэл добавил множество поцелуев. Он делал их недостаточно аккуратно. Все поцелуи были разного размера и портили всю симметрию, но я надеялась, что мама не станет обращать на это внимания.
Сама я расцеловала ее на остановке. Я немного увлеклась.
— Хватит! Ты мне всю пудру сотрешь, — сказала мама и посмотрела на мои часы. — Ой, да провались все это. Я выйду на главную улицу и возьму такси.
— До больницы ехать и ехать, мама.
— Слушай, я же больная. Почему я должна трястись в автобусе? — сказала мама.
Мы с ней дошли до стоянки такси. Я снова поцеловала ее и обняла на прощание — и еще, и еще раз. — Потом она села в такси, и машина тронулась. Такси уже свернуло за угол и скрылось из виду, а я все стояла и махала ему вслед.
Я все еще видела перед собой, как мама машет мне рукой из машины, медленно покачивая раскрытыми пальцами, как королева, приветствующая публику, а ее губы беззвучно говорят мне "прощай".
В голове у меня раздался страшный голос Рока: "А что, если это и правда прощание? Что, если ты видишь маму в последний раз?"
Спасаясь от зловещего голоса, я вбежала в аудиомагазин в торговом центре, надела наушники и включила звук на полную громкость, так что голова стала раскалываться. Было еще только одиннадцать, но я решила зайти пообедать. Мама дала мне десять фунтов — целую кучу денег. Я взяла гамбургер, картошку и большой стакан кока-колы и умяла их в мгновение ока. Чувство пустоты в желудке не проходило. Потратить на себя больше было бы подло по отношению к Кендэлу. Поэтому я продолжала сидеть за столиком, наблюдая за мамой с двумя детьми в соседнем ряду. Дети едва притронулись к еде. Как только двойная коляска отъехала от столика, я оказалась на их месте. Они оставили половину гамбургера, прорву картошки и почти полный стаканчик мак-фларри. Я заглотила все это с такой скоростью, что меня затошнило, хотя голод не проходил. Потом я прошлась по магазинам, кусая шоколадку «Кэдбери». Вообще-то, я хотела оставить половину Кендэлу, но не могла удержаться. Куда себя девать, я не знала. Идти домой не хотелось — там мне, наверное, будет совсем тошно без мамы, хотя я и привыкла, что ее часто нет. Поэтому я побрела в школу, как пай-девочка. По крайней мере, можно будет еще раз пообедать. Учительнице я сказала, что у меня болел живот, но сейчас стало лучше.
— Ты правда была нездорова? — шепотом спросила Харприт.
Она старалась помириться со мной. Мне тоже хотелось с ней помириться, хотя я была по-прежнему зла на нее.
— Да, я была нездорова, потому что напилась, как и мама, — сказала я тоже шепотом. — Мы выпили на двоих целую бутылку водки.
Харприт разинула рот:
— Не может быть!
— Конечно, не может. Харприт, ну почему ты иногда такая тупая? Ты чему угодно готова поверить. — Потом я смягчилась: — Ну ладно, не тупая. Очень даже острая — как иголка. И такая же тонкая. А я зато толстая. Вот, смотри! — Я ущипнула себя за набитый живот. — Ух как я растолстела!
Харприт рассмеялась:
— Может, это ты беременна?
Мы обе рассмеялись. Все было в порядке. Мы снова подруги.
Я сказала ей, что мама уехала в больницу.
— Бедная, как же ты, наверное, волнуешься!
— Да. Еще бы!
— Все будет хорошо. — Харприт погладила мою руку. — А кто же остался с тобой и с Кендэлом, раз Джейк сбежал?
— Он не сбежал. Мама его выставила, я же сказала.
— Ну да. Неважно. Так кто к вам приедет? Бабушка? Тетя?
