Повесть о красном орленке - Сидоров Виктор (читать книги полностью .TXT) 📗
Как только Артемка узнал эту новость, потерял покой.
— Когда с собой возьмешь?
Костя посмеивался, шутил:
— Вот подстрижешься — возьму. С такими патлами не в разведку надо брать, а в попы... Прямо удивляюсь, как это Колядо промахнул. У нас в отряде как раз нет попа.— И заразительно хохотал: — Хочешь, Космач, в попы?
Артемка обижался, дулся, а потом начинал хохотать вместе с Костей.
За последние дни Костя здорово изменился: похудел, потемнел от степного солнца и усталости. Его черные, тронутые золотинкой глаза запали, но смотрели на мир по-прежнему весело.
Да, дел навалилось на разведчиков — уйма. Только разворачивайся. Хлопцы, разделенные на несколько групп, изъездили и исходили десятки километров, следя буквально за каждым шагом карательных отрядов.
Артемка почти совсем не видел друга и скучал по нему. А сегодня Костя сам отыскал Артемку, когда он крутился возле пулемета Афони Кудряшова, насмешника и балагура.
— Наконец-то! — воскликнул Костя.— Ты что, Космач, дома никогда не сидишь? Бегай ищи его по всему селу! Идем. Быстро!
Артемка забеспокоился :
— Случилось что-нибудь?
Костя шел широким шагом, и Артемке пришлось чуть ли не бегом трусить за ним.
— Пока ничего не случилось... На коне умеешь?
— Еще тебя поучу!
— Ясно. Проверим... В разведку со мной пойдешь?
— Ура! — воскликнул Артемка.
— До Черемшанки...
— Ура! — уже закричал он и подпрыгнул по-козлиному.— Куда это мы сейчас идем?
— На конюшню. Вон она, видишь? — И указал на длинное, крытое соломой сооружение.— Там винокуровские кони, что мы у беляков отбили.
В конюшне было светло и чисто. Несколько пожилых партизан неторопливо скребли, чистили и так уже лощеные бока коней. Костя нашел старшего, передал ему записку. Партизан долго и придирчиво читал ее, потом поднял глаза:
— Для кого просит коня Колядо?
— А вот он. Разведчик.— Костя указал на Артемку. А потом с важностью добавил: — Ну, Космач, выбирай себе коня.
Артемка чуть не задохнулся:
— Любого?!
— Любого. Кроме вот этого, серого в яблоках. Это запасной Колядо.
Артемка обалдел от такой неслыханной щедрости. Он бегал по конюшне, рассматривал коней — все они были чудесными чистокровными скакунами, длинными, на тонких стройных ногах, с узкими чуть злыми мордами.
— Ну, ну, Космач, живее,— поторопил Костя.
— Вот этот,— наконец сказал Артемка, указав на вороного, с белой звездочкой на лбу. Костя осмотрел коня, одобрил:
— Конь славный. Выводи.
Во дворе конюшни вороного оседлали, и Артемка ловко запрыгнул в седло.
— Эх, конек! — захлебываясь счастьем, прошептал Артемка, разбирая поводья.
Потом он тронул коня, объехал двор легкой рысью да вдруг давнул каблуками бока вороного, гикнул и вихрем вынесся на улицу.
— Вот так Космач!.. — изумленно произнес Костя, прислушиваясь к стремительно удалявшемуся топоту.— Лихо!
А вечером этого же дня, получив задание, Артемка с Костей Печерским выехали в Черемшанку.
Артемка сразу, легко и просто, вошел в среду разведчиков. Поначалу побаивался малость: вдруг начнут подсмеиваться, что-де молодой. Но разведчики приняли Артемку как равного: молодой ты или старый, но коли стал разведчиком, то тебе грозят те же опасности. Не зря партизаны говорят: первая пуля врага — для разведчика. Потому что он всегда впереди.
Дел было много, особенно сейчас, когда отряд готовился к выступлению против Гольдовича. И не только у разведчиков.
Колядо днями и ночами занимался отрядным вооружением: в кузнице ковались пики, шашки, ножи, отливались пули. Отряд рос беспрерывно: шли крестьяне в одиночку и целыми группами, приходили солдаты, убежавшие из колчаковской армии. Такой махиной, какой стал теперь отряд, командовать одному становилось труднее и труднее. И Колядо переформировал отряд. Сейчас он состоял из трех рот и одного кавалерийского эскадрона.
Артемка с радостью узнал, что командиром одной из рот назначен Неборак. Выбрав свободное время, побежал к нему.
Неборак крепко обнял Артемку.
— Я думал — совсем забыл старых товарищей...
Артемка принялся горячо доказывать, что и не думал забывать своих, просто времени все нет — в разведке.
— Пошутил я. Понимаю: пора горячая. У каждого свои заботы. Ну, как живешь-служишь?
Артемка рассказал о своих делах.
— А ты? — спросил он в свою очередь.— Где все наши?
— У меня в роте. Весь отряд целиком. Вооружаемся сейчас, военному делу учимся — стрелять, штыковому бою...
Пришел Суховерхов, обнял Артемку, сказал Небораку:
— Привез тридцать пик. К вечеру еще обещают двадцать.
Неборак кивнул:
— Хорошо.
Изменился Суховерхов после того, как узнал от Артемки о беде, что постигла его семью. Еще больше посуровел. Об одном мечтал, одного хотел: добраться до настоящего, боя и за все расквитаться с колчаковцами.
Суховерхов медленно скрутил козью ножку, присел на корточки, задымил.
— Коней надо подковать...
— Сделаем. Колядо дал двух кузнецов.
— А телеги сами уже починили. Только бы вот колесо переднее достать. Проверил — одно совсем негодное. Рассыплется в дороге.
— Попроси у дядьки Опанаса. У него, кажется, есть.
— Добро.
Разговаривают мужики просто, совсем по-будничному. Будто не военные дела решают, а свои домашние, хозяйские.
Суховерхов, докурив самокрутку, поднялся, взглянул на Артемку.
— Может, к нашим ребятам сходишь? Спрашивают все: где да где Артемка.
Засобирался и Неборак.
— В кузню пойду. Погляжу, как дела там...
Рота Неборака расквартировалась на широкой улице, рядом с площадью. Здесь было оживленно и шумно. В одном из дворов раздавались раскаты хохота. Артемка заглянул туда: на траве лежали и сидели человек десять мужиков и, хватаясь за животы, хохотали. Среди них увидел старого знакомого желтоусого мужика и Тимофея. Семенов тоже заметил Артемку, растянул губы в своей немножко смущенной улыбке и заспешил навстречу, волоча за собой, словно палку, длинную толстую пику.
Артемка засмеялся — очень уж вид у него потешный. Это Тимофей, должно быть, и сам понимал, потому что грустно произнес:
— Тяжела, окаянная: ни в руках, ни на плече. Не по моей силе оружие. Мне бы наган... А ты, говорят, при штабе теперь, в разведке?
Артемка кивнул:
— В разведке. Коня дали. Вороной, со звездочкой на лбу. Хорошо ходит и выстрела не боится.
Тимофей поскреб затылок, вздохнул:
— А я, вишь, в пехоте.— Показал на пику: — С энтой штукой уже третий день хожу. Все руки отмотала. Погибать, должно, из-за нее придется: пока буду поднимать, ан глядь, уже расстрелянный.
В этот момент раздался новый взрыв смеха.
— Чего они? — спросил Артемка, поглядывая с любопытством на мужиков.
Тимофей махнул рукой:
— Над Барином потешаются...
— Над каким барином?
— Да тут один... Прозвали так. Пришел к нам недавно. Хочешь — погляди, послушай.
В центре круга, перед пулеметчиком Афонькой Кудряшовым, сидел щуплый узкогрудый мужичонка с жидкой рыжеватой бородой. Он размахивал руками и крикливо убеждал Афоньку Кудряшова:
— Всё зубы скалишь? А ты не скаль. Слушай, чо я тебе говорю. Я-то получше твово знаю!
Артемка шепнул:
— Этот, что ли?
— Он самый.
— Почему же Барин?
— Погоди, узнаешь...
Афонька состроил серьезное лицо и очень миролюбиво произнес:
— Ну-ну, Яков, не буду. Валяй дальше. Значит, челобитную в Камень нести решил?
Мужичонка прямо-таки вскинулся:
— Решил! Еще бы не решить! Сразу и коня, и корову забрали! Думаю: в уезде власть поумнее нашей, разберется — вернут. Пришел, бумажку, прошение, значит, подаю. Взял ее этакий в очках с отвислыми щеками, читать стал. Потом глянул на меня и заулыбался, будто брата родного увидел. Рад, грит, в этакой глухомани благородного дворянина встретить.
Мужичонка примолк на секунду, оглядел слушателей. Желтоусый, подавив смех, спросил:
