Приключения во дворе - Рысс Евгений Самойлович (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗
Анюту тоска полоснула по сердцу, когда она вспомнила об этих вечерних гуляниях Миши. Что она знала о них? Один тревожный сигнал уже был, тогда, во время его мнимой болезни. Может быть, зря она успокоилась? Может быть, всё совсем не так хорошо, как она рассказывает? Она прогнала эту мысль. Не могло быть ничего плохого.
Вот прибежал брат вечером после гулянья, весёлый, раскрасневшийся, оживлённый. Сели ужинать, и она никак не может заставить его есть, потому что ему необходимо сейчас же рассказать сестре обо всём, что случилось за день, всем поделиться, обо всём посоветоваться. Может быть, даже и неприятности были какие-нибудь, с кем-нибудь он поссорился или разбил мячом чьё-то стекло, поступил плохо. Всё равно он обо всём рассказывает сестре. Пусть она его отругает — неважно, зато посоветует и поможет.
Уже прошли пять минут, на которые было рассчитано Анютино выступление, а она всё продолжала говорить. Никто не заметил, что время истекло, и никому не показалось, что она говорит слишком долго. Внимательно слушали ребята у репродукторов и областные пионерские работники в беседке. Иван Андреевич чуть улыбался и удовлетворённо кивал головой. Слушали и жители квартала, сидя на скамейках, стоя у репродукторов или высунувшись из окон. Улыбалась, облокотившись на подоконник, Мария Степановна, а стоявший внизу под её окном полковник в отставке, член совета пенсионеров, человек строгий и хмурый, поднял голову и, приложив руки ко рту трубочкой, чтобы не мешать остальным слушать, крикнул Марии Степановне:
— Молодцы ребята, да?
Мария Степановна удовлетворённо кивнула ему головой.
С удовольствием слушал и Паша Севчук. Уж кто-кто, а он хорошо знал, что всё совсем не так, что совсем не всё рассказывает Миша сестре и что вообще Мишина жизнь очень далека от благополучия. И тем не менее лицо у него было растроганное, и он удовлетворённо кивал иногда головой, будто подтверждая правильность и значительность Анютиного рассказа. И нельзя даже сказать, чтобы это было притворство. Нет, ему искрение нравился Анютин рассказ о счастливой и беспечальной жизни Миши. Он привык к мысли о том, что жизнь имеет две стороны — лицевую и оборотную. И каждая из этих сторон в его представлении не мешала другой. Он втравил Мишу в игру, он отдал его Быку в лапы, он всячески помогал запутать его в долги. Это была одна жизнь. И в этой жизни Паша Севчук был расчётлив и беспощаден. А была другая жизнь, был другой Паша, который увлечённо занимался сооружённом радиоузла, который, придя домой, садился за нарядно накрытый стол и весело делился с родителями своими детскими новостями. В этой жизни Пашу трогала забота Анюты о младшем брате и радость её, что удалось уберечь брата от вредных влияний.
Нет, одна жизнь решительно не мешала другой. Так жестокий и злой человек, совершив подлость, причинив зло другим людям, может пойти в театр и растроганно смотреть пьесу, где осуждаются зло и подлость.
Как ни странно, единственный, кто не слышал Анютиного рассказа о том, как она воспитывает Мишу, был сам Миша. То есть он слышал, но не понимал ни одного слова. Мысли его были заняты совсем другим, он стоял у входа в будку, лицом повернувшись к воротам. Он решил, что, если участковый, или просто милиционер, или кто-нибудь из комиссионного магазина покажется в воротах, он спрячется в будку. Пока Анюта не кончит говорить, он ей мешать не будет, нельзя же прерывать выступление, а как только Анюта договорит, он сразу же всё ей расскажет.
Сейчас то, что произошло за последний месяц, казалось ему тяжёлым кошмаром, нагромождением ужасов и невероятных событий. Ему даже не верилось, что всё это могло быть на самом деле. Ох, как бы он хотел, чтобы ничего этого не было. Но всё это было, было, было… и избавиться от этого невозможно. Он знал одно: только сестра может спасти его и помочь ему. Только она, и никто больше. Скорее бы она кончила… Ох, как долго она говорит.
Снова ему в голову пришла страшная мысль: когда Анюта кончит говорить, к ней обязательно сразу же подойдут и Катя Кукушкина и ребята, да ещё эти областные. И вот в это время, когда все окружат его сестру, вдруг войдёт милиционер и спросит:
«Кто здесь Миша Лотышев? Вы? Вы арестованы!»
Не знаю уж, в какой книжке Миша вычитал эту фразу, но она представилась ему необыкновенно отчётливо. Ничего ещё не решив и не продумав, просто чувствуя, что необходимо сейчас быть возле сестры, под её защитой, Миша тихо приоткрыл дверь и проскользнул в будку.
Анюта услышала, что кто-то вошёл, и обернулась, думая, что, может быть, это Паша Севчук или Катя. Она очень удивилась, увидя Мишу. Удивилась и взволновалась. Такое лицо было у Миши, что она почувствовала — случилось страшное. Лампа бросала свет только на пюпитр, Миша виделся в полутьме, но, кажется, по щекам его текли слёзы. Она быстро договорила последнюю фразу:
— Вот так мы и живём с моим братом Мишей, пока доктора в больнице возвращают нашей маме здоровье.
Она протянула руку, чтобы выключить микрофон, как ей показывал Паша Севчук, но в это время Миша кинулся к ней, весь сотрясаясь от рыданий.
— Что с тобой? — спросила Анюта, так и не повернув обратно ручку.
И все репродукторы радиоузла пионерского лагеря громко повторили её вопрос.
— Анюта, — рыдая, сказал Миша, — я украл папин портсигар и продал его, а он, оказывается, очень дорогой, и меня поймали.
И все репродукторы радиоузла пионерского лагеря громко повторили эту фразу, и она была слышна по всему пионерскому лагерю и по всем соседним дворам.
Глава восемнадцатая. Разговор по секрету
— Какой портсигар? — с ужасом спросила Анюта.
— Который в ящике у папы лежал, — рыдая, сказал Миша. — Помнишь, когда папа бросил курить, он мне отдал и я отнёс?
— Ой, — сказала Анюта, — так это же подарок от министерства. Он же из чистого золота!
Услыша, что портсигар — подарок министерства и что он из чистого золота, Миша прямо заголосил от ужаса.
— О-о-о! — рыдал он и всхлипывал так, как будто ему было не десять лет, а всего только пять или шесть. Плач его разносился по дворам, по кварталам, по всему пионерскому лагерю. — О-о-о! — рыдал он.
— Да зачем же ты его продал? — спрашивала Анюта.
— Мне деньги были нужны, — отвечал Миша сквозь рыдания. — Пятнадцать рублей.
— Да ведь он же больше стоит! — ужаснулась Анюта.
— Я… я… я думал, он дешёвый… — рыдал Миша, — и никому не нужен. Папа не курит, и я думал, мне хоть рублей десять дадут.
— Ну, успокойся, успокойся, — сказала Анюта. — Не надо плакать. Всё уладится.
И долго из репродукторов, стоявших в пионерском лагере и во дворах, слышались только затихающие всхлипывания Миши.
И всем было понятно, что Анюта обняла брата и, наверное, гладит его по голове и успокаивает.
Когда Катя решила, что Анюта договаривает последние фразы, она встала, решив встретить Анюту у дверей и похвалить за выступление. Тут она и услышала Мишины слова о том, что он украл портсигар. Она застыла растерянная и потрясённая. Она сперва даже не поняла, в чём дело, почему разговор Анюты и Миши передаётся по радио. Да ей это было и неважно. Не в том было дело. Её потрясло, что Миша, которого она видела каждый день, которого так замечательно воспитывала сестра, вдруг оказался совсем не таким, как она думала. Что, значит, все её представления о благополучной семье Лотышевых, о хорошем мальчике, которого так хорошо воспитывает сестра, полетели кувырком.
И все, слушавшие у репродукторов неожиданное продолжение Анютиного рассказа, все были растеряны и ошеломлены. Волейболисты, шашисты и шахматисты, уже собиравшиеся вернуться кто к волейбольной сетке, кто к шахматной доске, стояли в той самой позе, в которой их застала Мишина фраза. Пенсионеры и домохозяйки, переглядывавшиеся во время доклада и благожелательно улыбавшиеся, замерли и сидели не шевелясь, напряжённо глядя на репродуктор. Дворничиха, подметавшая двор Лотышевых, так и застыла с метлой в руке. Не двигаясь, стоял участковый, который до этого старательно что-то внушал дворничихе… В соседнем дворе дворник поливал в это время клумбу. Он так и застыл, держа в руке наконечник шланга, а струя из шланга продолжала бить в одну точку, постепенно вымывая яму в разрыхлённой земле клумбы. И казалось — это не дворник вовсе, а скульптура, украшающая фонтан. Скульптуру поставили, трубу провели, воду пустили, а бассейн и сток для воды забыли устроить.
