На маленьком острове - Новогрудский Герцель (Герцль) Самойлович (е книги .TXT) 📗
Это было любимое блюдо Юло. Он и сейчас отдал ему должное. Но ел рассеянно. Уставившись в тарелку, он думал о том, что капуста тоже светолюбива. С килькой ее, конечно, не сравнить, потому что кильки, как-никак, живые существа, а капуста — это капуста и больше ничего. Но свет на нее здорово действует. В Заполярье, он читал, колхозные теплицы освещаются электричеством, и это очень помогает росту овощей. Должно быть, на Вихну можно было бы сделать то же самое: устроить теплицу, ввинтить тысячесвечовые лампочки и круглые сутки освещать и обогревать ими грядки. В таких условиях не то что капуста — ананасы вырастут…
Марти в это самое время глотал, обжигаясь, только что снятую со сковороды жареную баранину, и мысль его тоже буйно работала. Нарезая куски баранины, он думал об овцах, но не вообще, а о том, как бы их сделать светолюбивыми. По всему выходило, что это могло бы принести громадную пользу.
Ведь с обыкновенными овцами что происходит? Им нужны для пастбища большие пространства не потому, что они много травы едят, а потому, что много затаптывают. У них привычка такая: щипнут стебелек — и дальше, щипнут — и дальше… А трава, по которой прошли, уже стравлена, пропадает без толку.
Будь же овцы светолюбивы, картина получилась бы совсем другая. Тогда можно было бы устанавливать на лугу, у самой земли, электрические лампочки. Свет будет привлекать животных. Они шагу от лампочек не захотят сделать. Будут пастись вокруг и поедать всю траву, какая есть, до последней былинки. А электропастух в это время наблюдает: съедена трава — он зажигает лампочки в другом месте. Овцы переходят туда.
Так на маленькой лужайке хватит травы для большого стада. За светолюбивыми овцами, если их вырастить на Вихну, со всех концов страны приезжать станут. Новую породу так и можно будет назвать: вихнувские светолюбивые…
После обеда приятели встретились. Об ананасах Юло умолчал. Марти же — простая душа, — захлебываясь, выложил другу свой план нагула овец с помощью электричества. И влип: Юло его высмеял. Высмеял жестоко, но правильно. Марти чуть не сгорел со стыда. Действительно, как это он упустил из виду, что овцы пасутся днем! А днем пусть на лугу горит хоть тысяча лампочек — толку не будет. Никого они не привлекут. Электричество с дневным светом спорить не может.
Мальчики пошумели о светолюбивых овцах, но легче не стало. Настроение у обоих попрежнему унылое. Был бы обруч — уже завтра вышли бы в море, опустили бы в воду лампочку, начали бы лов кильки по-новому. А тут задержка неизвестно на сколько. Просто с ума сойти можно!
От нечего делать решили наведаться на ферму. Там недавно начала работать автопоилка. Они уже видели ее, но сходить еще раз стоит. Мартин Крусте говорил, что в старое время таких установок не было в самых богатых помещичьих имениях. А сейчас вот автопоилка есть здесь, на маленьком острове Вихну.
В большой новый каменный коровник друзья прошли без труда. Бригадир животноводческой бригады, шумный, веселый Яке, сказал только:
— Идите, но вытрите как следует ноги и не шумите.
Две пары ботинок на двойной подошве минут пять усердно топтали лежащий у входа влажный, пропитанный карболкой половик. Основательно поработав ногами и решив, что микробы на ботинках наверняка подохли от противного карболочного запаха, Юло и Марти вступили в светлое, чисто выбеленное помещение.
Здесь тихо и торжественно. По обе стороны широкого прохода в цементированных стойлах — большие красно-бурые с белыми пятнами коровы. Некоторые из них стоят, жуют и время от времени глубоко вздыхают. Другие лежат на боку, жуют и тоже вздыхают. Но и те, что стоят, и те, что лежат, вздыхают не потому, что им тяжело живется. Вовсе нет. Они смотрят на Юло и Марти, и в коровьих глазах можно прочесть: «Что ж, жить на Вихну можно. Жизнь сейчас здесь вполне подходящая».
Над стойлами, под самым потолком, тянутся тонкие жилы водопроводных труб. Отростки от них спускаются к кормушкам. Здесь приделаны чугунные эмалированные корытца с широкой педалью на дне. Сейчас они сухие. Но вот корове захотелось пить. Она нажала мордой на педаль, и в поилке зажурчала вода. Попила, подняла голову, довольно вздохнула и снова принялась за свою бесконечную жвачку. Соседка, услышав, что рядом пьют, тоже ткнула педаль мягкими губами, тоже наполнила корытце свежей водой. И у нее, дескать, стойло со всеми удобствами!..
— Юло, — спросил Марти, — а почему автопоилки называются автопоилками?
— Потому что они работают автоматически: корова нажмет на педаль — и вода идет. А раньше поили скот вручную. Ион Яке рассказывал отцу, что из колодца в коровник приходилось носить каждый день сотни ведер воды.
— А моему отцу Ион Яке рассказывал, что с тех пор, как установка заработала, коровы начали давать больше молока. При чем здесь автопоилка, не пойму!
Юло не ответил. Действительно, смысл автопоилок как будто бы в том, что они избавляют людей от тяжелого труда. А молоко? Молоко ведь не имеет к автопоилкам никакого отношения.
— Ладно, — примирительно сказал Марти, заметив смущение приятеля. — Считаем, что товарищ «Язнаю» не всегда все знает. Спросим у Марет, она объяснит.
Доярку Марет Лао мальчики часто видят в компании Андруса и других комсомольцев. А друг Андруса — их друг.
Пошли на другой конец коровника.
Марет задавала корм огромной корове с рогами, торчащими один вверх, другой вниз. Марти собрался было спросить о странных рогах, но Юло опередил:
— Марет, твои коровы дают сейчас больше молока?
— Да.
— Автопоилка помогла?
— Конечно.
— Почему?
— Потому что раньше коровы пили не тогда, когда хотелось, а когда приносили воду. Какой-нибудь пеструхе пить хочется, а до нее еще очередь не дошла, я других пою. И она ждет, не ест. А сейчас коровы пьют, когда хотят и сколько хотят. От этого у них аппетит стал лучше, есть стали больше. Больше едят — значит, молока больше дают. Больше молока — больше масла. Так, ребята, получается, что вода из этих труб в конце концов оборачивается для нас лишними килограммами сливочного масла.
Марет тряхнула выбившимся из-под косынки светлым локоном и показала на ровно протянутые поверху водопроводные трубы. Марти с уважением и новым интересом посмотрел на них. Подумать только: обыкновенные железные, всего-навсего с большой палец толщиной трубы, а сколько пользы!
Железо с большой палец толщиной… И притом круглое!.. У Марти перехватило дух. Он открыл рот, хотел что-то крикнуть, но от волнения сумел только еле слышно выдавить из себя:
— Юло, смотри, железо!
Юло посмотрел на трубы, на приятеля, снова на трубы, и у него тоже перехватило дух.
— Марти, смотри, железо! — шепотом прохрипел он.
— Ребята, что с вами? — всполошилась доярка.
— Марет! — вдруг закричали мальчики так оглушительно, что та вздрогнула. — Марет, скажи, такие трубы есть на ферме?
— Как — есть? — не поняла девушка. — Вот же они, перед вами!
— Да нет! — снова раздался крик. — После того как устроили автопоилки, лишние трубы остались?
— Кажется, есть, — сказала Марет. — Но точно не знаю. Надо у Иона Якса спросить. А зачем они вам?
Вместо ответа она услышала бешеный топот двух пар ног, обутых в пропахшие карболкой ботинки на толстой подошве. Юло и Марти бежали к выходу искать животновода. Коровы перестали жевать и смотрели им вслед. Теперь в их глазах можно было прочесть: «Что ж, жить на Вихну можно. Жизнь здесь вполне подходящая. Только вот мальчишки какие-то беспокойные…»
Потом они разом, как по команде, вздохнули и снова принялись жевать. На ферме попрежнему стало тихо и торжественно.
10. Змея на четырех ногах
В лесу гремело, звенело, стучало. Испуганные белки забрались на верхушки высоких сосен. Галки метались над деревьями и тревожно кричали. Еж, спавший в хвое под кочкой, проснулся и, не разобрав, в чем дело, выглянул на дорогу. Сначала то, что он увидел, зажгло в его крохотных глазах хищный огонек. Ему показалось, что между деревьями ползет змея. Да какая длинная! Такую поймать — три дня сыт будешь.
