Леди Джен, или Голубая цапля (др. перевод) - Джемисон Сесилия Витс (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

Вдруг музыка в доме умолкла. Свет в окнах погас, занавеси опустились, и леди Джен осталась совершенно одна. Подняв с земли шаль, она закутала ею голову и побрела дальше. Снова подуло холодом, и, хотя девочка согрелась от быстрых движений во время танца, ноги вскоре заныли от холода. Несколько раз она споткнулась: колени подгибались, ее одолевал сон, и леди Джен готова была тут же упасть на скамейку. Но как только приближался прохожий, девочка заставляла себя встать и шла вперед. Во что бы то ни стало ей нужно было добраться до улицы Добрых детей. Думалось, что это уже недалеко, и леди Джен даже не смотрела по сторонам, уверенная, что вот-вот ей попадется навстречу Маделон, или издали засветится лампочка в окне Пепси…

Глава 20

Леди Джен находит убежище

Леди Джен устала от холода и желания спать. Она кое-как дотащилась до пересечения двух улиц; места эти были ей незнакомы. На углу одной из улиц возвышалось большое здание, окна которого были ярко освещены.

Леди Джен повернулась к освещенным окнам, на фронтоне дома блестела мраморная доска с крупными буквами. Ухватившись оледеневшими от холода ручонками за чугунную решетку, окружавшую фасад здания, она приподнялась на цыпочках и прочитала по складам: «Приют для сирот».

«Для сирот»? Что это значит? А как там тепло, как светло!..

Подумав, она сильно дернула за звонок на дверях и продолжала заглядывать в окно. В залитой огнями зале бегали и прыгали дети.

Позвонив, леди Джен будто и забыла о звонке, увлеченная увиденным. Застывшая от холода, она не держалась за решетку и смотрела, смотрела…

Дверь парадной лестницы отворилась. На крыльцо вышла женщина средних лет.

Дама, увидав девочку с обнаженной головой, бедно, нищенски одетую и обутую, подхватила ее, взяла на руки и унесла в дом.

— Дитя мое, милое дитя, как ты сюда попала? В такой холод, почти раздетая! Почему ты не идешь домой?

В первую минуту девочка не могла произнести ни слова — до того озябла и устала. Она чувствовала на себе ласковые руки, и ей казалось, что она в объятиях матери. Но вопрос, как она сюда попала, заставил леди Джен вздрогнуть от ужаса.

— О, не отсылайте меня! — закричала несчастная девочка. — Не отсылайте, не возвращайте назад к тете Полине! Я ее боюсь: она сегодня меня побила, дала мне пощечину, и я от нее убежала.

— Где живет твоя тетя Полина? — спросила Маргарита (так звали начальницу приюта для сирот), держа девочку на руках и не сводя испытующего взгляда с ребенка.

— Не знаю где. Кажется, далеко отсюда.

— Ты не можешь вспомнить улицу?

— Это не улица, а, кажется, переулок — грязный, в болоте. Там надо по доскам ходить.

— Можешь ты мне назвать имя твоей тети?

— Могу: ее зовут тетя Полина.

— А настоящее ее имя?

— Не знаю. Я всегда звала ее тетя Полина. О, прошу вас, не отсылайте меня к ней! Я боюсь туда идти, она приказала мне принести вечером деньги, а без денег не возвращаться. Она велела мне петь на улице, но я петь не могла, а просить милостыню не смела…

Тут девочка не выдержала и залилась слезами, но начальница приюта привыкла быть свидетельницей самых горьких сцен из жизни детей.

— Где же твой отец и твоя мать? — нежно спросила она у леди Джен.

— Папа умер, а про маму тетя Полина говорит, будто она куда-то уехала. Но я думаю, что она тоже умерла.

Глаза Маргариты наполнились слезами. Она еще крепче прижала к себе дрожавшую от холода сиротку и пошла во внутренние комнаты.

— Не хочешь ли ты переночевать здесь, душа моя? — спросила она. — У нас живет много, много девочек, и наши воспитательницы очень их любят и берегут.

Бледное личико леди Джен расцвело.

— Так мне можно остаться у вас? Вы позволите мне играть с детьми? — улыбаясь спросила она.

— Конечно, дитя мое! А завтра утром ты получишь свою долю подарков.

Маргарита открыла входную дверь и ввела девочку в комнату, где было много маленьких детей.

Прошло несколько дней, как леди Джен попала в приют. Так как за ней никто не приходил, то в приюте решили определить девочку в младшее отделение.

Скоро она привлекла к себе внимание не только Маргариты и других воспитательниц, но и всех детей. Пение ее увлекало всех, голос девочки заметно креп и развивался.

В приюте малютку буквально засыпали подарками и лакомствами, но никто так не баловал ее, как мадам Ланье, которая часто навещала детей. Она обязательно привозила маленькой Джен какой-нибудь подарок.

Вскоре Маргарита нашла уместным убрать слово «леди» из имени девочки, и воспитательницы одобрили это предложение.

— Мне кажется, — говорила Маргарита своей помощнице Агнессе, — что мадам Ланье намерена усыновить Джен. Не будь у нее много своих детей, я уверена, что она уже перевезла бы девочку из приюта в свой дом.

— Мадам Ланье иногда задает мне престранные вопросы об этом ребенке, — ответила Агнесса. — Когда Джен поет, мадам Ланье глаз с нее не спускает и слушает с огромным вниманием.

— Да, — сказала Маргарита, — я и сама заметила, что мадам Ланье постоянно расспрашивает Джен. Очевидно, ей хочется узнать от самой девочки, как она попала к неизвестной родственнице своей — какой-то тете Полине.

Джен продолжала упорно молчать, ограничиваясь тем немногим, что она рассказала в порыве отчаяния в тот — первый — праздничный вечер. Ее пугало, как бы не попасть снова в когти злой Жозен, строго-настрого запретившей даже упоминать об улице Добрых детей. А между тем как хотелось девочке поговорить с воспитательницами о Пепси, Диане, Жераре и о семье Пешу!.. Как ныло ее сердечко при воспоминании об этих добрых людях, верных ее друзьях! На уроках пения Джен мысленно переносилась в прекрасный сад с цветами, в домик мисс Дианы, и ей казалось, что она поет вместе с нею.

Проходили месяцы, а старые друзья Джен оставались в неизвестности.

Между тем девочке уже шел восьмой год.

Бедную мисс Диану постигло большое горе. Опасно занемогла ее мать, а в середине августа скончалась. Кроткая, терпеливая Диана осталась совсем одна в маленьком домике, со своими цветами, деревьями и птицами. Грусть не покидала ее со времени похорон матери.

— О, если бы со мной была моя бесценная девочка! — со вздохом говорила она, оставаясь одна. — Каким бы утешением, какой отрадой она была бы для меня!..

На следующий день утром, когда семья Пешу сидела за завтраком, принесли газеты. Папа Пешу, просмотрев первый лист, воскликнул, да так громко, что жена его чуть не опрокинула кофейник, из которого собиралась наливать кофе.

— Что такое? Что случилось? — спросила она, вздрогнув.

Вместо ответа муж прочитал следующее объявление:

Глава 21

Тетя Модя находит леди Джен

Когда Пешу прочитал известие о смерти мадам Жозен и о том, что она похоронена за счет госпиталя для бедных, он очень разволновался.

— Жена, — сказал он, — старуха не выезжала из города, в Техас не ездила. Она просто скрывалась от нас в окрестностях города. Как бы то ни было, но я обязан отыскать леди Джен.

— Конечно, конечно! — отвечала добросердечная молочница. — Отыщи ее и приведи сюда. Правда, у нас своих семеро детей, но места для девочки хватит. Я люблю малютку, как родную!

Пешу тотчас отправился разыскивать пропавшую девочку. К великому огорчению семьи, он вернулся поздно вечером того же дня: поиски оказались безуспешными.

Он начал с того, что отправился в госпиталь для нищих, где узнал, что Жозен поступила в госпиталь несколько дней назад еле живая от голода и холода. Ее привезли в фургоне для бедных больных после того, как нашли в какой-то конуре на краю города в полном одиночестве, без каких бы то ни было средств к существованию. Ребенка при ней не было: она лежала одна, и в те немногие часы, когда она приходила в себя, не возникало и намека на то, что раньше с нею жила девочка. Затем Пешу стал наводить справки у ближайших соседей, интересовался фургонщиком, который привез ее в госпиталь. Соседи отвечали, что им ничего не известно. Жозен появилась в их околотке неизвестно откуда. Имущество ее было ничтожным, с первых же дней жизни в этом районе она слегла в постель. Когда она заболела, соседи тотчас позаботились, чтобы за нею приехали. Тогда женщину и перевезли в госпиталь. Никто не знал, откуда она приехала. Видели, что старый негр свалил ее скарб и уехал, а соседям и в голову не пришло запомнить номер. Хозяин лачуги, где она жила, сообщил, что жилье для нее снял тот же старик-негр, который ее привез, но имени его тоже никто не знал. Этим и ограничились поиски Пешу; больше ему ничего узнать не удалось. Жозен, видимо, умышленно скрыла от всех, куда подевалась леди Джен.