Можете нас поздравить! - Ермолаев Юрий Иванович (читать книги TXT) 📗
— Нечего там грязь собирать, посиди-ка лучше со мной, — сказала она и погладила Свету по голове шершавой, огрубевшей рукой.
Света хотела не послушаться бабушки и всё-таки залезть на верхнюю полку, но от её руки Свете передалось какое-то приятное тепло, и, вместо того чтобы рассердиться на бабушку, Света крепко-крепко прижалась к ней. И бабушка, точно подслушав Светины мысли, спросила:
— Всё ворчит на тебя Александр Константинович-то?
— Всё ворчит… — кивнула головой Света.
— Чем же их сиятельство недовольны? — поинтересовалась бабушка.
— Когда чем… — ответила Света. — Вот перед отъездом к тебе сказала мне мама, что я мало с папой говорю и он сердится. Подошла я, хотела рассказать, за что у нас на уроке Сашуля Родин двойку получил, а он посмотрел на меня и сказал сердито: «Я же просил мне не мешать. Неужели это трудно? Я не так часто работаю дома». И пошёл шуметь…
— Вот так поговорили, — поджала губы бабушка.
— Ушла я во двор, а когда вернулась, он опять рассердился: долго, сказал, гуляла, — вздохнула Света.
И бабушка тоже вздохнула. Ведь она очень любила первого Светиного папу, который был родом из их деревни. Сначала Светин папа работал в колхозе помощником агронома, а потом выучился на лётчика. У мамы в подзеркальном столике лежит коробочка с орденом Красной Звезды. Им был награждён папа. Вот кто носил красную звёздочку — её родной отец. А вожатая думает, что Света не знает, кто красные звёздочки носит. Ну и пусть так думает. Она многого не знает, что Света умеет делать и что ей можно поручить. И отчим тоже плохо Свету знает, хотя и прожил с ними три года. Он одной мамой интересуется. Правда, когда мама просматривает Светин дневник и при этом сердится на неё, отчим встаёт на защиту Светы. Только защищает её он как-то странно:
— Ты не сердись, Люсенька, что у Светы одни тройки. Лучше радуйся тому, что у неё нет двоек, — успокаивает он маму. — Вот тогда бы надо было горевать. А сейчас тебя никто не может упрекнуть в том, что ты не следишь за дочерью. Ведь не всем же хватать звёзды с неба.
— Ты прав, Александр, только из-за моих усилий Света не двоечница, — соглашается с отчимом мама и перестаёт сердиться на Свету.
Хорошо, конечно, что мама перестаёт сердиться. Только несправедливо так говорить. Разве мама помогает Свете учиться? Даже подписать дневник Света напоминает ей. Зачем же говорить неправду?
Но вспоминать об этом Света не любит. Куда лучше рассказывать бабушке о тех весёлых играх, какие она придумывает дома с медвежонком Тапом или как замечательно у них в звёздочке проходят сборы. Вот и сейчас Света припомнила, какого хорошего зайчика она вылепила из пластилина к их первому октябрятскому сбору (теперь зайчик ей снова нравился). Припомнила, но рассказала бабушке не то, что с ней случилось, а то, что с ней могло бы случиться, будь она немножко посмелее.
Света снова прижалась к бабушке, взяла её руку и начала рассказывать:
— Был у нас один октябрятский сбор. Мы к нему самоделки готовили. Я зайчика из пластилина вылепила. Хороший у меня зайчик получился. Ушки длинные, хвостик ядрышком. Принесла я его в школу. А мальчишки у нас ужас какие любопытные! Так всем в руки и смотрят: кто чего притащил. Только я своего зайчика им раньше времени не показала. В портфель спрятала. А на сборе вытащила его незаметно и к парте прикрепила, так, чтобы из-за неё у зайчика одни ушки торчали. А как дошла до меня очередь самоделку показывать, огляделась по сторонам и сказала расстроенным голосом:
«Ой, куда же мой зайчик делся? Неужели в лес убежал или тут в классе спрятался?»
Все, конечно, принялись искать зайчика и сразу увидели его.
«Вот он, твой зайчик! Из-за парты выглядывает! — закричали ребята. — Хватай его скорее, а то убежит!»
Бросились они к зайчику, чуть не помяли его в суматохе. А наш командир Алик поставил моего зайчика на стол и сказал:
«Надо его капусткой покормить, чтобы привык к нам и больше не убегал». И достал из своего портфеля маленький кочан. Он, оказывается, из пластилина разные овощи сделал. Вот смешно получилось!
— Значит, понравился ребятам твой зайчик? — поинтересовалась бабушка.
— Им все самоделки понравились, — уклончиво ответила Света. — А ещё мы сборы-концерты устраиваем. Приглашаем на них малышей из детского сада и развлекаем их. Больше всего малышам пляски нравятся. — Света вспомнила про Сонечку, Тоню и Олю и подумала: «Пусть хоть это будет на самом деле». — Мои подружки знаешь как замечательно пляшут! Одна лучше всех подпрыгивает, другая приседает, а третья как настоящая балерина кружится.
— Я тоже пляски люблю, — призналась бабушка, — а наши октябрята больше всякие монтажи разучивают. Под Первое мая совсем нас, старых, зачитали. Вот кружки у нас при Доме культуры хорошие. У юннатов целое поле опытное, а кто механику любит, трактор имеют. Только в этом кружке ребята постарше вас будут.
— А у наших старших ребят кружок танцев есть, — похвалилась Света и вспомнила, что говорила мама одной женщине, которая пришла к ней посоветоваться насчёт своего сына. И Света сказала со знанием дела: — Школьникам обязательно нужно заниматься в различных кружках. Это поможет им в дальнейшем определить себя в жизни.
Мама у Светы юрист. Она занимается устройством подростков в технические училища и на предприятия.
Мама! Она всегда приходит встречать Свету на вокзал в голубом плаще и в серенькой шляпке с крошечными полями. Красивая и совсем молодая. Знакомые отчима даже не верят, что у мамы такая взрослая дочь. Как же эта «взрослая» дочь соскучилась по ней!
Света посмотрела в окно: деревьев вдоль откоса уже почти не было. Их сменили большие кирпичные здания, огороженные заборами железнодорожные склады и дымящие своими высокими трубами-шеями фабрики.
Поезд подпрыгивал на стыках рельсов, спешил, стуча колёсами. Город приближался…
Переезд
Утро выдалось пасмурное. Тучи ползли по небу. Длинные и тёмные. Точно дым из бабушкиной избы, когда в печке сгорит картошка. Мама то и дело посматривала в окно и гадала: будет дождик или пройдёт стороной. Света тоже гадала, но по-своему: зажмурит глаза и тянет указательные пальцы друг к другу. И при этом шепчет:
— Сойдутся — дождя не будет, не сойдутся — хлынет. — Пальцы то сходились, то нет.
— Плохой твой барометр, — улыбнулась бабушка, — мой куда лучше. Не будет дождя, я уж знаю.
Бабушкин барометр — её ноги. К дождю их, по словам бабушки, так ломит — хоть караул кричи. Сейчас бабушка улыбалась. И тучи в самом деле начали расползаться.
— Вот мы и благополучно переедем, — обрадовалась мама.
Она вроде Светы ужасно не любит дожди, а главное, боится грозы. Бабушка, наоборот, грозу любит. Однажды, в деревне, встала она переждать грозу за воротами конного двора. А в ворота вдруг золотой арбуз вкатился. Обогнул вежливо бабушку и дальше по дороге побежал. А чуть дотронулся до столба, к которому лошадей привязывают, такой треск раздался, хоть уши затыкай. И столб тут же как подкошенный упал и загорелся. Золотой арбуз шаровой молнией оказался.
С тех пор бабушка шутит:
— Мы с молнией друзья. Она мне дорогу уступает.
А Света с мамой, даже слушая бабушку, каждый раз от страха зажмуриваются и ахают, как бы им в такую грозу не попасть да с золотым арбузом не встретиться.
Отчим молнии тоже не боится. Только ему что: сидит себе в кабинете и какой-нибудь проект чертит. А сейчас о переезде даже не думает. Вчера он сказал маме:
— Переезжайте без меня. Я вечером прямо на новую квартиру приеду.
Отчим не любит всякую домашнюю суматоху. Он зарабатывает деньги, обеспечивает семью (вон новую квартиру получил), так что, будьте добры, потрудитесь всё организовать сами, а ему создайте уют и покой. Это он так сам не раз говорил. А переезжать ужасно канительно. Сначала Света даже удивилась, зачем мама так рано её с бабушкой из деревни вызывает. Ведь переезжать на новую квартиру собираются только в конце августа. А потом оказалось, что и этих дней на сборы ещё мало.
