Ласточки и амазонки - Рэнсом Артур (чтение книг .txt) 📗

Обе Амазонки забрались на свое судно. Нэнси взяла с кормы кусок веревки и сделала на одном конце затяжную петлю. Потом они с Пегги кантовали бочонок до тех пор, пока не уравновесили его на борту в носовой части лодки. Джон и Сьюзен придержали бочонок, пока Амазонки высаживались на берег. С собой пиратки прихватили веревочную петлю и одно из весел. Нэнси захлестнула петлю вокруг одного торца бочонка и туго затянула ее, чтобы бочонок не мог выскользнуть. Потом она намотала два витка веревки вокруг весла, протянула ее в петлю, а затем обмотала вокруг бочонка и сделала еще одну петлю на другом его торце – теперь бочонок был зафиксирован с обеих сторон. Свободный конец веревки девочка еще раз дважды обвила вокруг весла, подтянула его к противоположному концу и связала их морским узлом.

– Готова, Пегги? – спросила она.

– Готова, – отозвалась Пегги.

– Взялись! – скомандовала капитан Нэнси.

Амазонки взялись за весло – одна за лопасть, другая за противоположный конец – и вскинули его к себе на плечи. Бочонок теперь висел между ними, закрепленный в прочной веревочной подвеске.

– Марш! – приказала Нэнси, и пираты-Амазонки четким строевым шагом вышли из гавани и направились по тропе через лес.

– Когда носишь вещи вот так на весле, то это вовсе не тяжело, – на ходу объясняла Пегги. – Пираты переносили так бочки с ромом и сундуки с сокровищами и вообще всякие вещи, которые нужно было перетащить с корабля на сушу.

Сьюзен, Титти и Роджер шли вместе с ними. Капитан Джон остался в гавани. Он все еще размышлял о том, что имели в виду Амазонки, когда говорили, что в гавани оставлены знаки. Что именно они хотели этим сказать? Джон своими глазами видел крест, нарисованный на высоком древесном пне у самого берега, но когда он сказал, что кто угодно может нарисовать крест на дереве, Нэнси Блэккет ответила: «Это только доказывает, что вы не знаете, какие знаки оставлены в гавани». Так какие же знаки здесь есть? Джон огляделся по сторонам. Вот высокий пень с белым крестом. Но, кроме этого, Джон не заметил ничего похожего на какой-либо знак. На камнях и скалах не было никаких отметин, на деревьях – никаких зарубок или пометок. Джон почувствовал, что начинает все сильнее уважать Амазонок. Они не только были отличными моряками, им еще, похоже, было известно здесь буквально все. Ему придется спросить их об этих таинственных знаках… но капитану Джону не очень-то хотелось расспрашивать о подобных вещах каких-то пиратов. Он еще раз осмотрелся вокруг и помчался следом за остальными.

Джон нагнал своих товарищей как раз тогда, когда они подходили к лагерю. На поляне Амазонки сбросили с плеч весло и поставили бочонок у подножия двух флагштоков. Затем они подложили под него по паре камней с каждой стороны, чтобы он не мог никуда укатиться.

– Мы забыли кружки, – спохватилась Пегги.

– У нас хватает кружек, – заверила ее Сьюзен.

Вместе с Титти она принесла кружки из боцманской палатки.

– Когда мы выехали из дома, мы взяли с собой шесть кружек, – пояснила Титти. – На тот случай, если одна или две разобьются. Но пока что мы, к счастью, не расколотили ни одной.

– Она наполнила все шесть кружек лимонадом из бочонка. В это время Нэнси Блэккет сидела чуть в стороне от остальных и напряженно о чем-то размышляла. Она взяла кружку, которую поднес ей Роджер, и отщипнула комок мелассы из пакета, поданного Титти, но вид у предводительницы пиратов был отсутствующий, она даже не сразу заметила, что ее чем-то угощают. Наконец она произнесла:

– Вообще-то положено пить за Веселый Роджер, череп и скрещенные кости, смерть и славу и сто тысяч пиастров. Но вы не пираты, поэтому не можете пить за все это. На самом деле нам нужно выпить за посрамление наших врагов…

– Пирата с попугаем, – вставила Титти.

– Человека с баржи, – добавил капитан Джон.

– Точно, – согласилась Нэнси. – Тост принят. Да здравствуют Ласточки и Амазонки и смерть капитану Флинту!

– Да здравствуют Ласточки и Амазонки, – подхватила Пегги, – и смерть дяде Джиму!

– Капитану Флинту, тупая башка! – поправила ее капитан Нэнси.

Остальные поддержали этот тост, даже Роджер.

– А теперь выпьем разом, – скомандовала капитан Нэнси.

Это, несомненно, был самый вкусный лимонад, который когда-либо доводилось отведать пиратам или исследователям новых земель.

– Я еще не пробовала такого вкусного лимонада, – признала матрос Титти.

– Да, отличное пойло, – кивнула капитан Нэнси. – И ваша меласса тоже хороша.

Когда жуёшь ириски, очень трудно говорить о чем-либо, поэтому некоторое время все молчали.

Наконец Титти спросила:

– А откуда у капитана Флинта взялся попугай?

Пегги Блэккет проглотила большой комок мелассы и затараторила:

– Он привез попугая из Занзибара. Он объездил весь мир. Мама говорит, что, когда он был молодым, он считался в семье паршивой овцой, и потому его отослали в Южную Америку. Но он там не остался и стал путешествовать. В прошлом году он вернулся домой и сказал, что изрядно оброс мхом и может теперь осесть на одном месте. Вы знаете, наша мама приходится ему сестрой. Но дядя так и не разлюбил море, поэтому он купил себе эту баржу, и мы нередко на ней бывали. В прошлом году он был нашим другом, и мы часто плавали вместе с ним на «Амазонке». Потом он отдал нам «Амазонку» насовсем и в конце осени уехал куда-то. В этом году он вернулся и сказал, что заключил контракт и собирается писать книгу, и вот он все лето живет на своей барже, но вместо того, чтобы плавать с нами, он вступил в союз с туземцами. Мы делали все, чтобы растормошить его, но никакого толку из этого не вышло. Он даже сказал маме, чтобы она велела нам оставить его в покое. И мама сказала нам, что он пишет книгу и что мы не должны к нему приставать. Но мы подумали, что он не виноват в том, что пишет книгу, и что мы должны доказать ему, что не стали думать о нем хуже из-за этого. Но ему это совсем не понравилось, даже когда мы предложили пожить на барже вместе с ним. И кончилось все тем, что он запретил нам и близко подходить к этой барже.

– Поэтому мы дождались, пока он сойдет на берег, взяли на абордаж его баржу и забрали зеленые перья для стрел, – добавила Нэнси. – Просто чтобы проучить его. Он хранил эти перья в кувшине и прочищал ими свою трубку,

– Да, вот еще беда, – пожаловалась Пегги. – Мы учили попугая кричать «Пиастры!», чтобы он был настоящим пиратским попугаем, которого не стыдно взять с собой на остров Дикой Кошки. А пока попугай говорит только: «Полли хороший», – а какой в этом прок? Но я слышала, что зелёных попугаев труднее научить говорить, чем серых.

– Кажется, ты сказала, что вы думали, будто дядя Джим – бывший пират? – спросила Нэнси у Титти.

– Да, – ответила Титти.

– Тогда, наверное, правильно, что его попугай говорит только «Полли хороший», и ничего больше. Если бы попугай говорил пиратские слова, то это выдало бы капитана Флинта.

– Он действительно стрелял в вас вчера? – поинтересовался капитан Джон. – Мы видели дым и слышали выстрел.

– Это не он стрелял, это мы, – призналась капитан Нэнси. – Мы вошли в залив, обошли вокруг баржи и заглянули в окна каюты. Дядя… капитан Флинт спал. Мы его видели. Поэтому мы взяли одну из этих здоровенных «римских свечей» – ну, знаете, такую ракету, которая сперва жужжит, а потом с грохотом взлетает. Мы положили ее на крышу каюты, подожгли и поплыли прочь. Не успели мы обогнуть мыс, как она бабахнула. Она осталась у нас с прошлых ноябрьских праздников, но ничуть не испортилась за это время. Бабахнуло здорово!

– Мы слышали это даже отсюда, – подтвердил Роджер. – Бабахнуло просто замечательно.

– Держу пари, что капитан Флинт просто взбесился, – сказала Нэнси.

– Когда мы плыли к Рио следом за вами, он стоял на палубе и грозил нам кулаком, – припомнил Джон, а ведь после выстрела времени уже прошло о-го-го!