Адам и Отка - Ржига Богумил (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Дедушка, пустите их, — попросил из ангара пилот Гейдук. — Я их жду.
Дедушка Козелка их, конечно, пропустил, но на остальных детей он продолжал ругаться так свирепо, что у него даже усы двигались. И перестал только тогда, когда из ангара вышел пилот Гейдук в сопровождении двух мальчиков в лётных костюмах. На головах у них были шлемы, а на глазах — солнечные очки. Дед Козелка, конечно, сразу догадался, кто это. Он остался стоять как вкопанный, рот у него открылся, а палка выпала из рук.
Неужели эти два озорника будут выступать публично и докажут, что самолётиком могут управлять и дети? Что на это скажут их родители? Дедушке Козелке уж лучше теперь не возвращаться в деревню!
Ну ясно. В один самолётик сел Войта Томеш, в другой — Пепик Слама. Самолётики поднялись в воздух, как пара куропаток. Все кричали, аплодировали, спрашивали друг у друга, что это за мальчики, которые так хорошо летают. Но никто этого не знал. Только Анежка сильно побледнела, а Коциянек тихо завыл.
— Мне очень нравится, — сказала Томешова, — но нашего Войту в пилоты я бы никогда не отдала.
— Лучше бы я мальчишку сразу убил, — ворчал Слама и думал при этом о Пепике.
Его жена молча крестилась.
— Это всё наш дед, — сердилась бабушка Козелкова. — Как это он допустил, чтоб летали дети?!
Оба самолётика немного полетали над аэродромом. Казалось, что они играют в жмурки. Потом спустились и медленно стали летать над головами зрителей. Некоторые из них снимали шляпы, потому что боялись, как бы колёса шасси их не сшибли. При этом все видели, что обоими самолётиками действительно управляют небольшие мальчики. Взрослым людям очень захотелось купить такие самолётики. Несомненно они лучше мотоцикла или автомобиля. Для этого самолёта не требуется никакого шоссе, и он может сесть где хочет!
Наконец самолётики сели в траву близ ангара. Из первого вышел Войта Томеш и снял шлем. Из другого появился Пепик Слама и тоже снял шлем. Дедушка Козелка видел, что это два шалуна из их деревни, но сердиться на них он уже не мог. Мальчики умели летать, а это было больше, чем умел дедушка. Он погладил себе усы, откашлялся и спросил серьёзно:
— Войта, ты будешь пилотом, да?
— Буду, дедушка! — воскликнул Войта.
— Мы уже почти пилоты. Я тоже, — отозвался Пепик.
Но неподалёку от ангара мальчиков ожидала другая встреча. Родители мальчиков испугались не на шутку. Как это возможно, чтоб двумя маленькими лётчиками оказались как раз Войта Томеш и Пепик Слама? Томешова плакала и обнимала Войту, как будто бы его только что спасли от потопа. Анежка сзади била его по спине, потому что ей о сегодняшнем полёте на «Стриже» ничего не было известно. А пёс Коциянек кусал его за ногу.
У Пепика дела были ещё хуже. Мать упала в обморок, и её долго не могли привести в чувство. Зато отец Слама остался самим собой. Не задумываясь, он отстегнул ремень и тут же, около ангара, как следует всыпал сыну. Пепик держался, как подобает мужчине, и ни разу не крикнул. А когда отец его отпустил, он сказал бабушке Козелковой:
— Всё равно мы с Войтой снова полетим! На одном только велосипеде ездить неинтересно!
— Вот дела-то! Вот дела-то! — причитала бабушка Козелкова. — И почему только наш дедушка мне ничего не сказал!
Так всем стало известно, что мальчики из деревни Пеклы умеют летать на самолётике «Стриже», и все, кроме отца Пепика, надеялись, что летать они не перестанут. И не только на это. Что рабочие выпустят ещё много самолётов и на них будут летать также и другие дети, подобно Войте и Пепику. И наверняка всё это исполнится. Ведь смелых ребят в нашей стране немало!
1
Вот она, табличка у звонка — Владимир Сук. Это — дядя. Но Адам ещё не решается позвонить. И Отка тоже. Нельзя сказать, что они боятся, просто осторожничают. И весь вид их выражает напряжённость. Вот они отходят подальше от жёлтого дома и оглядывают его, весь целиком, до самой крыши. Ничего себе дом, четыре этажа, и слева точно такой же, и справа тоже. А над ними кусочек неба. Неужели здесь хватает такого кусочка, чтобы туда вошло всё? Солнце, и облака, и грозы, и туман, и дождь? Да и как вообще здесь люди узнают, когда собирается дождь?
Адам и Отка Краловы приехали в Прагу из дальней деревеньки в Полабье. Как называется эта деревенька? Выкань. Ну все же её знают. Шоссе с чёрным асфальтом, несколько домиков с одной и другой стороны, садики и совсем рядом лес. А дальше тянутся поля, их видать отовсюду. В Адаме и Отке живут солнце и ветер, запах дождя и шум леса. Они умеют собирать дрова, топить, нянчить восьмимесячного братишку Яхима, качать воду, ездить на велосипеде, могут и корм задать курам, и побегать за собакой, покормить кроликов, быстро перелезть через забор, забраться на дерево и как следует подраться, когда есть с кем. Здесь, в Праге, они чувствуют себя как за границей.
Надо, конечно, позвонить. Пусть тётя догадается, что они уже у дверей, она ведь знает, что они должны приехать. Сегодня или завтра, послезавтра или вчера. Когда точно, тётя не знает, и никак уж ей невдомёк, что они стоят прямо у дверей. Конечно, приехали они без Яхимки, братишку оставили в Выкане. Пока не вернутся родители, о нём позаботится пани Свободова, соседка, которая живёт напротив.
Адам уже протягивает руку к звонку, но Отка ударяет по ней. Ей хочется знать, хорошо ли она выглядит. Выкань — это Выкань, деревня. Там можно выглядеть как угодно. А Прага — это город. В Праге надо выглядеть хорошо, производить впечатление.
— Я не грязная?
— Нет, — отвечает Адам, заботливо оглядывая коротенькое платьице сестрички.
— Можно дать мне все восемь?
— Да около того.
— И на школьницу похожа?
— Это уж наверняка.
— Даже можно подумать, что я читать умею?
— Никто не поверит, что не умеешь.
— Ну, тогда ладно, — смеётся Отка.
— Ты что смеёшься?
— Да просто так. Радуюсь.
— Чему?
— Да, наверно, что я девчонка.
Адам вертит головой. Правда, здесь нет ничего удивительного. В Отке словно живут сразу две или три девчонки. Вы только гляньте на неё, с каким невинным видом она улыбается, как щурит глазки, подмигивает, смеётся, вертит головой, на месте не постоит ни минуты, вся в движении. Наверняка думает, что в Праге всякий обратит на неё внимание.
— Ну чего ж не звонишь?
— Видишь, уж поднял руку, — отвечает Адам.
Он звонит раз, другой.
Дети смотрят поочерёдно то на двери, то на ближайшие окна, но ничто не шелохнётся. И ни единого звука. Их дяди, Владимира Сука, пилота чехословацких аэролиний, нет дома. И его жены, Яны Суковой, кондуктора, тоже нет дома. Живут они вдвоём, без детей, — значит, таким образом, дома сейчас ни души. И Отка с Адамом в квартиру попасть не могут.
Но деревенских ребятишек этим не испугаешь.
Они садятся на каменную ступеньку и ждут. По улице ездят трамваи, мчатся автомашины, сплошным потоком спешат люди, и никто не удивляется, почему дети сидят на ступеньке. Прохожие только глянут на детей и идут себе дальше. Но около них останавливается тщедушный пёсик на тонких лапках и жадно обнюхивает их сандалии.
— Это что, собака настоящая? — спрашивает Отка.
— А ты разве не видишь?
— Ну как же на таких лапках он может пробегать целый день?
— Ему можно и полежать.
— А тогда он зимой замёрзнет.
— Отка, не болтай попусту.
— Я только спрашиваю: в Праге собаки настоящие? — продолжает Отка и направляется сама звонить в квартиру: может, ей больше повезёт.
