Смелая жизнь - Чарская Лидия Алексеевна (читать онлайн полную книгу txt) 📗

Она очнулась только тогда, когда чей-то хриплый голос скомандовал отбой и эскадрон, быстро и стройно, как на ученье, повернул обратно, оставив за собою груду своих и неприятельских тел. И сразу новое «ура!» и новая атака следующего, стоявшего на очереди в резерве эскадрона. Это не ее – чужой эскадрон; она может отдохнуть, подкрепиться. Но раз побывавшая уже в атаке, испытавшая всю прелесть ее, девушка не может оставаться теперь в бездействии, равнодушною свидетельницей боя. Ее, хлебнувшую из этого кубка, тянет еще и еще раз испить всю эту дивную и страшную чашу до дна… Тянет туда, обратно, где мелькают красные кивера и синие мундиры новых, свежих неприятельских рядов. Она незаметно отделяется от своего взвода, примыкает к чужому эскадрону и несется теперь снова в атаку, отважная, смелая, с дико горящим взором, с хриплым «ура!», надрывающим ей грудь. И снова, во второй раз, с высоко поднятой пикой, встречает она синие мундиры и желтые груди французских драгун [34]. И снова мелькают близко-близко перед ее глазами красные кивера и красные, не то изумленные, не то испуганные, лица врагов.

– Куда, постреленок? Ишь врезался! Нечего в атаку лезть с чужим эскадроном! Пошел на место!

Не углядишь за вами – и отвечай потом! – слышится грубый голос чужого вахмистра над самым ее ухом. – Марш назад! Тебе говорю! – И он разражается целым потоком брани по адресу Нади.

Но никто уже не в силах остановить ее. Ее стройная фигурка на лихом сером в яблоках Карабахе несется вперед и вперед – живое олицетворение мужества и отваги…

Неприятельская шпага касается ее груди, но ловким ударом пики Надя выбивает ее из рук врага. «Защищаться – не значит убивать!» – проносится молнией в разгоряченном мозгу девушки, и острый конец ее оружия поражает неприятельское плечо. Миг – и она уже несется назад, сбоку эскадрона, торжествующая, прекрасная, как никогда.

– Браво, Дуров! Браво, мальчик! – встречают ее шумные возгласы офицеров своего и чужих эскадронов. – Ты бился славно, как герой!

Ее смуглое лицо пылает ярче от этих похвал. Она чувствует, что достойна их, что она заслужила одобрение этих сильных, мужественных, видавших виды людей. А между тем новый эскадрон готовится к атаке. Надя в третий раз, примкнув к чужому взводу, несется в бой.

– Ваше высокородие, уймите мальчонку, сладу с ним нет, так на врага и прет! – слышит она, как во сне, резкий голос вахмистра, звучащий нотами раздражения и гнева.

А вслед за ним раздается сильный, уже охрипший от команды голос ротмистра:

– Товарищ Дуров! Если вы еще раз посмеете идти не в очередь в атаку, я прикажу связать вас и оставить за флангом. – И тут же, бросив взор на испуганное лицо уланчика, Галлер добавляет со свойственным ему добродушием и теплотой: – Нет основания пренебрегать своей шкурой, мальчик! Вы достаточно проявили свою безумную удаль сегодня. Очередь за другими.

– О, господин ротмистр!.. – прошептала молящим голосом Надя.

– Нет, нет, Дуров, это невозможно! Ваша смерть падет на наши головы… Мы – сильные, взрослые люди, вы – ребенок. Надо сохранить вас во что бы то ни стало, дитя!

Сохранить ее? Ее жизнь? Но к чему ей жизнь, когда кругом бьются другие?

И, грустно нахмурясь, отходит Надя от начальства и занимает свое место в траншее.

– Наконец-то! – встречает ее недовольным голосом Вышмирский. – А я уж думал, что ты не вернешься! Что за безумие лезть прямо на штыки! Можно подумать, что ты жаждешь смерти, Дуров! Не глупи, Бога ради, а то сердце обливается кровью при виде твоих диких безумств!

– Ах, Юзеф! Я сам не знаю, что происходит во мне: точно кто другой руководит моими поступками! Я не властен управлять собою… я точно…

Она не договорила…

Новая ужасная картина предстала перед ее глазами и сосредоточила на себе все ее внимание. Несколько человек французских кавалеристов окружили русского офицера-драгуна, судя по оранжевому воротнику… Выстрелом из пистолета выбили его из седла, и несчастный упал, окровавленный, к ногам своей лошади. Но озверевшие в бою враги не удовольствовались этим. Над головой офицера засверкали клинки французских сабель… Минута, другая… и от бедного драгуна останется одна сплошная окровавленная масса.

В один миг Надя повернула своего Алкида в их сторону и, не отдавая себе отчета в своем поступке, вихрем понеслась на выручку, вся бледная как смерть, со сверкающим от бешенства взором и поднятой тяжелой пикой наперевес.

– Негодяи! – вырвалось с гневом и ненавистью из ее запекшихся губ. – Шестеро против одного, и это называется боем!..

Этот отчаянный детский крик, эта гневная фраза, произнесенная на чистейшем французском языке, этот сверкающий благородным негодованием и бешенством взгляд скачущего прямо на смерть улана-ребенка привели в недоуменное замешательство вшестеро сильнейшего врага. Что-то необычайное, стихийное было в юном, дышащем безумием отваги личике Нади… Черные глаза ее, ставшие огромными, сыпали искры. Взор пронизывал насквозь. Как вихрь налетела она на передового француза, и тяжелая пика опустилась плашмя ему на голову. Француз крикнул какое-то ругательство и ринулся назад. За ним мгновенно последовали остальные… И неприятель дрогнул перед лицом ребенка. Было ли тому причиной сознание несправедливости поступка по отношению к «лежачему» врагу, или отчаянная удаль юного воина поразила их, но они все шестеро в один миг повернули коней и с быстротою молнии понеслись обратно к своим позициям. Уже впоследствии Надя, много раз вспоминая это событие, никак не могла разъяснить себе причины их бегства.

– Вы живы? Не бойтесь, я друг ваш! – произнесла она, быстро соскочив с Алкида и наклоняясь над раненым драгуном.

– Они ускакали? Их нет больше? – произнес тот, поднимая на Надю взор, исполненный благодарности и муки, и потом добавил, с трудом выговаривая слова от слабости: – Я жив, слава Богу, и моей жизнью обязан вам! Вы отбили меня от злодеев… Как мне благодарить вас?

– Благодарить вам меня не за что. Я исполнил только свой долг, – скромно отвечала девушка. – Но вам небезопасно оставаться здесь, среди поля. Ваша лошадь убита наповал. Не возьмете ли вы мою, чтобы добраться до вагенбурга [35]?

– О, я не в силах подняться… Я ранен в грудь… Не рискуйте ради меня и скачите к вашему полку… Мне остается умереть здесь, так как помочь вы мне не в силах…

– Какой вздор! – горячо вырвалось из груди Нади. – Обопритесь только на мое плечо и постарайтесь вдеть ногу в стремя.

И, говоря это, она всеми силами старалась помочь раненому подняться с земли.

Из груди молодого драгуна кровь била ключом. Он мог потерять сознание каждую минуту. Надя поняла, что одной ей не под силу поднять на лошадь несчастного, и, подозвав к себе скакавшего мимо них улана их эскадрона, с его помощью усадила раненого в седло.

– Ну вот, теперь с Богом! – весело проговорила она, когда бледный, истекающий кровью всадник тяжело опустился на спину ее Алкида. – Теперь скачите прямо к вагенбургу, где вам сделают перевязку. А мне надо спешить к своим!

– Но ваше имя, юный герой? – в волнении произнес драгун. – Я должен знать имя моего спасителя!

– Ну разумеется! – улыбнулась Надя. – Иначе, не зная моего имени, вы не в состоянии будете найти меня, чтобы вернуть мне моего коня. Меня зовут Александр Дуров, я товарищ Коннопольского уланского полка. С Богом, господин поручик! Желаю вам поправиться как можно скорее, чтобы как следует отомстить врагу за полученную рану!

– Благодарю вас, от души благодарю! – произнес слабым голосом офицер. – Мое имя Панин, и я всю жизнь останусь вашим должником. До свидания, господин Дуров… Дай вам Бог всего лучшего в мире…

Надя сделала под козырек, лихо брякнула шпорами и направилась к своему посту пешая, ощущая смутную тревогу за своего коня. Она впервые разлучалась со своим Алкидом, и теперь ее уже мучило запоздалое раскаяние, что она отдала его офицеру.