Лунное танго - Воронова Анна (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Что хорошего можно ждать с утра? Разве что падения гигантского метеорита. «Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик», – это еще поэт Иосиф Бродский понял. Многие с ним солидарны. И, будь у Динки бомбардировщик, она бы сейчас как раз стряхивала снег с крыла, мрачно натягивала шлем и щурила холодные глаза.
А так она просто щурила глаза сквозь пургу, сидя на любимом месте, на столе, обняв колени, прижавшись щекой к холодному стеклу. Не было у нее других увлекательных занятий, кроме как выглядывать признаки близкого армагеддона. Болеть хорошо, но скучно. Полночи она лениво шарила в Сети. Читала чьи-то дневники, базары сетевых троллей, рецы на фильмы. Сплошь и рядом попадались склоки и разборки, где люди, по сути, пытались сказать друг другу одно: «Я крутой!» – «А я в тыщу раз круче!»
Скучно.
В дверь позвонили. Динка покосилась на часы – десять утра, только-только светать начало. Какую нечистую силу принесло? Вообще-то тетя не одобряла, когда она открывала дверь кому попало, не глядя в глазок. Но Динка все равно открывала всем подряд – торговцам картошкой, почтальонам и задушевно мычащему соседу-алкашу, который вечно путал двери и, покачиваясь, долбился к ним лбом.
Она прошла в коридор, щелкнула замком не глядя… и отпрянула.
Лучше бы там стояла орда алкоголиков.
Но там был Никита.
– Привет.
Он смотрел прямо на нее, чуть улыбаясь. Под этим взглядом она попятилась обратно, в глубь коридора, и он шагнул за ней.
– Ты чего на звонки не отвечаешь?
– Я не хочу с тобой разговаривать, – ожила наконец-то Динка. – Уходи.
Вместо того чтобы немедленно с треском провалиться сквозь все пять этажей, Никита вопросительно поднял бровь:
– Дина, что случилось?
– Я. Не хочу. С тобой. Говорить, – отчеканила Динка и пошла к себе в комнату. От возмущения у нее в глазах темнело. Она задыхалась. Воздух сгустился, его надо было втягивать с силой, иначе он никак не проталкивался в легкие. Пришлось даже уговаривать себя – дыши, дыши же, вот так… Ей было больно, по-настоящему больно, она прислушивалась – когда же хлопнет дверь, чтобы можно было рухнуть ничком на диван, вцепиться в подушку, отгородиться от всего мира.
Но дверь не хлопала. Напротив, из коридора доносился шорох и уверенные шаги, будто Никита там раздевался.
Нет, не может быть, она же велела ему уйти.
Динка приказала себе дышать ровнее.
– Ты не знаешь, Джимка, может, сегодня тут стая крылатых бешеных хомячков пролетала, перекусала всех? – довольно громко раздалось из коридора. И тут же – знакомое цоканье когтей по паркету. Счастливый щенок ворвался в комнату и напал на Динкины ноги, подпрыгивая, виляя всем телом, требуя, чтобы ему немедленно обрадовались, погладили, взяли на руки.
Только не Джимка!
Динка вцепилась в край стола. Зачем он пришел ее мучить? Нарочно? Хочет посмеяться? Поржать? Она ж не бетонная, надо же понимать, что щенок – это ее самое слабое место, она не выдержит, размякнет…
– Джимка заболел, – сказал Никита за спиной. – Что делать, ума не приложу? Хотел вчера ветеринару позвонить, но ему вроде лучше стало. Решил с тобой посоветоваться. Школу прогулял, между прочим.
Динка молчала.
Молчала из последних сил.
Мир медленно проступал из тьмы. Она чувствовала каждый толчок сердца. Ей хотелось шагнуть прямо сквозь стекло, в белые хлопья, в седые космы поземки – и бежать, легко касаясь крыш и верхушек елей – выше и выше.
Как больно!
Все, что она могла, – молча просить, взывать, умолять: «Господи! Господи! Ты же есть! Ты же добрый? Сделай что-нибудь. Я больше не могу. Помоги!»
И тут Никита ее обнял. Вот так просто. Обнял за плечи.
От неожиданности она не сопротивлялась.
– Я ни черта не понимаю…
Он сказал это тихо и серьезно.
Динка мотнула головой, уставилась вниз. Внизу Джимка, обиженный, что его игнорируют, припал на передние лапы и стал хватать ее за ноги, изо всех сил стараясь прокусить джинсы. Он полагал, что, если Динка упадет на пол, ее наконец-то можно будет облизать.
– Отстань.
Щенок радостно тявкнул снизу, как бы обещая, что ни за что не отстанет, и вцепился в другую ногу.
– Что случилось, ну?
Она зажмурилась. Но все равно. Она чувствовала колючую шерсть его свитера, травяной запах одеколона, даже теплый воздух, который он выдыхал, – он был слишком близко, слишком.
Как так?! Почему? Почему… он…
Всхлипнув, она оттолкнула его сразу двумя руками.
– Арвв! – взвился Джимка, решив, что проклятые двуногие не берут его в игру, а он тоже умеет так весело толкаться лапами. Никита мгновенно поймал ее за локти, снова прижал к себе.
– Тише… так в чем дело?
Динка заревела.
Наконец-то. Железная рука, сжимавшая горло, отпустила ее.
Оттолкнувшись от притихшего Никиты, она побрела в ванну. Умылась, посидела немного на краю.
Неужели он ничего не знает? Но ведь с таким лицом не врут.
Никита ждал ее в комнате, у окна, спиной к ней – смотрел на площадь. Смотрел в метель, в белые хвосты, в завесу падающего снега, сквозь которую изредка прогладывали темные тени в тулупах и дубленках.
– Динка, так же нельзя, – сказал он, не оборачиваясь. – Я же тоже человек. Хотя бы объясни.
– Ты ему письмо показал?
– Какое письмо?
– Мое. Я дала тебе. На балу. Помнишь? За кулисами.
– Э-э-э… что-то было, – Никита развернулся.
– Ты его прочел, э-э-э?
– Нет. Оно куда-то потерялось. Я тебе не стал говорить. Решил, что там просто валентинка – может, выпала куда, дурдом ведь творился. Я хотел прочесть, очень. От тебя же. Но оно завалилось, исчезло. Я потом думал – со сценарием выронил, мы его туда-сюда таскали, трясли – мало ли.
Как-то сам собой ее взгляд упирался ему в губы. А губы у него были… вот бывает, смородина, подернутая сизой дымкой, спелая, чуть треснутая… вот такие. Ей даже показалось, что она чувствует легкий, неуловимый запах смородины.
Губы все шевелились, шевелились – Никита говорил, объяснял. А ей хотелось наклониться ближе к его губам… И в то же время хотелось рвануть прочь сломя голову. Ей казалось, она прекрасно знает, как вести себя с мальчишками. А тут – впервые – она совсем растерялась. Как будто в одно ухо кто-то шептал: «Беги!», а в другое: «Останься…»
Поколебавшись, она все-таки встала рядом, тоже уставилась на площадь. Никита сбился и замолчал. Плечо ее касалось его плеча, Динка, сердясь на себя, сделала полшага в сторону и стала вглядываться в падающий снег. А снег валил, заметал низенькие бараки напротив, мягко стучал в окно, раскачивал лес. Ей показалось, что внутри пурги бегут, стелясь над землей, белые волки. Бегут друг за другом, вытягиваясь во всю длину, легко касаясь мощными лапами верхушек деревьев. Снег струится между ними, снег подхватывает их, и снежные крылья вырастают у них за спинами. И один из них, вожак, вдруг поворачивается в прыжке и мгновение смотрит на нее. У него серые глаза, серые, с огромными черными зрачками…
Неугомонный Джимка подкрался сзади, вскинул лапы. До подоконника он еще не доставал, поэтому просто чувствительно прихватил ее зубами за руку.
– У него нос сухой! – Динка наконец присела. Джимка немедля затанцевал, не давая себя разглядеть, тявкая от переизбытка чувств и норовя с ходу заскочить на колени. Он хотел лизнуть ее в щеку, непременно в прыжке, пролетая мимо. Из-за этого у него получалось только в ухо.
– Тише ты, задрыга! – притворно прикрикнула Динка.
– Я его подержу. – Никита сел рядом, повалил щенка на пол и принялся чесать пузо. Тот, счастливый, развалился поудобней.
– И, правда, сухой и соленый, видишь белые разводы? Кашлял?
– Вроде нет.
– Ел?
– Не так много, как обычно, но ел.
– Похоже на простуду. Но все равно к врачу надо. Прививки у него сделаны, раз ест – значит, более-менее… хотя температура у него есть. Можем прямо сейчас в клинику сгонять.
– Сначала скажи про письмо.
Динка уставилась вниз, изучать собственные тапочки. Помпончик вон погрызенный, нехорошо… Никита протянул руку и чуть потряс ее за плечо.
