И настанет весёлое утро (сборник) - Токмакова Ирина Петровна (читать полную версию книги TXT) 📗
– Его нет в группе, ребята обедают.
– Я вас не понимаю, Мария Васильевна, уж извините великодушно…
– Ребята, кто видел Ростика?
– Я его вчера видел, а потом ведь его в изолятор изолировали?
– Мария Васильевна, а я видел лягушку, а Павлик говорит, что это жаба. А это не жаба: у неё пупырышков нет!
– Я спрашиваю: Харитонов не приходил сюда?
– Не.
– Нет.
– Не приходил.
– А ночью филин прилетает. Если не спишь.
– Павлик, это моя ложка, отдай!
– Ну, быстро, чтобы всё съели – и умываться!
– Уже три часа. А вдруг он заблудился?
– Елизавета Елизаровна, ну где тут можно заблудиться? Три сосны, да три берёзы, да луг до самой реки – всё видно… Паршивец!
– Боже мой, как же я забыла про реку! А вдруг он упадёт в воду?!
– Пойдёмте сходим к реке. Там паром, люди, спросим… Вот паршивец!
– Я с ума сойду!
– Вы давно здесь?
– Давно, дамочки, давно. Некому ездить – в поле работают. Работа есть работа.
– А мальчика не видели тут?
– Рыбу ловил тут какой-то.
– Да нет, маленького, шесть лет.
– А кто его знает!
– Ну а… скажите, умоляю вас… тут… никто… не утонул?
– Как же, утонул.
– Что?!
– Когда?
– Да вот когда я ещё пацаном был, в тридцать восьмом году, что ли… Мужик один утопился, вроде как тронутый.
– Зачем же вы так испугали нас?
– Алло! Дежурный слушает.
– Это пореченская милиция?
– Да.
– У нас пропал ребёнок.
– Что?
– Ребёнок.
– Какой ребёнок? Откуда вы звоните?
– Это детский сад льнокомбината.
– Попрошу подробнее. В котором часу? Приметы?
– А он не… Мы боимся, что утонул.
– Нет, сегодня несчастных случаев на воде не зарегистрировано. Так, я вас слушаю.
– Мария Васильевна, вы. Говорите вы, я не могу, я с ума сойду!
– Ну, что они сказали?
– Сказали, будут искать, позвонят… Вот паршивец!
– Кто? Милиционер?
– Да при чём здесь милиционер! Милиционер очень вежливый.
– Кого же вы ругаете?
– Харитонова ругаю. И оставила-то всего на один час. Не разорваться же мне! Дуся обещала присмотреть. Она и заходила к нему.
А потом обедом занялась. Запереть надо было его!
– Мария Васильевна, а что, если…
– Что?
– Что, если он вздумал домой?
– Да с чего бы это? Парень с трёх лет в саду. Никогда ему ничего такого в голову не приходило.
– Может быть, позвоним родителям?
– Так они же на работе.
– На льнокомбинат позвоним.
– Да зачем это? Мать тревогу поднимет. А он, может, сейчас явится.
– Вы думаете? Вы думаете?
– Я пойду погляжу ребят. Вроде спят все. И в изолятор ещё схожу.
– Это кто там не спит? Павлик?
– Мария Васильевна, а Ростик нашёлся?
– Он не терялся. Спи, Павлик.
– Мария Васильевна, а где он?
– В изоляторе. Спи.
– А его скоро в группу переведут?
– Не мешай ребятам, Павлик, спи.
– Сплю.
– Ну что, ласковый, хозяина потерял? – Лейтенант Грошев погладил Кешу по голове. – Я смотрю, что ты всё от забора к забору бегаешь. Ищешь кого?
Кеша поглядел на него недоверчиво и побоялся ответить: поймёт или не поймёт, неизвестно ещё.
– Ты здоров? Нос прохладный. Значит, здоров. Вроде бы ты расстроен чем-то, а? Зовут-то тебя как?
– Кеша, – решился ответить Кеша.
– Кеша? Хорошо тебя назвали.
Кеша поднял глаза на лейтенанта Грошева. Потом Кешин хвост качнулся и быстро-быстро замелькал в воздухе. И наконец весь Кеша – от хвоста до кончика чёрного влажного носа – наполнился радостью. Понимает! Кешины слова не кажутся ему пустым, бессмысленным лаем.
– А я в милиции работаю. Я – лейтенант Грошев, – назвал себя Кешин собеседник. – А ты где живёшь?
Ну где может жить бездомная собака, которая то и дело переходит от надежды к отчаянию? И Кеша, испытывая полное доверие к лейтенанту Грошеву, как, например, к Глебу или Ростику, рассказал ему свою короткую собачью жизнь.
– Потерялся, говоришь?
– Потерялся, – подтвердил Кеша. – Надо его найти. Он без меня обязательно заблудится. Ростик – он дороги сам не знает.
– Да… – задумался лейтенант. – Ну вот что, ласковый, тут я с одним заявлением разберусь, мой этот участок теперь, понимаешь? Словом, работу кончим, тогда и приятеля твоего поищем. Может, к дедушке Колдырю сходить? У него вечно ребятня толкается, точно там не смолокурня, а пасека.
Кеша не успел спросить, что это – смолокурня или пасека. Откуда-то издалека раздался крик, слов нельзя было разобрать, но было ясно, что это крик какой-то неприятный.
Лейтенант Грошев и Кеша пошли на голос. Быстро прошли узким проулочком между двумя заборами и оказались у маленького круглого пруда. На пруду, недалеко от берега, плавали гуси. Они держались стайкой. Время от времени заводили разговор ржавыми голосами. На берегу тётя Нора и Ариадна ракетками кидали друг другу теннисный мячик. А кричала та самая тётка с парома, которая назвала Кешу самым ненавистным ему словом «Развелитутсобак». У тёти Норы было каменное лицо, у Ариадны – испуганное. Теннисный мячик говорил: пок-пок-пок.
– Что случилось? – спросил лейтенант Грошев. – Вроде по радио хорошую погоду обещали, а тут гром гремит.
– Вот, товарищ милиционер, полюбуйтесь. Я тут птицу пасу, а они на выпасе который день мяч гоняют. Гусю от этого вред.
– Ну? Гуси спортом, стало быть, не увлекаются?
– Да какой тут спорт? – не поняла его тётка. – Штраф надо наложить, и всё тут. Я уже и заявленьице писала.
– Прочёл с интересом, – сказал лейтенант Грошев.
– Вы, значит, наш участковый будете?
– Да уж и есть с сегодняшнего дня.
– Вот и ладно. Значит, я там всё описала. Непорядок, чтоб гусей пугать.
– Это и есть перепуганные гуси? – кивнул лейтенант Грошев в сторону пруда.
– Мои, как же, мои это гуси.
– Да вроде у них настроение бодрое, а?
– Чегой-то? – не расслышала тётка.
Тётя Нора, пока лейтенант Грошев говорил, стояла неподвижно, как статуя в парке, и глядела куда-то вдаль, поверх гусиных голов.
Ариадна сначала испугалась, увидев милиционера, потом, почувствовав, что бояться нечего, подняла голову.
– Рекс, Рекс, тётя Нора, это же наш Рекс! – загудела басом Ариадна.
Она кинулась к Кеше.
Кеша попятился, вспомнив о несговорчивой калитке, попытался спрятаться за ногу лейтенанта Грошева. Вид собаки вызвал у тётки новый прилив красноречия.
– Видите, видите, товарищ милиционер! Собак водют. Собака тоже может гуся угрызть. Штраховать, одно слово!
– Кого штрафовать, собак, что ли? Тётка на мгновение оторопела, но, поняв, что лейтенант Грошев шутит, сама захихикала. Потом, боясь, чтобы её не перебили, стала быстро-быстро говорить:
– Я в город молоко вожу. Мне одна женщина, учёная очень, даже сказала: от собак деревьям извод, сохнут они, значит…
– Что же они, собаки, керосином, что ли, заряжены? – перебил её лейтенант. – Всё дело-то яйца выеденного не стоит, нашли о чём заявление писать. Ну люди, ну гуси, ну собаки… В мире надо жить, вот что!
– А штраховать? – спросила тётка.
– Да некого и не за что, – спокойно ответил ей лейтенант Грошев.
Он козырнул сначала тётке с парома, потом тёте Норе и быстро пошёл прочь. Кеша кинулся за ним.
– Ты чего это, ласковый? Рексом тебя зовут?
– Да нет. Я же рассказывал. Это там, где калитка.
– А-а, ну-ну, – сказал Грошев, думая о чём-то своём. А потом сказал, видимо что-то додумывая, вслух: – Грамотные. Пишут. Руки грамотные, а души тёмные. – И обращаясь к Кеше: – Ну вот и пришли!
